Скарначчи Джулио - Моя профессия - сеньор из общества
не только дурак, но и негодяй! Я зарабатываю потом, который выступает на лбу. А
продукты – случайная награда за мою профессию синьора из общества.
Антонио (с сомнением). Профессию…
9
Леонидо. Профессию! Да! Профессию! Вы думаете, мне легко! Надо быть
настоящим профессионалом, чтобы суметь пристроиться к брачному кортежу,
среди незнакомых, чужих людей, заставить гостей жениха считать себя гостем
невесты, убедить гостей невесты, что тебя пригласил жених, вести любезные
беседы со знатными сеньорами и при этом наполнять снедью внутренние
карманы. По правде говоря, надо быть артистом, поскольку речь идет о
профессии, требующей одновременно таланта, инициативы и непринужденности.
Но это не все! Необходимо обладать знаниями по широкому кругу проблем, в
особенности, общими фразами, не важно, о чем, то есть, речь идет о культуре. Я
должен держаться на равных с деятелями искусства, политики, науки. И не
подумайте, что так просто вести дискуссию о проблемах влияния Ближнего
Востока на американскую политику, или рассуждать о существовании
положительного нейтрона, рассовывая по карманам бутерброды с икрой и пряча в
подкладке пиджака бутылки коньяка.
Антонио. И вы считаете, что это не воровство?
Леонидо. Воровство? А кого я обокрал?
Антонио. Тех, кто вас принимает…
Леонидо. Нет, синьор. Все эти бутерброды и бутылки выставлены как раз для
гостей, и они просто обязаны не обижать хозяев.
Антонио. По-моему, не совсем прилично пользоваться гостеприимством, чтобы
уносить что-либо с собой.
Леонидо. Совершенно с вами согласен. Когда приглашают – да! Но меня никто не
приглашает. Так, что обвинять в бесчестии надо не меня, а этого троглодита,
который дает какие-то три тысячи четыреста лир за два сеанса безупречной
работы: на свадьбе и на крестинах. Добавьте к этому общие издержки и
представительские расходы.
Антонио. Общие расходы?.. Вы что, компания по сбыту пылесосов?
Леонидо. Ну, знаете! А прокат костюма?! Вы ведь за него не платите! А ордена!
Что я их, от правительства получил? На все требуются деньги!
Матильда. Вырученные от продажи будильника!
Леонидо. Не надо путать. Ты касаешься экономической организации моей
внутренней политики. Не буду же я принимать подачки от иностранных держав. К
черту шантаж!
Антонио. Так что же будем делать, синьор Леонидо?
Леонидо. О! Сейчас же несите эти несчастные три тысячи четыреста лир!
Антонио. Слушаюсь, синьор Леонидо.
Леонидо. Ну, я пошел на работу. Фьорелла, трость и перчатки!
Фьорелла. Перчатки белые?
Леонидо. Естественно. Иду на свадьбу. Роденгонди и Плонера. Вернусь к
одиннадцати.
Антонио. Да, но, синьор Леонидо, вы знаете, который час теперь? Одиннадцать
будет до того, как вы наденете перчатки!
Леонидо (ошеломленный). Как?! Уже одиннадцать? (Смотрит на Матильду.)
Бракосочетание состоялось в десять.
Матильда. Что ты на меня смотришь! Что ты на меня смотришь! Можно подумать,
будильник спустила я!
Леонидо (с горечью). Свадьба, по меньшей мере, на три кило! Ладно…
Несомненно, боги хотели избавить меня от беспокойства в этот решающий день!
Валерия. Вы только послушайте. Сегодня - решающий день! Его избавили боги!
Леонидо. Молчи, мещанка! Ты все узнаешь в должное время. Придется внести
некоторые коррективы в мой светский вид.
10
Поднимается по лестнице и входит в комнату наверху. Фьорелла снова ставит
пластинку, которую мы уже слышали.
Антонио. Ну, ладно. Я вас покидаю.
Валерия. И поживее! И без того потеряла уйму времени на болтовню.
Антонио. Я не хочу вмешиваться в ваши дела, синьора Валерия. Но в связи с
чулками позволю себе заметить: если вы не получите их в подарок, то, учитывая
честные доходы вашего супруга, боюсь, вам придется и дальше обходиться без
чулок.
Валерия. Не ваше дело! Я со своими ногами обойдусь и без чулок.
