Ольга Горовая - Бабочка
- А ты мне, - ни на грамм не слукавила я.
Он хмыкнул совсем невесело, и мы снова замолчали, слушая в трубке наше дыхание.
- Ты решила, что на Новый год хочешь? - наконец, в очередной раз подведя черту под темой в нашем разговоре, спросил Сергей о празднике, до которого оставалось три недели.
- Решила.
- И?
- Потом скажу, когда вернусь. А ты что хочешь?
- Бабочка, ты же знаешь, я всему рад буду, - добродушно отшутился Сергей.
Я не успела ответить, в дверь в очередной раз постучала бабушка.
– Мне пора. Люблю тебя, - шепнула я в трубку, и разорвала соединение до того, как Сережа начнет напоминать мне, что я должна быть здравомыслящей.
Правда, в последнее время, он все реже давил на это. И я начала питать надежду, что может, есть возможность, что Сергей даст шанс тому, что мы оба чувствуем? Или он просто решил идти от обратного и игнорировать проблему, пока я не устану биться о непробиваемую стену его упрямого решения?
И вот так вот постоянно – я не могла ему не звонить, испытывала радость, разговаривая с Сергеем. Но при этом, каждый раз после разговора – опустошенно гадала, сумею ли убедить его поверить, что моя любовь – не детская глупость?
Сергей
За неделю до Нового года
- …! – не то, чтоб я собирался выражаться так, но… - Если ты еще раз так сделаешь, я вырву твои руки из плеч и присобачу совсем в другое место! Усек?!
- Док, может вы ему еще обезболивающего добавите?
Николай попытался удержать меня на месте но, не рассчитав, надавил на раненное плечо. За что получил свою порцию мата. И предпочел отступить под моим разъяренным взглядом. Понимал, что его просчет. Его и охраны. И с каждого я за это спрошу по полной.
- Да он, вообще, от аналгетика отказался, - раздраженно проворчал Жорик, наш врач, из-под своей маски, продолжая ковыряться у меня в мышце своим пинцетом. – Я бы с радостью, мне со смирным пациентом куда проще работать. И быстрее было бы, мышцы расслабились, уже достал бы пулю.
Он скосил на меня намекающий и сердитый взгляд.
Я ругнулся. Меньше всего хотелось сейчас еще и потерять контроль над собой, даже по минимуму. Но как же больно, чтоб его, все правое плечо огнем полыхало. И это было хуже. Сам не дурак, понимал, что надо сделать все как можно аккуратней. В конце концов, я правша, и мне эта рука, ох, как нужна в нормальном состоянии.
- Минимальную дозу, которая возьмет, не больше, - процедил сквозь зубы и привалился затылком и спиной к кафельной спине, ощущая холод, от которого стало даже легче.
Жорик явно повеселел и быстро загремел какими-то ампулками, зашелестел упаковками и через минуту в плечо, которое и так разрывало и пульсировало от боли, вонзилась игла. Я покрепче сжал зубы, про себя обещая Георгию страшную смерть. И без разницы, что сам ему эту клинику спонсировал и прикрывал, чтоб моим «клиентам» было где подлататься, если надо, без того, чтоб попасть в поле зрения правоохранительных служб. Хоть самому тут пациентом довелось побывать впервые.
Вот возьму и повыдергиваю эти грабли, которые он по ошибке руками считает.
Однако на плечо наконец-то наползла морозящая дымка онемения и немного попустило. Жорка, и правда, проворнее завозился в ране и уже через пару минут таки вытащил пулю, звонко бросив ее в лоток. У Николая включился мобильный.
Ощущая, что анестетик подбирается и к голове, хоть и не вырубает, я заставил себя сосредоточиться и требовательно глянул на помощника:
- Есть, поймали, - отчитался он, продолжая слушать отчет ребят в трубке. – Заказ Малый передал по своим каналам.
- Урою, тварь, - все так же сквозь зубы, просипел я, с удивлением поняв, что немного занемели даже мышцы лица.
Повернулся и с наездом глянул на Жорку.
Тот видно ждал этого:
– Не мог меньше, Сергей Борисович, еще шить. А тут такая область, плечевое сплетение. Вам же лучше будет, если меньше дергаться станете. Поверьте.
Я только хмыкнул и снова повернул тяжелую голову в сторону Николая, ощущая, что кафель чертовски твердый, а освещение в этой дурацкой манипуляционной уж чересчур яркое:
- Каналы у него, говоришь? А у нас что? Своих каналов нет? Достань мне этого Малого. Все, допек, в печенках сидит. И утрясли это со всеми еще в прошлый раз. Неймется ему – ладно. Свяжись с Королевским, или с Мирным, без разницы, они оба мне должны. Пусть организуют ему несчастный случай или самоубийство в камере. Скажи, отблагодарим, в долгу не останемся. И, Колян, охрану на самый жесткий режим, - я с намеком глянул на помощника. – Всю охрану. Пусть хоть не спят, пока это не решим.
