Дарья Зайниев - С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам для жителя большого города
Другой ученый, Джонатан Кеннет Бернс, считает, что расщеплением сознания мы обязаны не возникновению языка, а развитию у человека социальных навыков413. В ходе палеонтологических исследований и сравнительных исследований приматов возникло предположение, что социальное познание и необходимость приспосабливаться к жизни в группе потребовали от гомининов более сложного взаимодействия разных участков коры головного мозга (в первую очередь лобно-височной и лобно-теменных цепей). По мнению Бернса, эта адаптация не обошлась без побочных эффектов: мозг древнего человека стал более уязвимым для воздействия среды.
Неравенство рецепторов
Причины развития психических расстройств зачастую начинают проясняться только после первых серьезных успехов в создании методов их лечения. Так, популярная сегодня допаминовая теория шизофрении (ей посвящено около 6700 научных статей414) возникла в ходе попыток понять, почему больным помогают определенные медикаменты — нейролептики. Поскольку этот тип лекарств блокирует допаминовые рецепторы, ученым показалось логичным объяснить все избыточной выработкой допамина в мозге. Со временем выяснилось, что непосредственно излишек нейромедиатора еще не вызывает болезнь, но некоторые допаминовые рецепторы у людей, склонных к шизофрении, действительно ведут себя очень странно. Они крайне чувствительны и при определенных обстоятельствах (например, при сильном стрессе) начинают возбуждаться даже без соответствующего импульса. Случается своего рода фальстарт: рецепторы еще не получили реальной команды активироваться (поскольку необходимый нейромедиатор еще не высвободился), но нейроны ведут себя как при настоящем допаминовом шторме415. Происходит это исключительно в мезолимбической системе мозга (она играет важную роль в механизмах формирования эмоций, запоминания, обучения, получения удовольствия и возникновения потребности в вознаграждении). При этом в префронтальной коре (отвечающей, как мы помним, за самоконтроль, планирование, контроль импульсивного поведения, критическое мышление и другие полезные функции, позволяющие хорошо оценивать обстановку и управлять своим поведением) допаминовые рецепторы, напротив, «голодают» — возможно, вследствие компенсаторной реакции организма416, 417. Таким образом, излишняя активность одних нейронов вызывает продуктивные симптомы (бред, голоса в голове и прочие эффектные приметы шизофрении), а «молчание» других, наоборот, — негативные (растет дезадаптация). Судя по всему, система вознаграждения в мезолимбике «слетает с катушек» и начинает активно поощрять сам процесс размышления, независимо от его цели или результата. Рациональность выводов никакой роли не играет — «пряник» выдается просто за глубокое погружение в интересующую тему. Умствование ради умствования затягивает все глубже и постепенно приводит человека к парадоксальным теориям и сверхидеям.
Другой нейромедиатор, «подозреваемый» в причастности к шизофрении, — глутамат (или глутаминовая кислота). Определенные типы глутаматных рецепторов — NMDA — задействованы в мозговых процессах, обеспечивающих обучаемость, поведенческую гибкость и концентрацию внимания418. Вещества, подавляющие их активность (такие наркотики, как кетамин или фенциклидин), вызывают у здоровых людей симптомы, похожие на шизофренические, и усугубляют состояние больных419. Кроме того, большинство генов, которые сейчас ассоциируются с шизофренией, способны влиять на работу NMDA-рецепторов — что тоже говорит в пользу допаминовой теории шизофрении420.
Это все не я
Необычное предположение, касающееся причин шизофрении, выдвинула группа ученых из Канады в 2014 г. — они решили, что возникновение заболевания как-то связано с эфферентным копированием421. Этот механизм позволяет нам получать фидбэк от разных частей тела в ответ на посылаемые мозгом сигналы — а заодно убедиться, что изменения происходят по нашей собственной воле. Когда мы машем рукой, определенный участок нашего мозга посылает сигнал в нервные волокна конечности (чтобы инициировать ее движение) и еще один сигнал (эфферентную копию) — в другой участок мозга, чтобы сообщить о том, что движение запущено «изнутри», а не под влиянием внешних факторов. Если эфферентная копия не создается, мы можем предположить, что нашей рукой кто-то помахал за нас. Именно благодаря эфферентному копированию мы не можем пощекотать себя сами — пропадает эффект неожиданности. Этот же механизм, по мнению исследователя Марка Скотта из Университета Британской Колумбии, отвечает за такое явление, как «внутренний голос»: в процессе говорения мы на самом деле воспринимаем не столько внешний звук своей речи через барабанные перепонки, сколько копию планируемой речи в своей голове. А все внутренние монологи — это своего рода прогнозы речей, которые никогда не будут произнесены вслух.
