Максим Шахов - Узник Гуантанамо
– А откуда?
– Бери повыше, как говорится…
Бойцы поспешно сосредоточивались на направлении броска.
– «Двухсотых» у нас нет? – спросил Тарасов.
– Не-а. Раненых трое, один тяжело, в живот… Зато половину засранцев положили.
– Вниз пару бойцов – там еще один отдыхает…
Артем мечтательно оглядел однообразный в белую полосочку простор потолка и сказал:
– Знаешь, Саня, несмотря на наши терки, скажу: хороший ты парень. Комбат хреновый, а парень хороший…
– Ты это к чему клонишь? – насторожился Белорыбин.
– А к тому, что есть у меня в «Лебедушке» личный мужской интерес, – усмехнулся Тарасов. – И пока мы тут лясы точим, этот самый интерес растет и растет…
– Ни хрена не понимаю! – воскликнул Белорыбин.
– В двух словах: за мою ничейную жизнь тебе отвечать не придется, – хлопнув друга по плечу, проговорил Артем.
– Мы сдаемся! Сдаемся! – завопили из торгового зала.
Пара бойцов неосторожно приподнялась над полом – и грянула очередь. Террористы решили подороже продать свою жизнь. Кровью окрасился пластик, ее капли брызнули на залегших рядом бойцов. Кто-то заорал матом. Прошлепали по мягкому ботинки.
– Ну, суки, что делают! – застонал Белорыбин. – Сглазил! Сам сглазил, мать твою! Теперь с отчетами загоняют!
– Ты опять про свое… – отозвался Артем и напомнил: – Насчет меня все понял?!
– Да понял! – отмахнулся Саня и тут же, екнув горлом от неожиданности, заорал, не сдерживаясь: – Назад! Тарасов! Наза-а-а-ад!..
* * *
Даша, очутившаяся вместе с тремя десятками случайных людей под автоматными дулами, испытала вначале не страх, а злость. «Вот сволочи – только ведь блузку собралась примерить!» Но потом, когда взвыли и заревели размалеванные бабы в провинциальных пальтишках, ужас охватил ее. Мужички в заложниках оказались все плюгавые, не на кого глаз положить – и тут Даша вдруг подумала, что помощи ей ждать неоткуда.
Смердящие потом и перегаром гады в балаклавах галдели, тесня заложников к высокой стойке. Дядьку в меховой шапке двинули прикладом в бок, и тот корчился на полу, уклоняясь от ударов ботинок: наверное, ребра сломали.
– А ну, пошла, крыса! – отморозок, не церемонясь, рванул лапой Дашу за затрещавший ворот куртки и бросил, как перышко, в плотно сбитую кучу людей.
Теперь стало по-настоящему страшно: забыв все, чему ее учил инструктор по рукопашному бою и выживанию, девушка закрыла глаза и попыталась утихомирить колотящееся сердце. Внезапно захотелось пить – вот умерла бы за глоток минералки! Потом, как сквозь ватные пробки, до Даши дошли стоны и всхлипы товарищей по несчастью.
Мобильные телефоны изъяли. Кому-то пришло в голову припрятать второй мобильник, и тот предательски запиликал, вызвав бурю негодования у ребят в балаклавах. Виновную избили, повозили по полу и затихшую, скорчившуюся, толкнули назад в толпу.
Даша включила всю свою журналистскую наблюдательность: террористы не были уроженцами солнечного Кавказа, но и славянами они, похоже, тоже не были. Кто это?! Хохлы, что ли?! Бандеровцы какие-нибудь?! Да нет, что бы те тут забыли, – эти вон по-русски говорят чисто, да и матерок у них наш – дай, боже, уши!
Когда заложники дошли до кондиции и о сопротивлении, даже малейшем, не могло больше быть и речи, вожак террористов устроил в сторонке совещание, из которого Даша разобрала только обрывки грязной брани.
«Если жива останусь, репортаж напишу, – подумала девушка. – Например, назовем его «Без стокгольмского синдрома»… Здорово! «Комсомолка» с руками отхватит! И куплю я себе…» От этих мыслей стало легче на душе, но ненадолго. Один из террористов, высокий и какой-то дерганый тип в ярко-красной балаклаве, что-то заметил и побежал за стойку. Громко ударила короткая автоматная очередь.
Скосив глаза, Даша поняла, что какая-то из дур-заложниц, не читавших пособий по выживанию в большом городе, попыталась спрятаться и позвонить по мобильному телефону. Вот ее потащили за ноги к выходу, мягкую, будто тряпичную. Наступила тишина, в которой стало слышно ровное гудение системы обогрева.
К кучке заложников подошел вожак и, немного гнусавя, проговорил:
– Мы не представились и делать этого не будем. У нас чисто политические цели, которых мы готовы добиваться любой ценой. Те, кто хочет прожить подольше, должны не двигаться и молчать. Если ваш гребаный Кремль удовлетворит наши требования, все пойдут домой с покупками… Не переговариваться!..
