Сара Дессен - Вся правда о слове Навсегда
закончится. Перед тобой лишь неограниченные возможности. - Она
вздохнула точно так же, как вздыхала, глядя на Уэса, пробегающего под
окнами: с какой-то тоской и тайной надеждой. – Так романтично!
Неудивительно, что ты не хочешь идти никуда с Шерманом.
- С Шерманом?
- Ну да. Друг Джона и Крейга. Он приехал из Шривпорта.
- Шерман из Шривпорта? Это парень, которого вы хотите мне
навязать?
- Нельзя судить о книге по обложке! – возмутилась Кристи. Я
прищурилась на «Запретных», и подруга тяжело вздохнула. – Ты знаешь, о
чем я. Шерман вполне может оказаться очень милым.
- Разумеется. Но я не заинтересована.
- Разумеется, - передразнила меня Кристи. – Еще бы ты была
заинтересована, когда у тебя есть сексуальный, непостижимый пират, без
которого ты не можешь прожить ни минуты.
- Ты о чем вообще?
- Ладно, забудь, - она отмахнулась и зашла в ванную комнату, со
стуком закрыв за собой дверь. Я посмотрела на Монику. Выражение на ее
лице понять снова было невозможно.
- Шерман, - произносить это вслух было странно. – Из Шривпорта.
- Даже не начинай? – подсказала Моника.
- Точно.
Закончилось все тем, что в десять пятнадцать, когда Джон, Крейг и
Шерман из Шривпорта остановили свою машину напротив дома Стеллы, я
последовала за Кристи и Моникой на улицу. Стелла не шевельнулась в своем
кресле перед экраном, когда Моника аккуратно закрывала дверь за нами.
Парень, сидевший рядом с водителем, вылез из машины, чтобы
поприветствовать ее, а Кристи помахала парню, сидевшему за рулем. Мне,
очевидно, оставался тот, кто сидел на заднем сиденье, однако его лица я
разглядеть не могла.
- Последний шанс передумать, - заметила Кристи, понизив голос.
- Извини, - покачала я головой. – Может, как-нибудь в другой раз.
Подруга разочарованно покачала головой.
- Будешь плакать, да будет поздно, - пожала она мне руку на прощание,
затем села в машину. – Позвони мне завтра.
- Конечно.
- Берегись Шермана, - усмехнулся парень за рулем, улыбаясь ей. – Он
уже начал веселиться. Но ты не переживай.
- О, - приподняла бровь Кристи, мельком взглянув на меня. Я
скептически посмотрела на нее в ответ. Она пожала плечами, признавая мою
правоту, и закрыла за собой дверь. Машина отъехала, оставляя меня одну в
саду Стеллы. Я уже собиралась направиться к свой машине, но передумала.
Бросив свою сумочку в открытое окно автомобиля, я вернулась в сад. Мне
давно хотелось обойти его и полюбоваться на все цветы, пусть даже и в свете
тусклого, быстро темнеющего неба.
Сад казался таким живым сейчас. Цветы, от ярких белых лепестков до
густо-зеленых стеблей, казалось, дышали и переговаривались между собой. Я
пошла по дорожке мимо аккуратно подстриженных кустов ежевики, вдыхая
аромат цинний, петуний и роз. Взошла луна, и я видела дорожку, крышу
дома, очертания яблонь и… что-то, переливающееся металлическим блеском.
Подойдя ближе, я поняла, что стою перед скульптурой, сделанной, очевидно,
Уэсом. Но она была не похожа на все остальные, и вот я разглядела, чем:
волосы изображенной женщины были сделаны из тонких металлических
стержней, и каждый их них был хитро сплетен с другими, так что копна
прядей напоминала диковинный орнамент цветов. Разглядывая фигуру, я
решила, что это, должно быть, Стелла – все в ней было таким же
одухотворенным и устремленным ввысль, но в то же время и
доброжелательным, как и в бабушке Моники и Кристи.
- Мейси?
Вот это попалась – так попалась! Величайшее «Попалась!» за все
времена. Я подскочила на месте, завопив от неожиданности, едва не потеряла
равновесие и чуть не свалилась в розовые кусты, а затем, наконец, разглядела
Уэса.
- О, - я попыталась успокоить дыхание, судорожно сглатывая, - о боже
мой!
- Ничего себе. Ты почти оглушила меня, - он стоял на дорожке возле
меня, засунув руки в карманы. На этот раз на нем была футболка.
- Да потому что это ты довел меня до такого! Что ты тут делаешь?
Шпионишь в темноте?
- Не шпионю. Я звал тебя несколько раз за последние пять минут, но
ты не отзывалась.
- Я не слышала, - скрестила я руки на груди. – Ты подкрался и напугал
меня. Вот это ты сделал, да.
