Дмитрий Бондарь - Операция "Немыслимое".
С ума сойти, банк за пятьсот тысяч рублей, возможно ли это? Это уровень удачливых карточных шулеров, а не серьезных людей.
— Нет, — честно сознался я. — не представляю. Детский сад какой-то. И что они смогут прокредитовать с такими деньгами? Десяток кафе-мороженых?
— Не знаю. Самое важное для них — доступ к государственным деньгам. Банку с капиталом в пятьсот тысяч государство выдает кредит в пять миллионов запросто. Эти деньги от Госбанка или какого-нибудь Жилсоцбанка они получают под три процента! Максимум за пять. Хотя даже журнал "Вопросы экономики" оценивает имеющуюся инфляцию в восемь с половиной процентов! Это просто раскидывание денег в руки любого, кто согласен их взять. Один ловкий товарищ, некто Михаил Зотов, Председатель правления Промстройбанка, учредил сразу три таких заведения — два в Ленинграде и один в Москве! А регистрацию провел прямо на правлении своего Промстройбанка. В России сейчас создать банк — как высморкаться. Думаю, нужно поднять планку для новых коммерческих советских банков. Скажем, если Козлов со товарищи протащит через Совмин решение о стоимости банковской лицензии в десять миллионов долларов, не думаю, что найдется много такого уровня капиталистов в стране. СА если найдутся, то у ребят из ОБХСС появится полное право спросить — откуда деньги? С Егоровым, я думаю, удастся договориться. Он хоть и завзятый рыночник на словах, но возиться со всякой мелочевкой вряд ли захочет. И прекрасно понимает, что за люди стоят за теми деньгами.
— Десять миллионов — слишком круто, — я стал привычно торговаться. — Одного будет достаточно. Там и столько денег ни у кого нет. Твоя идея состоит в том, чтобы создать сеть абсолютно независимых от меня нормальных банков с собственным капиталом? Сжить со свету тамошние самоделки и принести дикарям свет цивилизации? А потом, когда все устаканится, продать в честные руки?
— Ну да, что-то вроде того, — отец вытер белоснежной манжетой сорочки выступивший на лбу пот.
— Мне нравится идея. Но насколько я понимаю, иностранным банкам путь в Союз заказан?
— Учредителями могут выступить те же кооперативы, совместные предприятия, частные лица. Это не проблема. Верных людей всегда можно найти. Вопрос только в том, как и чем их контролировать. А вот это я умею делать лучше многих.
— Хорошо. Сотню миллионов наличкой я под это безобразие выделю. Сто банков на какое-то время закроют вопрос с финансированием частного сектора. Только у меня есть два условия: первое никакого кредитования околозаводским кооперативам и второе — работать честно и прозрачно. Тех возможностей, которые дает обычный банкинг, более чем достаточно для честного человека. Подбор людей, организация процесса и проталкивание решения Совмина — за тобой. Было бы отлично, если к Съезду в стране не осталось криминализированных банков. Но это как получится. Думаю, полезным будет содействие в этом процессе тех НИИ, которые принимают участие в наших программах. Лишним точно не будет. И тогда самодельным банкам быстро придет закономерный конец. Совсем изжить их со свету не выйдет, но если у них будет реальная сильная конкуренция, то останется таких немного. Да, сотня банков — это то, что надо!
Отец не очень-то обрадовался такому предложению, потому что хорошо понимал всю сложность задачи:
— Захар! — возмутился он. — Ты не слишком широко замахиваешься? Где я тебе найду там людей на организацию сотни банков? Там хорошо, если пятьсот человек во всей стране понимают, что такое кредитная карточка! И те, кто понимает, как раз сейчас на противоположной стороне.
Действительно, проблема.
— А ты хорошо поищи. И пусть Козлов со Старым пошустрят, поскребут по сусекам. Ты даже не представляешь, какие самородки водятся в России. Их всегда полно было. Чуть-чуть подучить, чтоб схватили самую суть, а дальше только успевай им задачки подкидывать! Я вот помню, прочел как-то историю основателя ГУЛАГА, некоего Френкеля. Имя у него еще такое смешное… Полюбопытствуй на досуге. Не слышал?
— Нет, композитора с такой фамилией знаю. Ян Френкель. Хорошие у него песни, — отец сделал вид, что копается в глубинах памяти. — Хотя, подожди-ка… Ты про Нафталия Френкеля, убийцу незаконно репрессированных? Я в "Огоньке" прочитал, что он ввел норматив на жизнь и работу человека в заключении в три месяца. А потом человек считался отработанным материалом и тихонько умирал от какой-нибудь цинги.