Один из террористов, самый здоровый, настоящий бугай, не в лад радостно заржал.
С разрешения вожака заложники по одному бегали справлять нужду в угол. Из-под барьера потянулась извилистая желтая линия. Даша подвинулась, потеснив соседку в голубой косынке, подтянула колени и воткнула в них подбородок. Страх отошел и притаился где-то в сторонке. Даше удалось мало-мальски отвлечься: она размышляла над тем, как хорошо было бы сейчас дать подсечку вон тому здоровяку – ого! У нее получилось бы! – выхватить автомат и полоснуть длинной очередью по вон тем двум стоящим в сторонке уродам… Тут Даша вспомнила, что не знает, куда жать в этом самом автомате и как получается эта самая «длинная очередь», – и освобождаться самостоятельно ей вдруг перехотелось.
Тем временем террористы оживились: судя по отдельным репликам, с ними вступили в контакт какие-то правительственные структуры.
Даша задумалась о том странном дядьке, который был так нежен и предупредителен с ней. Военный. Очень странный. Ее так и предупреждали: «странный». А кто предупреждал, Даша не сказала бы и под пытками… «Вот приехал бы Артем на белом коне и увез меня отсюда, – думала девушка. – Интересно: он, если военный, то, наверное, умеет и на коне верхом ездить?! А этим уродам настучал бы по шерстяным наглым мордам – да так, чтобы сдохли они все! И гуляли бы где-нибудь сейчас, а не сидела бы я тут посреди мочи…»
Даша вздохнула и прикрыла глаза…
С улицы раздалась стрельба – тяжелый механический перестук пулеметов. На крыше что-то затрещало, грохнуло. Девушка никогда не думала, что бывает так страшно, когда стреляют. Ей казалось, что все пули летят не в ночное небо, а прямо в нее. Помимо воли Даша втянула в голову в плечи. Сейчас она с большим удовольствием зарылась бы под кажущийся теперь безопасным и податливым пластик…
Тихий скулеж среди заложников превратился в грудной бабий вой – мужички, слава богу, молчали. А террористы заметались по торговому залу, как крысы, – к окнам, обратно к барьеру, к выходу. Дважды или трижды вожак поднимал автоматный ствол, целясь в толпу, и каждый раз опускал его, а люди от этого движения колыхались, как пшеничное поле на ветру.
Все гады наконец убрались – остался один, в зелено-бурой балаклаве. Он развалился на стуле в сторонке, держа «калашникова» на коленях, и мрачным взглядом обвел заложников.
«Убивать нас они не будут. Пока не будут», – поняла Даша.
Теперь начали стрелять уже совсем близко: эхо автоматного грома сотрясало «Лебедушку». Оставшийся сторожить автоматчик, похоже, был под действием наркотика: на выстрелы он только с отвращением кривил рот.
Даша поглядела на дверь, за которой только что скрылись террористы, перевела взгляд на буроголового и подняла руку, как в школе.
– Можно в туалет? – громко и раздельно проговорила Даша.
Террорист сразу не понял, но потом коротко кивнул и махнул стволом в сторону барьера. Медленно, стараясь не дергаться, Даша выбралась из толпы и, твердо шагая, прошла через зал. Она услышала, как буроголовый что-то мычит себе под нос. Молится он, что ли?
Стараясь не испачкать обувь, Даша присела за барьером и осмотрелась. Рядом с ней оказался конторский разболтанный стул. Повинуясь скорее животному инстинкту, чем разуму, девушка начала отвинчивать металлическую ножку. Она старалась не шуметь, однако все-таки сломала ноготь и тихонько взвизгнула.
Больше не стреляли. Послышались шаги: буроголовый топал в ее сторону. Сжав ножку стула в руках, Даша напряглась, как пружина. Веселое бешенство овладело ею. Это было похоже на детскую игру в прятки, когда становится сразу и весело, и страшно до жути. Еще секунда, и уродливая голова в балаклаве возникнет над барьером…
– Магазин штурмуют!.. Подставили, суки вонючие!.. Вали, Валет, кого успеешь! – раздался утробный рев вожака, и тут же вновь затрещали автоматные очереди.
Едва разобрав эти слова, Даша одним прыжком, как учили на курсах выживания, вымахнула из-за барьера, занося над головой свое оружие.
Ее удара террорист не ожидал: в то время как его «калашников» тянулся к заложникам, Даша с размаху опустила ножку стула на загривок буроголового. Сноровки не хватило: железо скользнуло по потной шкуре и зацепилось за шиворот испачканного камуфляжа. Буроголовый, похоже, почти не почувствовал удара, но рефлекторно дернулся и в ту же секунду нажал на спусковой крючок. Задравшийся к потолку ствол «калашникова» выпустил короткую очередь, и сверху снегом посыпались ошметки пластика.
