Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе
— А я тебе говорил! Тоддстер не обманет. — Тоддстер припарковался. Громко выпустив газы и зарычав, «Субару» замерла. — До рассвета здесь тысячи две народу соберется. С телевидения приедут. Из всех каналов. «Сити эт сикс», «Морнинг репорт», «Метроскан». Может, у нас интервью возьмут.
— Я соглашусь на любую работу.
Линда не ошиблась насчет одного: было сыро. В воздухе чувствовался запах озера, тот самый аромат, немного пахнущий канализацией. И было холодно, настолько, что дыхание почти превращалось в пар. Столбики с желтыми полосками «НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ» выгибала толпа соискателей работы, превращая в зигзаг, сборки которого напоминали живой аккордеон. Том и Тодд заняли место между последними столбиками. Сразу же за ними пошло еще несколько человек, преимущественно мужчины, одни в плотных флисовых рабочих куртках, другие — в пальто типа «мистер Бизнесмен» и с прическами типа «мистер Бизнесмен», которые уже понемногу теряли свое взлелеянное совершенство. Том прикинул, что, если и дальше так пойдет, до рассвета очередь растянется до конца парковки, и это будет минимум за четыре часа до того, как дверь откроется.
Его внимание привлекла женщина, которая прижимала к груди младенца. Она стояла от них на расстоянии нескольких сборок. «Это ж какая должна быть безысходность, — подумалось Тому, — чтобы вот так посреди холодной, дождливой ночи выйти из дома с таким маленьким ребенком». Малыш висел в нагрудной сумке. Женщина разговаривала с каким-то тучным мужчиной с перекинутым через плечо спальным мешком, и ребенок переводил взгляд с одного лица на другое, словно самый молодой в мире любитель тенниса. Забавно.
— Не хочешь согреться, Томми? — Тодд достал из своего рюкзака бутылку «Беллз» и протянул назад.
Том уже почти сказал «нет», вспомнив последние услышанные от Линды слова: «И не дай Бог я почувствую, что от тебя спиртным пахнет, когда ты вернешься», но потом взял бутылку. На улице было холодно, и от одного глотка беды не будет. Он почувствовал, как виски течет вниз, обжигая горло и желудок. «Прополощи рот, перед тем как подойти к стенду, — напомнил он себе. — Ребят, от которых попахивает виски, на работу не берут».
Когда Тодд снова предложил сделать по глотку — было это около двух, — Том отказался. Но когда в третий поступило новое предложение, Том взял бутылку. Оценив уровень жидкости, он понял, что Тоддстер спасался от холода очень активно.
«Какого черта», — подумал Том и сделал немного больше чем глоток; на этот раз наполнив весь рот.
— Вот это дело! — произнес Тодд едва слышно, растягивая звуки. — Давай, покажи свою темную натуру.
Поток соискателей работы продолжался, их машины осторожно продвигались сквозь густой туман со стороны Марлборо-стрит. Очередь уже вышла далеко за столбики и больше не изгибалась зигзагом. Поэтому казалось, что он понимает, какие экономические трудности постигли страну — разве он сам не потерял работу, к тому же очень хорошую работу? — Но по мере того как прибывали машины и очередь растягивалась (ее конца уже было не рассмотреть), реальное положение вещей начал раскрываться перед ним в новом, ужасном свете. Возможно, «трудности» было не совсем уместным словом. Вот «беда» — то, что надо.
Справа от него, в лабиринте столбиков и лент, которые указывали дорогу к двери зала, заплакал ребенок. Оглянувшись, Том увидел, как мужчина со спальным мешком поддерживает краешек нагрудного сумки, чтобы женщине («Господи, — подумал Том, — она сама что тот подросток») было удобнее вытаскивать оттуда ребенка.
— Что это за чертовщина? — спросил Тодд уже совсем непослушным языком.
— Ребенок, — ответил Том. — Женщина с ребенком. Девочка с ребенком.
Тодд присмотрелся и воскликнул:
— Мать твою! Вот это настоящая безотве… безответ… безответственность.
— Ты что, опьянел уже? — Линде Тодд не нравился, она не видела в нем ни одной положительной черты, и в этот момент Том готов был с ней согласиться.
— Немного. Когда дверь откроется, я буду в норме. У меня есть мятные конфеты.
Тому захотелось спросить у Тоддстера, нет ли у него с собой візина — глаза у него совсем покраснели, — но он решил, что сейчас не хочет с ним разговаривать. Он снова посмотрел туда, где стояла женщина с ребенком, который заходился от плача. Сначала ему показалось, что она ушла. Потом он посмотрел вниз и увидел, что она заползает в спальный мешок здоровяка, держа ребенка на груди. Мужчина держал мешок открытым, чтобы ей было удобнее. Младенец продолжало скулить.
— Ты что там, не можешь заткнуть ребенка? — рявкнул мужской голос сбоку.
— Кто-то должен позвонить в социальную службу, — добавил женский голос.