Николай кивнул, поняв мой намек, и тут же принялся кому-то звонить.
Жора сосредоточенно шил, делая вид, что глухой.
Правильно, он воробей стрелянный, понимает, что ему знать не нужно. Сам чуть было на зону не загремел как-то, тогда и на меня вышел правдами и неправдами. От срока мы его отмазали, но парню хватило и того, что он за два месяца в следственном изоляторе увидел.
Я снова откинул голову на кафель и закрыл глаза. Гадость эти анестетики, голова ватная делается. Но с плечом, и правда, легче стало, тут не поспоришь, хоть и ясно, что еще с лихвой прочувствуется, когда отойдет «заморозка».
Вот, как знал с самого утра – паскудный будет день. Чувствовал просто. Света не позвонила, сбросила смс-ку, что ее бабушка куда-то тащит по знакомым и она вечером позвонит. Я так же ответил, чтоб она не очень «скучала» на этих посиделках. В ответ получил какую-то смешную рожицу. Молодежь, блин. Разобралась с этими «ммс», в отличии от меня. Хотя, куда мне еще таким заниматься?
Короче, вроде и «пообщались», но мне такого общения было слишком мало. Мне бы голос ее услышать, и то веселее стало б. А так – раздражение завертелось внутри с самого утра, да и дела особо не радовали, хоть и ладно все вроде получалось, и проблем никаких, а внутри покоя нет.
«Чуйка», как Колян говорит.
И сработала же эта «чуйка», будь она неладна! Уже когда почти до машины своей дошли, после обеда в ресторане с одним из клиентов – из арки с другой стороны улицы выскочил этот мужик. Стрелял грамотно, ничего не скажешь. Не первый раз в руках оружие держал. Но и мы же не «божьи одуванчики». Да и охрана хорошо сработала, правильно. Я на них давил потому, что вообще допустили такое. И ведь ранил меня таки, достал, несмотря на всю толковость наших действий.
Ладно. Это уже не так важно. И этого поймали. И с Малым пора кончать, раз на такой рожон лезет. Это хорошо, что ко мне подослал, а если бы снова Бабочка?
У меня даже в голове похолодело, не то, что в сердце. Ведь с ней там всего два охранника, да и то, в «спокойном» режиме. Пусть теперь круглые сутки оба и дежурят.
- Все. Руку пока не напрягать. И, вообще, пару деньков покоя не помешает. Праздники, как раз, - Жорка отставил лоток с использованным инструментом и обрезками ниток, стащил грязные перчатки, сдвинул маску и усмехнулся. Видно, пытался обстановку разрядить. – Вот, это обезболивающие, легкие, если сильно болеть будет. И антибиотик, на всякий, - он протянул мне две упаковки таблеток. – Завтра я приеду, гляну, что и как.
Я хмыкнул. Точно, праздники. Но у меня настроение было сумрачнее некуда. Бабочка говорила, что расскажет мне о своем желании насчет подарка, когда вернется. Но пока не уточнила, когда же это произойдет. А я не то, чтоб надеялся. Был почти уверен, что она все-таки не приедет. А таки зацепило меня. Но ничего из этого я ей не озвучивал.
Кивнул на слова врача, понимая, что все еще не в полной мере управляю мышцами и психуя из-за этого. Встал с кушетки, отказавшись от помощи подскочившего Николая. И на ходу кое-как натягивая пиджак, пошел вместе с помощником и охранниками к заднему выходу, куда должны были уже подогнать машину. А вот думал о том, что вечером Бабочка позвонит, и надо будет как-то так все провернуть, чтобы она ничего вообще не заподозрила. Хватит ей уже стрессов.
Света
Не знаю почему, но я с самого утра чувствовала себя неправильно, «не на своем месте», что ли. Не то, чтобы я у бабушки с дедушкой вообще ощущала себя на своем месте. Но сегодня было что-то совсем другое. Какое-то тревожное, изматывающее изнутри чувство, словно заставляющее меня ощущать себя тонкой внутри. Такой, как ниточка, что может вот-вот надорваться.
Я проснулась с этим ощущением. И сразу же потянулась к телефону, отчего-то испытывая настойчивую потребность позвонить Сергею. И что, что обычно я звонила ему в восемь, а сейчас только семь? Я не сомневалась, что любимый не расстроится, а даже наоборот. Но не успела. Бабушка, словно почувствовав, что я открыла глаза, уже стучалась в двери:
- Светочка, доброе утро. Можно? – это она для формы спросила, потому что двери были закрыты. Так бы уже зашла.
Отложив телефон, я поднялась и открыла двери, не особо весело улыбнувшись бабушке. Нет, не подумайте, я любила ее. Но у нас никогда не было с ней доверительных отношений. Впрочем, и про умерших родителей отца я могла бы сказать то же самое.
