Alex Marukov - Unknown
Тиора хмурится.
— Я не могу себе представить такой жизни. Того, что я должна скрывать кто я из-за страха быть убитой. — Она берет меня за руку, и мое сердце сбивается с ритма. — Тебе, наверное, было очень одиноко.
Она отпускает мою руку и ложится на мраморный пол, похлопав по полу рядом с собой. Я тоже ложусь. Камень пронзает мою спину ледяным холодом, но я не хочу упустить возможность такой близости с Тиорой. Мы лежим так близко друг к другу, что моя левая рука лежит поверх ее, но она не делает никаких попыток отодвинуть ее подальше. Я улыбаюсь и смотрю в потолок. Куполообразная крыша была расписана как ночное небо, с вкраплением жемчуга, повторявшего звезды. В центре крыши отверстие, через которое видно настоящее небо.
— Мой народ... наши люди, — исправляется она, — поклоняются богине Луны. И каждый месяц, в полнолуние, можно увидеть ее прекрасный лик через это отверстие. — Тиора поворачивает голову в мою сторону. Наши взгляды встречаются, и я чувствую, что мой желудок опять нервно крутит. Ее глаза близко ко мне и я понимаю, что они не серебряные, а серо-стальные с крошечными, металлическими крапинками, как мишура, которую мы используем во время новогоднего фестиваля Винтерфеста. — Это мое самое любимое место в целом мире, — шепчет она.
— Спасибо, что поделились им со мной.
Она слегка улыбается.
— Я подумала, что ты бы хотел немного знать о своем наследии. — Ее улыбка исчезает, и она какое-то время лежит молча.
— О чем ты думаешь? — спрашиваю я ее.
— Об Икаре, — говорит она. — Ты должен знать, что когда ты вернешь Аннору ему сегодня вечером, он же будет ожидать от тебя, что ты останешься с ним?
— Я знаю. Но у меня нет выбора, — говорю я. — Чем дольше он здесь, тем больше опасности для Люпинов и для людей из Янтарных Холмов. Я не хочу больше крови на руках. — Я думаю о миссис Хоуп и Наоми.
Мы впадаем в долгое молчание и просто глядим друг на друга. Ее глаза блуждают по моим старым следам от ожогов на щеках, вдоль широкой линии губ, по узкому носу, возвращаясь к глазам.
— Что случилось? — спрашивает она. Я знаю, что она имеет в виду ожоги.
— Моя мама оставила меня в ванной с кипятком, — говорю я. — Тебя волнуют мои шрамы?
Она кивает.
Я опираюсь на локоть.
— Почему ты так добра ко мне? — спрашиваю я. — Я имею в виду, я — Дарклинг и мой отец убил твоих родителей. Ты должна ненавидеть меня. Я ненавижу себя.
— Ты не можешь осуждать всю расу из-за действий одного человека. — Мой пульс учащается, когда она кладет руку на мою грудь. — Легко ненавидеть, Эдмунд. Настоящая проверка наших сердец — это прощение. — Она слегка хмурится. — Почему ты так сильно себя не любишь?
Я переворачиваюсь на спину.
— Потому что я — урод. Пока мы не встретились, мое сердце даже не билось.
Ее глаза расширяются.
— Что?
— Что-то случилось со мной в лесу, — говорю я, не подумав. — Когда я родился, то был проклят, мое сердце не билось, — это случается с порождением Дарклинга и человека — но когда мы коснулись друг друга, мое сердце ожило. Я не знаю, что это значит, но это удивительно и потрясающе, и страшно, потому что у меня есть чувства к тебе, Тиора, — продолжаю я. — Похоже, я чувствую связь с тобой, как будто мы созданы друг для друга, хотя я понимаю - это безумие, мы только что познакомились, и я даже не понимаю, и, черт возьми, пожалуйста, скажи что-нибудь! Скажи мне, что ты тоже что-то почувствовала, — говорю я, ловя ртом воздух. Я никогда не говорил столько предложений за раз.
Она смотрит в сторону.
Я сажусь.
— Ты почувствовала что-то, не так ли?
— Я не знаю, — говорит она, наконец. Она садится и смотрит на меня. — Прежде чем я увидела тебя в лесу, я чувствовал это... это дерганье... в груди. Это было действительно странно. Потом, когда ты упал на меня, после землетрясения, я...
— Что? — говорю я взволнованно.
Крошечная морщинка появляется между ее бровями.
— Я почувствовала острую боль в сердце. Я думала, что это просто от шока, что ты упал на меня, но теперь... — Она вздыхает. — Я не знаю, что происходит, Эдмунд. Что-то явно произошло еще в лесу, но я не чувствую, что «создана» для тебя так, как ты это описал. Я считаю, что ты привлекательный, но это не из-за… — она показывает на мою грудь — того, что испытываешь ты.
— Ты думаешь, я привлекательный? — говорю я, чуть улыбаясь.
Она краснеет.
— У тебя, правда, не было сердцебиения, пока мы не коснулись друг друга?
— Правда, — отвечаю я.
