Мишель Демаркэ - Пророчество Тиеобы
Она опять дала знак, и удар гонга возвестил об окончании её речи. Один за другим, гости низко кланялись Лабиноле, целуя сначала её ноги, а затем ноги Ксинолини, в знак раболепия.
Эта сцена затуманилась, исчезла и сменилась другой ― в том же дворце, но в другой комнате, где королевская семья восседала на тронах. Здесь Лабинола вершила правосудие. Всевозможные люди проходили процессией перед королевой, и она всех внимательно выслушивала.
Случилась необыкновенная вещь. Я обнаружил, что смог войти в её тело. Это весьма трудно объяснить, но в течение длительного времени, пока я слушал и наблюдал, я был Лабинолой.
Я понимал абсолютно всё, что говорилось, и когда Лабинола объявляла свой приговор, я был полностью согласен с её решениями.
Я слышал, как в ропоте толпы отражалось восхищение её мудростью, и ни разу она не повернулась к Ксинолини, и никогда не спрашивала его совета. Я чувствовал, как меня наполнила великая гордость от осознания того, что я был этой женщиной в другой жизни, и
В это время я ощутил чувство лёгкого покалывания, которое начал узнавать.
Всё опять исчезло, и потом я оказался в самой роскошной из спален. Она оказалась спальней Лабинолы, которая, полностью обнажённая, лежала на постели. Три женщины и два мужчины вертелись поблизости. Когда я приблизился, то увидел её лицо, по которому ручьями катился пот, и обезображенное родовой болью. Женщины ― акушерки, и мужчины
— Самые выдающиеся доктора королевства, казались озабоченными. Ребёнок шёл ягодицами, и Лабинола уже потеряла много крови. Это был её первый ребенок, и она была обессилена. В глазах акушерок и докторов был очевиден страх, и я знал, что Лабинола уже поняла, что умрёт.
Сцена передвинулась во времени на два часа вперёд, и Лабинола только что испустила свой последний вдох. Она потеряла слишком много крови. Ребёнок тоже умер, задохнувшись до появления на свет. Лабинола, это милое создание двадцати восьми лет, такая красивая и добродетельная, только что высвободила своё астральное тело ― моё астральное тело ― чтобы жить ещё одну жизнь.
Уже появились последующие сцены, показывающие другие жизни на других планетах – в роли мужчин, женщин и детей. Дважды я был нищим-попрошайкой и трижды
— Моряком. Я был водоносом в Индии, золотых дел мастером в Японии, где я дожил до девяноста пятилетнего возраста; римским солдатом; чернокожим ребёнком в Чаде, в возрасте восьми лет сожранным львом; индейцем-рыболовом на Амазонке, умершим в сорок два года и оставившим двенадцать детей; вождём апачей, умершим в восемьдесят шесть лет; несколько раз фермером-крестьянином: на Земле, а также на других планетах; и дважды – аскетом-отшельником: в горах Тибета и на другой планете.
За исключением того, когда я был Лабинолой, королевой, правительницей одной третью планеты, большинство моих жизней были весьма скромными. Я видел сцены из всех моих восьмидесяти предыдущих жизней, некоторые из которых произвели на меня глубокое впечатление. У меня нет времени описывать их все подробно в этой книге, так как только они заняли бы целый том. Может быть, однажды я напишу его.
В конце “представления” у меня возникло впечатление движения назад по “туннелю”, и когда я открыл глаза, Тао и трое Таори доброжелательно улыбались. Когда было установлено, что я и в самом деле вернулся обратно в свою теперешнюю шкуру, глава обратился ко мне со следующими словами:
— Мы хотели показать тебе твои прошлые жизни, чтобы ты мог заметить, что они меняются, как будто прикреплены к колесу. Поскольку колесо заставили вращаться, любая его точка, которая находится наверху, скоро окажется внизу, это неизбежно, понимаешь?
Однажды ты нищий, а потом ты можешь стать королевой, как Лабинола, которая, конечно, не только находилась на вершине колеса, но и многому научилась, и очень помогала другим. И тем не менее, во многих случаях нищий научится столь же многому, что и король, а в некоторых случаях он научится намного большему.
Когда ты был отшельником в горах, ты помог гораздо большему числу индивидуумов, чем в большинстве своих других жизней. То, что больше всего засчитывается ― это не внешний вид, а то, что стоит за ним.