- Нет, - медленно повторил он, словно объяснял мне сложную задачу по
тригонометрии, - я бежал вон там и увидел, как ты кладешь сумочку в
машину. Я позвал тебя, но ты не услышала.
Я опустила взгляд. Подул ветер, и цветы за спиной Уэса наклонились в
одну, затем в другую сторону. Подняв голову, я увидела, как прутики волос
статуи тоже зашевелились под дуновением ветра, раздался тихий перезвон.
Мы с Уэсом слушали его, глядя на скульптуру, пока ветер снова не стих.
- Ты правда напугал меня, - сказала я, практически смутившись на этот
раз.
- Я не хотел.
- Знаю.
Я направилась по дорожке обратно, Уэс шагал рядом.
- Позволь мне загладить вину.
- Ты не обязан.
- Не обязан. Но я хочу.
Я повернулась и взглянула на него.
- Да?
- Да, - кивнул он.
Извинения могут иметь разные формы: бриллианты, конфеты, цветы,
глубочайшие сожаления, но никогда я не получала извинений в виде
карандаша, пахшего сладким сиропом. И, должна признать, это сработало.
- Ладно, - улыбнулась я. – Ты прощен.
Мы с Уэсом сидели в «Мире вафель», небольшом придорожном кафе,
где подавали отменные бекон и вафли, по заверениям Уэса. Впрочем, он был
прав. Кроме отличного угощения кафе славилось маленьким сувенирным
магазинчиком, где Уэс за $1.79 купил для меня карандаш с нарисованными
на нем вафлями.
Официантка подошла к нашему столу и ласково взглянула на Уэса.
- Здравствуй, сладенький, как ты? – она была примерно возраста моей
мамы. – Тебе как обычно?
- Разумеется, - кивнул он, откладывая меню на край стола, - спасибо.
- А тебе, дорогуша? – повернулась она ко мне.
- Вафлю с картофельными оладьями, пожалуйста, - я положила свое
меню поверх его.
В кафе кроме нас был пожилой мужчина с газетой, без конца пьющий
кофе,
и
несколько
пьяных
студентов,
громко
смеющихся
и
разговаривающихся. Я поднесла к носу карандаш, вдыхая сладкий запах.
- Признай, что не веришь, как тебе удалось зайти так далеко в жизни,
не имея под рукой этого карандаша, - рассмеялся Уэс.
- Во что я не верю, - сказала я, - так это в то, что тебя здесь хорошо
знают. Когда ты успел здесь примелькаться?
Уэс поставил локти на стол между своими ножом и вилкой.
- После маминой смерти я не мог уснуть, а здесь было открыто
круглосуточно. Сидеть тут было лучше, чем кататься по округе. А сейчас я
уже привык к этому месту и, когда мне нужно вдохновение, прихожу сюда.
- Вдохновение, - повторила я, оглядываясь по сторонам.
- Да, - ответил Уэс таким тоном, словно собирался убедить меня в
своей правоте, если услышал бы хоть малейшее сомнение в моем голосе. –
Когда я работаю в тишине, в какой-то момент начинаю тормозить, и тогда
прихожу сюда. Здесь всегда кто-то есть, а когда вокруг кипит жизнь, то
работать легче.
- А что насчет волос у статуи? Ты придумал их здесь?
- Да, но эта фигура особенная, я сделал ее специально для одного
человека.
- Для Стеллы, - кивнула я.
- Именно, - он улыбнулся. – Она очень много сделала для нас с Бертом
и помогала, чем могла, когда мама болела. Благодаря ей Берт смог пережить
все это. Скульптура – меньшее, что я мог для нее сделать.
- Она великолепна, - сказала я, а Уэс пожал плечами. Как я уже знала,
он всегда реагировал на похвалы именно так. – А что натолкнуло тебя на
мысли о цветах? И этих вращающихся нимбах на головах у ангелов?
- Оставь это для меня, - шутливо возмутился он, - а то ты такими
темпами скоро начнешь расспрашивать о связи женщины, мира природы и
переработанных отходов.
Я прищурилась.
- Ну я же не Кэролайн. Просто спросила.
- Не знаю я, - он подпер голову ладонями. – Все началось еще с
Майерса. Первые статуи тогда были простыми, в них ничего не двигалось.
Но потом как-то пришла эта мысль, и первый раз я решил сделать что-то
подобное, когда работал над сердцем в руке. Меня заинтересовало, как
движущиеся объекты могут заставить что-то большее выглядеть по-другому.
Благодаря ним все кажется более живым, понимаешь?
Я вспомнила, как смотрела на статую Стеллы в саду, прислушивалась к
тихому перезвону ее волос, и молча согласилась с Уэсом, лишь кивнув в
ответ.
