Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия
Лешка согрелся, что ему сейчас, для начала, и надо было. Теперь настала пора подумать, поразмышлять. Итак – как юноша и предполагал, вернее, как предупреждала Балия – старик Николай занимался совсем уж опасным и предосудительным делом, которое и молодым‑то не всем по плечу, не говоря уже о пожилых людях – короче говоря, шпионил. И надо ж было такому случиться, что он, Лешка, как раз и попался со шпионской информацией в кармане… ну, не в кармане, за пазухой. Что ж у него теперь будут спрашивать? А что всегда спрашивают у шпионов? На кого работаешь, тайники, информаторы, связь… А ведь ничегошеньки Лешка не знает. Знал бы – выдал, конечно. Какая ему, к чертям собачьим, разница, на какой стороне быть? Но в том‑то вся и штука, что ничего такого известно не было! А в истину, естественно, тюремщики не поверят. Да никто бы не поверил. «Твоя грамота? О, нет! А как у тебя оказалась? Случайно нашел под телегой. Ой, не смеши мои шнурки!»
Это уж точно – никто не поверит. Одно слово – шпион. Под это дело вполне и повесить могут. Или голову отрубить – как тут у них принято? И не одного Лешку – и Владоса, и старика, и Георгия – всех! Ну, надо же, так всех подставить!
Юноша застонал, обхватив голову руками. Если они схватили старика… Интересно, что тот скажет? Хорошо бы – правду, тогда получится, что парни тут ни при чем. А скажет дед правду? Черт его знает. В зависимости от того, что ему будет выгоднее сказать. С одной стороны, если много людей замешано, то, вроде бы как групповуха получается. А если один… А вдруг здесь наоборот – на всех вину распределяют. Тогда старику выгодно их оболгать, представить своими помощниками… Или вообще сказаться не при делах, ведь, похоже, улик‑то против него никаких нет! Да против всех нет, только против Лешки. Хорошо б одному и ответить.
Он так и не заснул до самого утра, все мерил шагами темницу, думал. И думы его нарушила лишь отворившаяся дверь, и властный голос приказал выходить.
Его привели наверх, в комнату со сводчатым потолком и маленьким оконцем, сквозь которое робко пробивался слабый утренний свет. На широком столе чадил светильник.
– Ой! – сидевший за столом человек – толстяк в длинном черном балахоне – улыбнулся вошедшему, словно родному. – Кого я вижу! Садитесь же, уважаемый господин!
– Спасибо, – усаживаясь на массивный стул, вежливо поблагодарил Лешка. – Но вы, верно, ошиблись.
– Все так говорят, милый, все… – толстяк потер руки и зыркнул на стражу. – Оставьте нас!
Крепко привязав Лешку к стулу, стражники удалились.
– Ну? – улыбнулся толстяк. – Меня зовут Михаил, а тебя? Ты ведь не грек?
– Алексей, – отозвался Лешка – Местные называют иногда – Али.
– Верно – Али, – Михаил важно кивнул и довольно сложил руки на животе. – Вот видишь, на первый вопрос ты, надо сказать, ответил прямо, ничего не скрывая. Али. Ты ведь турок?
– Нет, русский.
– Русский? – удивился толстяк. – Ну, надо же: главный турецкий соглядатай – русский!
– Да я не соля… не согля… В общем, это случайно все вышло.
– Однако ты негодяй, – Михаил скорбно поджал губы. – Только что признался… И опять на попятную!
– Осмелюсь спросить… – удивленно моргнул юноша. – В чем это я признался?
Толстяк улыбнулся:
– В том, что ты знаменитый турецкий лазутчик Али Чутурлык! О, мы тебя давно ищем.
– Али Чу‑тур‑лык?! – по слогам произнес Лешка. – Ну, надо же до такого додуматься!
– Ах, ты опять за свое?! – недобро взвизгнул допрашивающий. – А я‑то надеялся, что мы договоримся… А ну‑ка, обернись‑ка назад!
Лешка обернулся и вздрогнул. Лучше бы не оборачивался! Позади, на особом столике, словно в кабинете зубного врача, были разложены всякие нехорошо блестящие штуки – клещи, щипцы, какие‑то зубчатые колесики, пилы…
– Обрати внимание во‑он на тот крючок, – ласково пояснил Михаил. – Это для того, чтобы тянуть жилы. А вон там, под потолком – дыба! Уж ее‑то мы сегодня испробуем!
– А, может, не надо? – побледнел Лешка.
– Надо, милый мой. Так, самую малость, так сказать, для лучшей затравки беседы.
– Но мы и так…
Толстяк, не дослушав, кликнул стражу. Дюжие тюремщики враз отвязали парнишку от стула и, проворно сорвав тунику, продели руки в специальные кольца. Потянули…
– Ой, мама! – завопил Лешка. – Мамочка! Да перестаньте вы, больно же!
– Пока хватит, – милостиво кивнул толстяк.
А по лешкиным щекам уже сами собой текли слезы, и вывернутые вверх руки, казалось, сейчас выскочат из суставов. Ой, мама дорогая, больно‑то как!
