Виктория MORANA - Поколение NET
-Простите, девушки? – Михаил сорвался со скамейки, на которой замерзал, направляясь за
разговорчивыми прохожими, они не успели уйти слишком далеко. – А что тут происходит?
Девушки оглянулись, подозрительно осмотрев Миху с ног до головы, но, видимо, поняли, что опасности он не представляет и знакомиться ни с кем не намерен. Первая из них, та, что громко возмущалась по поводу фальсификаций, с трудом заставила себя остановиться.
-Через 20 минут тут пройдет согласованный митинг против результатов выборов в
Государственную Думу, - отбарабанила она с всезнающим видом. – Площадь вокруг
памятника полностью отдана протестующим гражданам.
Девушка указала вперед, в сторону памятника Грибоедову. Миха проследил за ее рукой в
варежке и тоже заметил активность около постамента. К площади стекался народ, среди
которого отчетливо маячили полицейские в серых, зимних униформах. «Вот я идиот»,
мысленно обругал себя Миха. «Два часа тут сижу, даже не обратил внимания, как они
ставили заграждения!». Площадь была полностью ограждена металлическим забором,
внутрь пропускали по одному, по двое, через небольшие проходы. За пределами
ограждения прямо на глазах у молодых людей начала скапливаться очередь.
-А кто организовал митинг? – спросил Миха, пока они шли по бульвару вперед,
маневрируя между людьми.
-Я… я не знаю, - помедлив, призналась девушка. – В Интернете написали… - Миха потер
виски. Интернет – страшная сила. Хорошо, что митинг согласован, а то в сети кто угодно и
кого угодно может позвать, хоть в Ад, не думая о последствиях. Девушка заговорила
снова. – А вы голосовали?
-Голосовал, - кивнул парень. – Не думаю, что мой голос украден, однако родственники
рассказали пару забавных вещей…
117
117
-Ничего забавного! – обиделись девушки. – Это надругательство над демократией.
-А вы много знаете о демократии? – не удержался Миха.
Девушки снова наградили его оценивающим взглядом, на этот раз гораздо менее
дружелюбным, чем раньше, а затем просто развернулись и ушли вперед. Миха догонять не
стал, все-таки демократия в стране, граждане вольны убегать от неудобных вопросов.
Парень остался один, мимо него шли люди и все, до единого, упирались в железное
ограждение, охраняемое полицейскими.
-Закрыт проход, граждане, - объявил широкоплечий мужик при пагонах, оправляя пояс. –
На площади места больше нет.
Михаил вытянул шею, попытавшись разглядеть хоть что-нибудь. На улице совсем
стемнело, определить количество митингующих за ограждением вблизи памятника было
невозможно.
-Да там всего человек 600, пропустите, - попросил кто-то из толпы. Полицейский
оглянулся, потратив на размышления ровно 2 секунды, а затем отошел в сторону. – По
одному проходим, не толпимся. Места мало! – народ довольно зашумел, устремившись к
памятнику. Некоторые кивали полицейским.
-Спасибо, - бормотали горожане.
-В следующий раз закрою окончательно, - сурово прокомментировал страж порядка. –
Очень мало места! И чего это все митинговать заявились?
-Так выборы же украли! – любезно просветил его пожилой старичок, проходя за железный
забор. Полицейский ему ничего не ответил, просто отвернулся.
Миху с потоком людей снесло на площадь почти вовремя, оцепление полиции замкнулось
практически за его спиной. Тех, кто напирал сзади, резко отсекли от основной толпы, направив ее в сторону метро. Некоторые из опоздавших людей сразу разворачивались и
уходили, повинуясь приказу, однако большинство осталось на месте, более не пытаясь
пробраться за ограждения. До их слуха начинали доноситься выкрики, митинг начался.
Парень подумал, что железяки в окружении ничего не решают, люди за ограждением
вполне могли участвовать в митинге: кричать им никто не запрещал. А кричали толпа
неслаженно, хоть и с душой. Миха не понимал, кто начинал скандировать тот или иной
лозунг, были ли на митинге заводилы.
-У нас украли миллионы голосов! – надрывалась толпа, размахивая самодельными
плакатами. На улице было слишком темно, чтобы увидеть то, что на них написано, однако
парень поразился, что кто-то потратил на создание транспарантов свое время. Как давно
согласовали этот митинг? Неужели никто изначально не верил в честность прошедших
выборов? – Воры должны сидеть в тюрьме!