— Ты когда-нибудь прежде слышал о таком?
Я качаю головой.
— Но я никогда не встречал Дарклингов до сегодняшнего дня, так что я не знаю, что считается нормальным поведением для нашего вида, а что нет, — признаю я.
Она встает.
— Хорошо, пойдем, спросим кого-нибудь, кто может знать.
20
ЭДМУНД
МЫ ОБНАРУЖИВАЕМ ЛЮСИНДУ дома у Аларика, сидящую рядом с Кираном на деревянной кровати. Он обложен несколькими подушками и накрыт по пояс одеялом ручной работы. Он без рубашки и я вижу рану на боку, которая зашита несколькими стежками и намазана вонючей мазью. Он бледен, но, кажется, в порядке. У него на губах играет улыбка, он явно наслаждается тем, как Люсинда вытирает его лоб влажной тряпкой.
Ульрика сидит на синем стуле в углу комнаты. Она смотрит в окно, ее тело напряжено, как будто она предпочла бы быть где угодно, но не здесь, со своим раненным двоюродным братом и его подругой Дарклингом. Она проводит пальцами сквозь свои короткие спутанные волосы. Когда мы входим в комнату, она поворачивает голову и испепеляет взглядом наши сомкнутые руки.
— Что происходит, Тио? — спрашивает Ульрика.
— Эм, нам нужно поговорить с Люсиндой, — отвечает Тиора. Девушка-Дарклинг поглядывает на нас. — Нечто странное произошло. У Эдмунда появилось сердцебиение, которого раньше у него не было.
Я на одном дыхании объясняю, что произошло. У Ульрики и Кирана расширяются глаза от удивления, в то время как Люсинда просто кивает, слушая.
— Ты знаешь, что происходит со мной? — спрашиваю я.
— Да. Тиора — твоя Кровная Половинка, — отвечает Люсинда.
— Моя кровная что? — переспрашиваю я.
— Кровная Половинка, — медленно повторяет Люсинда, словно я тупой. — Когда Дарклинги встречают свою истинную любовь, их вторые сердца оживают. Или в вашем случае, только одно твое сердце.
— Свою истинную любовь? — спрашивает Тиора, растерянно глядя на меня. — Но я не Дарклинг, моя мама была Люпином, а папа человеком. Так как я могу быть его Кровной Половинкой?
— Я не знаю, — отвечает Люсинда. — Может быть, это потому, что Эдмунд порождение трех рас: Дарклингов, людей и Люпинов — поэтому он может встречаться с любым из этих видов? Или, может быть, у тебя есть что-то от ДНК Дарклинга? Я имею в виду, все возможно, верно? — добавляет она, когда видит растерянное выражение лица Тиоры. — Если проследить наши родословные далеко к предкам, я уверена, в нас много чего намешано. Так что, возможно, у тебя есть неактивный ген Дарклинга, и он активизировался, когда ты познакомилась с Эдмундом? — Люсинда взмахивает руками. — Я не знаю. Мне всего лишь четырнадцать.
— Вполне возможно, — бормочет Тиора. — Я немного знаю об отцовской семье. У него мог быть в далеком прошлом родственник Дарклинг.
— Но если это правда, то, как получилось, что ты родилась с сердцебиением, а я нет? — спрашиваю я.
— У нее, наверное, нет простейшей Трипаносомы вампириум в крови, — говорит Люсинда. Я в замешательстве поднимаю брови. — Да ладно, ты должен знать, что это! Как ты думаешь, как ты живешь?
Я пожимаю плечами. Дед ничего не знал о физиологии Дарклингов, и не похоже, что я мог бы спросить кого-нибудь в городе об этом.
— Это такие крохотные-крохотные существа, которые живут в твоей крови, — объясняет Люсинда.
— Фууу, — произносит Киран, кривя рот.
Она хлопает его по руке.
— Они насыщают кислород органы, по сути, они делает всю работу вместо сердца, и в результате чего, за ненадобностью, оно «впадает в спячку», — продолжает она. — Но когда ты встретил Тиору, оно сработало на встречу с Кровной Половинкой и бац! Здравствуй, сердцебиение.
Я смотрю на свои руки, пытаясь представить эти микроскопические существа, которые беспорядочно бегают у меня внутри. Это противно.
— Итак, что происходит с этими штуками, Трипаносомами вампириумами сейчас, когда у меня есть сердцебиение? — спрашиваю я.
Люсинда пожимает плечами.
— Я предполагаю, что они становятся неактивными, как твое сердце до этого.
— Вот это поворот, — бормочет Ульрика со стула.
— В любом случае, сомневаюсь, что у Тиоры есть какая-либо простейшая Трипаносому вампириум в организме, — подытоживает Люсинда. — Если у нее действительно есть какие-то Дарклинги в роду, о которых мы даже не знаем наверняка, то это далекие, далекие, далекие родственники, так что от них, вероятно, уже ничего в ней не осталось. Поэтому у нее всегда было сердцебиение. — Люсинда смотрит на Тиору. — Так у тебя есть романтические чувства к Эдмунду?
