Земляной Андрей - Рокировка в длинную сторону
- И вы, дайде? - съехидничал Белов.
Но Иосиф Виссарионович ответил совершенно серьезно:
- Нет. Теперь нет. Раньше - да, а теперь... - Он улыбнулся, и его улыбка тоже была ехидной, - Теперь в Грузии все князья... и один Сталин.
Они засмеялись одновременно. Шутка разрядила возникшее напряжение, и поставила жирную точку в их ссоре. Но отсмеявшись, Сталин снова посерьезнел:
- Так вот, добром Серго наркомат не отдаст. Будет упираться, вставлять палки в колеса, даже на открытое противостояние пойдет. А у нас... у меня не так уж много сторонников в ЦК. Таких, которые будут верны до конца, совсем мало. Валериан, Вячеслав, Клим, Лаврентий, Сергей, Мануильский вот, Дмитро.
.. наверное и все... - Он вздохнул, - Андреев - исполнительный дурак, Бадаев - преданный дурак, что еще хуже. Ежов - сам думать не умеет, Глеб Максимилианович - совсем сдал в последнее время, в Академии своей зарылся и ничего больше не видит и не слышит... Разве еще Шверник , хотя тут я не уверен... А про Калинина и говорить не хочу.
Белов хотел было спросить: 'Почему?', но не осмелился. Вместо этого он лихорадочно вспоминал все, что знал о государственном устройстве СССР того, вернее - этого времени. Получалось откровенно плохо: его познания о государственной власти касались послевоенного времени, причем более-менее связанными - лишь с начала восьмидесятых годов...
- Вот какое дело, товарищ Сталин... - Саша посмотрел Иосифу Виссарионовичу прямо в глаза, - Я вам тут не помощник. Ну не знаю я сегодняшних реалий. Знал бы заранее - историю бы получше учил... - Он виновато улыбнулся, - Ведь когда я жил... буду жить... когда взрослым... то есть когда стал чего-то понимать, уже все по-другому было. Вот был у нас Верховный Совет. В принципе ничего он не решал, но должность Председателя была очень почетной. Вроде президента. А сейчас... - тут он запнулся и просительно взглянул на Вождя.
Сталин тут же принялся расспрашивать его о структуре и функциях Верховного Совета, но почти ничего, кроме 'вбитого в подкорку' определения 'Верховный Совет СССР есть высший представительный и законодательный орган государственной власти Союза Советских Социалистических Республик' добиться от Сашки так и не смог. С огромным трудом Ладыгин вспомнил, что Верховный Совет избирали на Съездах народных депутатов, что был еще какой-то Президиум, и вроде бы сначала Председатель Верховного Совета был Председателем Президиума ВС. На этом его познания закончились окончательно и бесповоротно.
- У нас есть что-то подобное , - подумав, сказал Иосиф Виссарионович, - но твоя формулировка - как бы это сказать? - чеканнее, как-то понятнее...
- Вроде бы это ваша формулировка - осторожно заметил Белов. - Верховный совет вроде уже в вашей Конституции утвердили, товарищ Сталин, которую мы пятого декабря праздновали...
- Да? - без всякого интереса спросил Сталин. - Ну, это не важно, кто это сказал, важно, что сказано хорошо. А вот идея о Председателе Верховного Совета - хорошая идея. Может быть и удастся обуздать нашего Серго...
Он набил трубку, примял табак пальцами, чиркнул спичкой...
- С кем из оружейников нужно поговорить? Кого ты помнишь, товарищ Саша? - спросил он безо всякого перехода. - Токарев, Коровин, Дегтярев, Федоров, Симонов...
- Дайде, это какой Федоров? - удивленно перебил его Сашка. - Это что, тот самый, что автомат придумал? А он разве еще жив?
Сталин молча кивнул. Белов вспомнил, что когда-то, очень давно он читал книгу Федорова 'Эволюция стрелкового оружия', и заявил, что Федоров нужен в первую очередь. Потом ему вспомнились конструкции Симонова, виденные в Музее Советской Армии, и он назвал Симонова. Последним номером стал Дегтярев, которого Белов помнил, в основном, по КОРДу , но рассудил, что если в такой хорошей машинке конструкторы решили помянуть Дегтярева, то это был стоящий человек. Разумеется, он так же знал и про ручной пулемет, и про пистолет-пулемет конструкции Дегтярева, причем в той другой жизни ему даже доводилось ими пользоваться. Хорошие машинки, но не выдающиеся. Впрочем, Белов был в курсе, что советская стрелковка всегда делалась с учетом невысоких возможностей промышленности, так что...
Все эти свои рассуждения он выложил Сталину, и тот согласился с доводами.
- Мы должны сделать самое хорошее из того, что можно производить массово на наших заводах, а не самое хорошее вообще, - подвел итог Вождь. - Еще раз все распиши, швило, и завтра я покажу твои записи этим троим...
Саша уже собрался уходить, когда Сталин остановил его. Указал на кресло, стоявшее возле окна, и скомандовал:
- Сядь. Я еще тебя не отпускал.
Белов повиновался. У него появилось предчувствие чего-то очень важного. Странно, но он вдруг ощутил себя борзой, услышавшей звук охотничьего рожка...
Сталин принялся прохаживаться по кабинету, устремляя взгляд то в один угол, то в другой, старательно избегая встречаться глазами с Александром.
- Скажи мне, товарищ Саша... Скажи мне не как боец командиру, и даже не как коммунист коммунисту, а как сын отцу...
Коммунистом Саша побыть не успел, но решил не заострять на этом факте внимание Сталина и только кивнул.
- Если вдруг... если случайно... вдруг случайно получится так, что... вдруг Серго... если Серго не согласится стать Председателем Верховного Совета... в вашем... в твоем будущем есть способ... чтобы человек просто уснул? Навсегда... Только отвечай мне правду!
Белов задумался. Такие способы были, причем не только в будущем. Что мешает, например, вкатить объекту лошадиную дозу люминала , а потом добавить изрядное количество нозепама ? Или тот же рицин?..
- Есть, дайде, - твердо ответил он. И добавил уже чуть менее твердо, - Прикажешь - здесь синтезирую, и...
Он не договорил, но и так было предельно ясно, что за 'и...' и кому это 'и' предназначается.
Сталин круто остановился. Долго смотрел куда-то в сторону - туда, где на столе стояли несколько фотографий. Саша проследил направление его взгляда - там стояла фотография на которой были изображены трое мужчин в полувоенной и военной одежде. Три кавказца. Сталин и еще двое, кого Александр пока еще не узнавал...
- Сейчас ты поклянешься, - медленно произнес Иосиф Виссарионович, - поклянешься, что ничего не сделаешь, пока... пока я тебе не разрешу. Клянись матерью, что не сделаешь... ему... ничего не сделаешь, пока я не решу, что другого пути нет.
Белов посмотрел в глаза Вождю. Там бушевало холодное рвущееся наружу пламя, но так и не могло вырваться наружу.
- Клянусь! - отчеканил он. Сталин медленно склонил голову, и тогда Саша повторил еще раз, - Клянусь!..