Лозунги, на вкус Михи, были слишком длинными и неуклюжими, но в толпе люди драли
глотки, пытаясь докричаться до невидимых слушателей. Кто должен был
118
118
засвидетельствовать гнев 5 000 человек? На Чистых прудах не было ни одного депутата, не присутствовал президент или премьер-министр. Миха даже новостных камер не видел.
Только глухая зимняя ночь, и ветер уносит народное возмущение куда-то в
противоположную сторону от Кремля.
Парню было холодно, ни смотря на то, что люди стояли плотно. Он смотрел вперед, где
толпились первые ряды, занявшие лучшие места у небольшой сцены с белым плакатом, на
котором алыми буквами было написано «Выборы». Что там такое с выборами парень
прочитать не мог, флаги и плакаты загораживали ему обзор. Прожектор, направленный на
трибуну, иногда светил в глаза, создавая на фоне темных людских теней эффект,
способный спровоцировать эпилепсию. Вскоре начался дождь, а вместе с ним
полуторачасовое выступление.
Миха не слушал, все больше смотрел по сторонам. Когда-то давно он был на концерте
какой-то рок-группы, естественно, не сказав старшим товарищам по организации. Среди
них такая музыка не приветствовалась, младшие сначала должны были нормально в
Библию вчитаться, а уж потом на гулянки ходить. В тот день в зале было много народа, гораздо больше, чем на митинге. От единения толпы и выступающих на сцене захватывало
дух. На Чистых прудах происходило тоже самое. От криков людей закладывало уши, было
неважно, что вещали все эти блогеры, политики, сопредставители партий и активисты.
Каждый из присутствующих на митинге знал, зачем он сюда пришел, так какая разница,
что говорить?
-Он гениален! – пищала какая-то женщина справа от парня, когда со сцены выступал
Алексей Навальный. – Каждое его слово сейчас важно, каждая фраза определяет будущее.
Миха сморщился. Что, правда? Вот стоят они, двое, в одной толпе и с совершенно
противоположными мнениями. Он считает, что слова выступающих не значат ничего,
сейчас со сцены можно хоть ламбаду танцевать, народ подхватит «на кураже». А вот дама
думает, что сегодня определяется грядущее страны и каждого отдельного человека,
присутствующего на Чистых прудах. Значит, и его, Михина судьба тоже определяется?
Только вот кем именно? Господином Дмитрием Быковым, который заявил, что не стоит
требовать признания выборов незаконными? Хорошая идея, а зачем же тогда под дождем в
декабре тут собралось 5 000 человек? Или, может быть, сам товарищ Навальный, который
лично обещает поквитаться с каждым жуликом и вором чуть ли не собственными руками?
Почему-то сам Михаил ничего не чувствовал, кроме отчаянного желания перекреститься.
Скоро к горлу подступила нервозность. Часы показывали около половины девятого
вечера, когда со сцены Илья Яшин36, такой же милый и так же когда-то исключенный из
36
119
119
партии «Яблоко», как и любимчик толпы Навальный, призвал всех заканчивать митинг и
идти оппозиционным маршем на Центральный Избирательный Комитет. Миха, не
слушавший до этого ни одного выступления, такой призыв проигнорировать не смог. На
его глазах мирный протест собирался превращаться в революцию.
На своем веку парень неоднократно призывал своих товарищей что-то делать, очень часто
приказ был стоять или даже убегать. Но руководство всегда осуществлялось Михой, как
старшим среди товарищей, негласно, но все-таки избранным лидером. Никогда в жизни он
не решился бы самовольно брать на себя лидерство в толпе незнакомцев, поэтому сейчас
он не понимал, как до этого додумались выступающие.
Повинуясь старому инстинкту, как когда-то на Манежной площади (почти год прошел с
того дня!), Миха начал оглядываться вокруг в поисках возможных угроз. При заходе за
металлические ограждения он видел только полицейских, никаких отрядов особого
назначения не наблюдалось. Теперь в просветы между головами митингующих иногда
можно было заметить крыши автомобилей для перевозки заключенных. ОМОН был уже
близко. Его стянули в тот момент, когда толпа начала собираться за предназначенной для
митинга территорией. Как охранники правопорядка могли отреагировать на призыв
организаторов идти маршем на Центризбирком? Им явно это не понравилось.
Окружающие про реакцию ОМОНа и полиции не думали вообще. Рядом с Михой в толпе