– За тобой, милый мой, будет сейчас стоять наш палач с кнутом, – Михаил улыбнулся, словно родному. – И, как только ты начнешь говорить неправду, он тебя рраз – и ожгет. Об этом – помни. Итак, на‑чи‑наем разговор, точнее – продолжаем. Вопрос первый – что написано в грамоте? Состав войск?
– Да, да, – охотно закивал Лешка.
Видимо, ответ толстяку понравился, поскольку никакого удара не последовало.
– Кто тебе его дал? Николай Скадос?
– Он, он! – оживился Лешка – черт с ним, со стариком, выпутаться бы. Ой, как больно! – Руки ослабьте, а?
– Ослабь, – кивнул палачу Михаил. – Так – чуть‑чуть. Кстати, хочу заметить – Николая мы тоже взяли. Так вот, он все полностью отрицает. Следующий вопрос – кому ты передавал сведения? Только не говори, что кирпичнику, меня интересует главный хозяин всего этого дела. Итак – ты все передавал Чюнусу Оглаю?!
– Кому‑кому?
– Неужели, самому Казбыку Юнусы?!
– Да не знаю я никого…
Удар! Сильный, так, что на спине лопнула и закровила кожа.
– Ой, боже… – застонал юноша.
– Казбык Юнусы? – снова повторил толстяк.
А Лешка весь съежился в ожидании удара, словно бы видел спиной: вот палач поднимает кнут, вот – примеривается, вот раскручивает для удара…
– Казбык Юнусы? Удар!
Искры из глаз. И слезы…
– Он! Черт с вами, он!
– А Чюнус Оглай? – подойдя ближе, следователь вкрадчиво заглянул в глаза. – Он что, совсем отошел от дел?
– Не… ой, не то хотел сказать. Да‑да, отошел. Совсем – совсем отошел, от всех дел…
И неожиданно снова удар! Господи, да за что же?!
– Чюнус Оглай отошел от дел? Да ни за что не поверю!
– Так он же хитрый, этот… Чюнус Оглай… Он же всех обманывает.
– Да, это непростой человек! В своем роде – великий. Что ж, пожалуй, можно пригласить сюда твоего знакомца. Посмотрим теперь, кто про кого больше расскажет.
– А, очная ставка, – Лешка силился улыбнуться. – Знаю. Видал в кино.
Следователь подошел к двери, приоткрыл:
– Введите Николая Скадоса!
Лешка скосил глаза…
…увидев вместо старика Николая избитого и окровавленного Георгия! Господи, он то здесь при чем?
– Ну, узнаешь своего приятеля?
– Это не Николай Скадос!
Удар!
– Нет!
Удар!
– Не он! Не он! Не он!
Лешка дернулся и свесил голову на грудь.
– Воды, – спокойно распорядился толстяк и посмотрел на Георгия. – Пока займемся этим…
Юноша съежился и застонал.
– Осмелюсь доложить, – вышел вперед палач. – Этот, – он кивнул на Георгия, – очень упорный. Ночью измочалил об него все розги! А такие хорошие были –удобные, в соли вымоченные. Блеск – а не розги!
– Ничего, – успокоил следователь. – Сейчас будем рвать ему ноздри. Впрочем… – он вдруг зевнул и посмотрел в окно. – Кажется, у нас есть еще время. Отдохнем, перекусим, заодно дадим этим злодеям одуматься. Эй, стража – развести лазутчиков по темницам!
Уже в коридоре толстяк догнал Лешку, обнял за плечи и доверительно прошептал:
– Знаешь, почему я не велел сейчас пытать вас до полусмерти?
Юноша сплюнул.
– Потому что после обеда вами займется сам господин Кратос! Слыхали о нем что‑нибудь? Ну, как же – сам Никифор Кратос! Милостью Великого Комнина – верховный следователь, а по призванию – палач, и не из последних! Так что готовьтесь! Советую не запираться и говорить правду. Очень советую. И, главное, побыстрее – иначе может быть поздно, Никифор – человек увлекающийся.
– Да пошел он…
Отдохнуть не дали. Или просто не удалось – так ныла и саднила разбитая в кровь спина. Сволочи… Вот, кажется, чьи‑то шаги в коридоре. Снова открылась дверь. Ну, куда же вы тащите? Что, уже? Господи! Опять та же комната пыток! Страшные инструменты, палач, дыба…
А за столом уже совсем другой следователь – высокий, жилистый, сильный, с красивым надменным лицом. Тот самый… Никифор Кратос. О господи, как они все надоели!
– Будем говорить? – черные глаза следователя вперились в узника.
– Да, – сглотнув слюну, кивнул Лешка и, обнаглев, попросил: – Только, если можно, без дыбы.
– Можно, – неожиданно согласился господин Кратос. – И – без лишних ушей.
Он даже ничего не сказал стражникам и палачу, только посмотрел. Всего лишь бросил взгляд. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы вся тюремная братия бросилась вон, обгоняя друг друга.
– Ну, здравствуйте, господин Али Чутурлык! – встав, следователь подошел к юноше и, обняв его, расцеловал в обе щеки! – Как же давно я вас ждал! А вы все ж таки засыпались, уж признайтесь – наши тоже умеют работать. – Как там господин Казбык Юнусы? Ничего не передавал?