Том подумал о Тине в таком возрасте, вообразил ее здесь, этим холодным рассветным утром, и подавил в себе желание крикнуть мужчине и женщине, чтобы они заткнулись… Или, еще лучше, набить кому-нибудь морду. В конце концов, они же все вместе здесь стоят, разве не так? Вся эта толпа бедолаг и неудачников.
Плач сделался тише, затих.
— Наверное, кормит его, — сказал Тодд и сжал себе грудь, показывая.
— Да.
— Томми?
— Чего тебе?
— Ты же знаешь, что Эллен потеряла работу?
— Черт, нет, ничего об этом не знал. — Он сделал вид, что не замечает страха, написанного на лице Тодда. И влажного блеска в его глазах. Возможно, это из-за выпивки или холод. А возможно, и нет.
— Ей сказали, что позовут обратно, когда все наладится, но они и мне то же самое говорили, а я уже полгода ищу работу. Я обналичил страховку. Эти деньги уже закончились. Знаешь, сколько у меня в банке осталось? Пятьсот долларов. Знаешь, на сколько хватит пять сотень, если буханка хлеба в «Крогер» стоит бакс?
— Ненадолго.
— В яблочко. Я должен что-то получить здесь. Должен!
— Получишь. Мы оба получим.
Тодд дернул подбородком в сторону здоровяка, который сейчас стоял над мешком, словно охраняя его, чтобы никто случайно не наступил на женщину и ребенка, что ютились внутри.
— Думаешь, это муж и жена?
Об этом Том не думал. Теперь задумался.
— Возможно.
— Итак, оба без работы. Если бы это было не так, кто-то один остался бы с ребенком дома.
— Возможно, — возразил Том, — они думают, что с ребенком на руках у них больше шансов.
У Тома сразу осенило.
— А будут давить на жалость! Неплохая идея! — Он вытащил бутылку. — Хочешь?
Он сделал небольшой глоток, подумав: «Если не выпью я, выпьет Тодд».
Дремоту, которую нагнало на Тома виски, разогнал громкий крик:
— Открыта жизнь на других планетах!
Шутка был встречен смехом и аплодисментами.
Он выглянул и увидел, что уже рассвело. Солнечный свет был серым, едва раздвигал туман, и все равно это был свет.
За дверями зала какой-то субъект в спецовке (имеет работу, счастливчик) приближался с ведром и шваброй.
— Кто это? — спросил Тодд, едва шевеля языком.
— Никто, — ответил Том. — Обычный уборщик.
Тодд посмотрел в сторону Марлборо-стрит.
— Господи, они все едут и едут.
— Да, — протянул Том, думая: «А если бы я послушался Линду, мы бы сейчас были в хвосте очереди, где-то на полпути до Кливленда». Это была хорошая мысль. Небольшое оправдание для себя — всегда хорошая вещь, и все равно он пожалел, что не отказался от виски Тодда. Во рту стойкий привкус кошачьего дерьма. Конечно, он никогда его не пробовал, но все же…
Кто-то за две-три сборки зигзага от них, недалеко от спального мешка, спросил:
— Это не «бенц»? Смахивает на то, будто «бенц».
Том увидел в начале подъездной дороги со стороны Марлборо вытянутый силуэт с горящими желтыми противотуманными фарами. Машина не двигалась, просто стояла неподвижно.
— Что он себе думает? — спросил Тодд.
У водителя следующей машины скорее всего возникла такая же мысль, потому что он посигналил — выдал длинный, злой гудок, от которого люди дергаются, фыркают и оглядываются. Минуту машина с горящими желтыми фарами стояла на месте. А затем рванула вперед. Не налево, в сторону парковки, забитой до отказа, а прямо на людей, зажатых в лабиринте столбиков и лент.
— Эй! — закричал кто-то.
Толпа бросилась назад, словно волна пробежала. Тома толкнуло на Тодда, который плюхнулся на задницу. Том зашатался, пытаясь сохранить равновесие, и это ему почти удалось, но тут мужчина, что стоял впереди — кричал, нет, вопил, — въехал своим задом в промежность Тома, а локтем в грудь. Том полетел на своего приятеля, услышал, как где-то между ними разбилась бутылка «Беллз», и уловил резкий запах остатков виски, которое плеснуло на дорогу.
«Прекрасно, теперь от меня будет попахивать, как в баре в субботу вечером».
Он с трудом поднялся на ноги, как раз вовремя, и увидел, как машина — да, это был «Мерседес», большой седан, серый, как это утро, — врезается в толпу и очерчивает круг, разбрасывая по дороге тела. Из радиаторной решетки стекала кровь. На капоте отчаянно металась женщина с раскинутыми руками и босая. Она ударила ладонью по стеклу, хотела ухватиться за дворник, но промахнулась и слетела в сторону. Желтые полоски с надписью «НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ» лопнули, один из столбцов царапнул сторону большого седана, который не собирался тормозить. Том увидел, как передние колеса переехали спальный мешок, и грузного мужчину, который присел с поднятой рукой, прикрывая его своим телом.