Проблемы с эфферентным копированием могли бы объяснить такие симптомы шизофрении, как «чужие мысли» в голове и чувство, словно кто-то завладел вашим телом: если одна часть мозга не сообщает другой о своих планах, человек может воспринимать собственные мысли и действия как навязанные извне.
Дурное воспитание
Есть мнение, что возникновению шизофрении способствует и определенное психологическое воздействие. Зигмунд Фрейд считал, что такие симптомы, как бред и спутанность мыслей, могут быть связаны с регрессией личности в младенческое состояние, когда Эго (часть личности, отвечающая за осознание себя и контакт с окружающим миром) еще не сформировалось. При этом человек чувствует себя дезориентированным и пытается вернуть контроль над реальностью с помощью различных компенсаторных механизмов — поэтому возникают галлюцинации. Впрочем, Фрейда нельзя назвать энтузиастом изучения шизофрении: он откровенно недолюбливал пациентов с этим расстройством. «Я чувствую, что они слишком далеки от меня и от всего человеческого», — сознавался профессор в одном из писем.
Позже немецко-американский психоаналитик Фрида Фромм-Рейхман ввела понятие «шизофреногенная мать». Она считала, что развитию заболевания способствует специфический метод воспитания, а именно чередование гиперопеки с пренебрежением к чувствам и желаниям ребенка. Яркий пример такого отношения к собственному отпрыску демонстрирует доминантная мать-одиночка из фильма «Стена» (The Wall), снятого основателем группы Pink Floyd Роджером Уотерсом: героиня закладывает в сына свои самые глубинные страхи и окружает его удушливой заботой.
В 1950-х гг. американский антрополог Грегори Бейтсон выдвинул гипотезу о том, что предпосылкой развития расстройства у ребенка может быть частое использование в семье так называемых двойных посланий422. В процессе беседы мы общаемся одновременно на нескольких уровнях (невербальные сигналы, контекст, ирония), и говорящий не всегда может различить, что он говорит буквально, что хочет сказать осознанно и какое сообщение транслирует на самом деле. Из-за этого его послание не всегда можно трактовать однозначно.
Даже здоровый человек не всегда способен сориентироваться в этих модусах коммуникации (особенно если имеет дело с собеседником, который сам себе противоречит). У шизофреника же с этим возникают постоянные проблемы — у него словно бы отсутствует ключ к пониманию контекстов. Бейтсон предположил, что это может быть следствием своеобразной адаптации ребенка к общению, лишенному логики, когда родители постоянно используют в общении двойные послания. Например, на словах они выражают нежность, но одновременно отстраняются от ребенка или объявляют запрет, невербально показывая, что его можно не воспринимать серьезно. Оба «месседжа» должны быть равноценными, но для полноты воздействия надо, чтобы ребенку запрещалось расценивать слова родителей как нелогичные — тогда он при всем желании не сможет уточнить, что те имели в виду. Если такая ситуация повторяется часто, психика малыша начинает к ней адаптироваться — а одной из стратегий адаптации может стать поиск во всем скрытого смысла, столь свойственный шизофреникам.
Впрочем, доказательная база Бейтсона строилась в основном на анализе письменных и устных отчетов психотерапевтов, звукозаписях психотерапевтических интервью и рассказах родителей пациентов-шизофреников. Эта любопытная теория так и не была подкреплена масштабными исследованиями. На данный момент она, как и концепции психоаналитиков, считается недостаточно убедительной.
Параноик с топором: насколько опасны шизофреники?
Статистическое исследование, проведенное австралийскими учеными из Госпиталя принца Уэльского, показало, что шизофреники в стадии обострения в целом не опаснее для окружающих, чем другие члены общества423. Но сегодня до трети американцев считают больных шизофренией склонными к жестокости, причем, согласно опросам общественного мнения, доля респондентов с таким мнением за последние 50 лет выросла в 2,5 раза424. Ореол опасности сформировался вокруг этой болезни по двум причинам. Во-первых, значительный вклад вносит так называемое «селективное восприятие». Случаи насилия со стороны шизофреников мы запоминаем, потому что они складываются для нас в целостную картину: «сумасшедший, все с ним ясно». При этом мы не отдаем себе отчет, что на одно проявление жестокости со стороны «ненормального» будет еще 100 случаев со стороны «нормальных» людей. Так устроена человеческая психика — мы лучше запоминаем те события, которые соответствуют нашим ожиданиям425.