— Точно! Он, голубчик! Человек успел побывать миллионером и лесоторговым магнатом до революции, побандитствовать с Мишкой Япончиком, поработать скупщиком золота в мутное время для ОГПУ, эмигрировать из России и вернуться, посидеть в сталинских застенках, а потом и выслужиться до высоких чинов в НКВД. Если не ошибаюсь, он ушел в отставку генерал-лейтенантом. Это он ввел научную организацию труда заключенных и построил бесчисленное количество лагерей. Потому что не сидел сложа руки и не ныл, а видел задачу и решал ее по своему разумению с помощью доступных ресурсов. Или Карнаух вот еще недавно рассказывал про золотодобытчика Туманова, переквалифицировавшегося из морских штурманов в старатели. Не слышал?
— Нет. — Опять вздохнул отец. — Выясняется, что я всю жизнь прожил в какой-то другой стране, где была работа, семья, ежегодная поездка на Азовское или Каспийское море и как десерт — частые партийные собрания по бесконечно глупым поводам. На которых что-то обязательно постановляли, но решения всегда принимались не на них и не нами.
Я пропустил его брюзжание мимо ушей, потому что не хотел углубляться в тему.
— Тоже интересный дядька. Тоже сиделец в сталинских застенках, ставший организатором старательских артелей. Да так ловко он это сделал, что власть его в районе Колымы была едва ли не сильнее, чем у тамошнего краевого комитета партии. Настолько в силу вошел, что для его свержения понадобились личное участие члена Политбюро Лигачева и министра цветной металлургии… запамятовал фамилию. Не стесняйся, ищи! Как говорит Серый — лучше обмануться в десяти бестолочах, чем упустить один талант. Коммерческая империя Зака Майнце покроет большинство ошибок. Не бойся экспериментировать. Думаю, тебя ждет успех.
— Откуда вы такие взялись? Всезнающие, всеумеющие?
— Не комплексуй, пап, — я полез в ящик стола, где располагался небольшой сейф, за обещанными миллионами, каковые и извлек в виде векселей французских банков Credit Lyonnais, Credit Agricole и Societe Generale. После недолгого раздумья добавил к ним швейцарские SVB и Credit Suisse и бельгийский Credit Communal de Belgique. — И подожди немного, мне нужно посчитать кое-что.
Я старательно пересчитал на калькуляторе обещанные доллары в швейцарские и французские франки, отложил соответствующее число векселей в стопку на столе, остальные вернул в сейф.
— Вот, папаня, держите — на развитие банковского дела в обновленной России. Все они на предъявителя, но постарайся сам не обналичивать. Отправь кого-нибудь, кого с тобой трудно связать. Можешь нанять какое-нибудь детективное агентство, они все сделают в лучшем виде. Здесь чуть больше, чтобы была возможность выплатить комиссию и на организационные расходы по проталкиванию нужного закона. Деньги переправишь Старому и его команде, ну и за тобой — контроль, контроль, контроль. За расходованием, за результатом. Не так важны деньги, сколько отбор подходящих людей. А в том, что таковые найдутся, я не сомневаюсь.
Отец понятливо усмехнулся:
— Ко мне недавно заходил один усатый человек в гражданском. Интересовался источниками дохода, частыми поездками в Россию. Еще ему хотелось узнать мое мнение о горбачевской перестройке и о месте Франции в новом мировом порядке. Жиль Бейон. Из Генерального директората внешней безопасности.
— Разведка что ли?
— DGSE — самая что ни на есть внешняя французская разведка.
— Тебе нужно поостеречься. Давай-ка я подключу к тебе кого-нибудь из людей Луиджи? Чтобы научили тебя кое-чему. А то сгоришь на какой-нибудь ерунде, а потом будем локти кусать. Не нравится мне твой знакомец из DGSE. Лучше бы его не было.
Векселя отправились в портфель на место "Огоньков", а я набрал Лу и быстро договорился с ним о выделении знающего человека для обслуживания интересов моего русского партнера.
Мистер Майцев уже собрался уходить, когда я вспомнил об идее, подсмотренной где-то на Востоке. То ли в Эр-Рияде, то ли еще где. И мне загорелось — я целый час убеждал отца, что совершенно необходимо открыть в России мусульманские банки. Дать им поработать и посмотреть, что из этого выйдет. Договорились, что стоит открыть по одному в Москве, Ленинграде, Ташкенте, Казани, Новосибирске, Алма-Ате и Горьком. Конечно, важно было бы сначала получить правовое основание подобным организациям, но в Союзе сейчас по заявлению Горби — разрешено все, что не запрещено. И значит, стоило хотя бы попытаться.