Антонио (направляясь к выходу). Кому вы рассказываете, синьора Валерия, кому
вы рассказываете! (Выходит.)
Валерия (с раздражением). Ах, хватит! Фьорелла, выключи, наконец,
проигрыватель.
Фьорелла повинуется.
Сцена шестая
Матильда. Ох уж этот Антонио!. Слишком развязно себя ведет.
Валерия. С кем?
Матильда. Со всеми. И с тобой тоже. Леонидо совершенно прав, он от нас почти
не выходит. Ты только посмотри, что он себе позволяет с медсестрой с третьего
этажа.
Валерия. При чем Антонио, если она сама за ним бегает? «Антонио здесь,
Антонио там…» Без конца. И все норовит затащить к себе.
Матильда. Согласна. Но он тоже хорош.
Валерия. Неужели ты думаешь, что ему нужна эта старая перечница?
Матильда. Старая перечница? А сколько ей лет?
Валерия. Не знаю. Такая как ты.
Матильда возмущена, но в то же время, когда Валерия отвечала, дверь
открылась, и в комнату вкатилось кресло-каталка с дедом Симеоном, впавшим
в детство стариком. Одет он бедно, на голове берсальерская шляпа с пером.
Каталку толкает Веллуто, вор пятидесяти лет, оставивший свое ремесло и
ушедший на покой.
Веллуто. Привет честной кампании! Вот – дедушка!
Валерия. Чей дедушка?
Веллуто. Вот этого я не знаю.
Матильда. Как? Говорите: вот дедушка, и не знаете, чей?
Веллуто. А откуда мне знать? Вчера его заказал сеньор Леонидо. На
одиннадцать часов. Так что, он перед вами.
Матильда. Дедушки нам только не хватало!
Валерия. Леонидо! Леонидо!
Сцена седьмая
Наверху появляется Леонидо. Он сменил костюм, снял ордена.
Леонидо. Здравствуй, Веллуто!
Валерия. Что за история с дедушкой?
Леонидо. Женщины, без суеты! Он – часть превосходно отработанного плана.
Веллуто. Привет синьор Леонидо! (Указывает на деда.) Надеюсь, это вам
подойдет…
Леонидо ( осматривая деда взглядом знатока). Вот это?
11
Веллуто. Как видите, синьор Леонидо. Вы позволите? (Представляет.) Дед
Симеоне. Адъютант в отставке.
Леонидо. Рад знакомству, адъютант.
Веллуто. Девяносто четыре года! Артрит, диабет, атеросклероз, к тому же он
совершенно впал в детство.
Леонидо. Прекрасно. (Дед начинает петь военную песню.)
Валерия. Что это за махинация? Надеюсь, ты не собираешься оставить деда у
нас?
Матильда (с иронией). Почему бы нет? Что у нас, едоков много, что ли? Одним
больше, одним меньше…
Леонидо. Цыц! Будете говорить, когда я попрошу. Понятно? (Смотрит на деда.)
Он всегда поет?
Веллуто. Нет, что вы!.. Достаточно положить в рот жевательную резинку – и он
смолкает. (Дает деду жевательную резинку и тот сразу же прекращает петь,
посасывая резинку). Вот, видите?.. Ну как, вы удовлетворены?
Леонидо. Э! Почти. По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы он больше
походил на скелета, знаешь, что бы был доходягой…
Веллуто. Да что вы, сеньор Леонидо! Диабет, атеросклероз, артрит… Подумайте
только: а то ведь окочуриться может.
Леонидо. Идеальный вариант. Надежды, правда, мало.
Веллуто. Так он вам подходит или нет?
Леонидо. Подходит. Только без этой шляпы. Она мне не нравиться.
Веллуто. В ней-то вся и прелесть!
Леонидо. Возможно. Но я не могу играть на чувстве патриотизма. Снимите с него
этот аксессуар!
Хочет сам снять с деда «военный аксессуар».
Веллуто. Не надо! Ради Бога! А то он заплачет!
Леонидо. Заплачет?
Веллуто. Смотрите… (Снимает с него шляпу, и тот начинает плакать. Веллуто
возвращает шляпу на место, и дед смолкает.) Видели?
Леонидо. Так он плачет даже с жевательной резинкой?
Веллуто. Не поет, но плачет.
Леонидо. А без резинки?
Веллуто. И плачет, и поет.
Леонидо. Вот это да! Ладно, беру! Сколько?