Когда твое астральное тело берёт очередное физическое тело, то это ― просто для того, чтобы узнать больше, и ещё больше …
Как мы тебе объяснили, это ради твоего Высшего Я. Это ― процесс непрерывного очищения, который может происходить столь же эффективно как в теле нищего, так и в теле короля или шахтёра. Физическое тело – всего лишь инструмент. Долото и молоток скульптора ― инструменты; сами по себе они никогда не достигнут красоты, но в руках художника они вносят в неё свой вклад. Замечательную статую нельзя было бы создать голыми руками художника.
Тебе всё время надо иметь в виду это основное положение: астральное тело во всех случаях должно подчиняться Всеобщему Закону, и, как можно ближе следуя природе, оно может достичь конечной цели наискорейшим путём.
С этими словами Таори вернулись на свои места, а мы ― на наши.
Пока я пребывал в доко, солнце село, однако они не сочли нужным объяснить светящуюся окружающую среду, которая давала нам возможность видеть внутри доко на расстоянии, по меньшей мере, пятнадцати метров.
Мое внимание по-прежнему было сосредоточено на Таори. Они смотрели на меня с добротой, окружённые золотистым туманом, который становился всё более и более густым, и в котором они исчезли ― в точности так же, как и во время моего первого посещения.
На этот раз Тао мягко положила свою руку мне на плечо и попросила следовать за ней. Она подвела меня ко входу в доко, и в мгновение мы оказались снаружи. Было абсолютно темно, и нигде не горел никакой свет, кроме как над входом. Я видел не дальше, чем на три метра перед собой, и мне было интересно, как мы найдём летающую платформу. Потом я вспомнил, что Тао могла видеть ночью так же хорошо, как и днём. Мне было любопытно увидеть тому свидетельство ― как типичный землянин, я искал доказательств! И оно было предоставлено немедленно. Тао без усилия подняла меня и посадила к себе на плечи, в точности как на Земле мы носим наших малышей.
— Ты мог бы споткнуться, ― пояснила она, когда мы проследовали по дорожке, и в самом деле, казалось, она точно знала, куда шла, как будто это было при дневном свете.
Вскоре она опустила меня на сиденье лативока и села рядом со мной. Я положил маску, которую всё время держал в руке, на колени, и почти сразу же мы взлетели.
Должен сказать, что, несмотря на моё доверие к Тао, лететь “вслепую” мне было не по себе. Мы летели между громадными деревьями парка, и я даже не видел звёзд, которые обычно так ярко сияли. После заката солнца сформировались огромные облака, и всё вокруг нас было полностью покрыто тьмой. Однако, рядом с собой я видел ауру Тао и “букет” у неё на темени, который был особенно ярким.
Мы набрали скорость и, я уверен, двигались в темноте столь же быстро, как и днём. Я почувствовал, как несколько капель дождя стеганули меня по лицу. Тао двинула рукой по направлению к какой-то точке на машине, и дождя я больше не чувствовал. В тот же момент у меня возникло впечатление, что мы останавливались, и заинтересовался, что же происходило, поскольку знал, что мы находились над океаном. Временя от времени слева от нас, на расстоянии, мне удавалось различить цветные огоньки, которые двигались.
— Что это? ― спросил я у Тао.
— Огни у входов в доко на побережье.
Я пытался понять, почему доко двигались, когда внезапно из темноты, которая казалась ещё гуще, прямо навстречу нам вышел огонёк и остановился рядом с нами.
— Мы около твоего дома, ― сказала Тао. ― Пошли.
Она снова подняла меня. Я почувствовал лёгкое давление, как бывает, когда входишь в доко, и затем ощутил сильный дождь на лице. Ливень был очень сильным, но в несколько больших шагов Тао уже была под огоньком, и мы вошли в доко.
— Мы добрались как раз во время, ― отметил я.
— Почему? Из-за дождя? Нет, на самом деле, он лил уже некоторое время. Я активизировала силовое поле, ты разве не заметил? Ты перестал ощущать ветер, не правда ли?
— Да, но я подумал, что мы остановились. Совсем ничего не понимаю.
Тао разразилась смехом, который опять принёс мне покой, а ещё означал, что вот-вот будет раскрыто объяснение этой тайне.
— Силовое поле не только не пропускает дождь, но и ветер, так что у тебя не стало ориентира, по которому ты бы мог судить, двигались ли мы или нет. Видишь, нельзя полагаться на ощущения.
— Но как тебе удалось найти это место в такой темноте?
— Как я уже тебе говорила, мы видим ночью так же хорошо, как и днём. Поэтому мы не пользуемся освещением. Я понимаю, тебе это неудобно, ты меня сейчас не видишь, но в любом случае, у нас был очень насыщенный день, и я думаю, сейчас тебе лучше всего было бы отдохнуть. Позволь, я помогу тебе.
