Филипп Янси - Где Бог, когда я страдаю
Доктор остановил его в коридоре и рассказал о моей болезни, лейкемии. — Ее голос срывался, и она смахнула слезы прежде, чем продолжить. — В тот вечер он пошел домой, собрал свои вещи и уехал. Больше я его не видела».
«Сколько лет вы были женаты?» — спросил я после паузы.
Ее ответ ошеломил всех: «Тридцать семь лет». (Позже я узнал, что, согласно данным исследователей, около семидесяти процентов браков распадаются, если один из супругов смертельно заболевает. В этой группе из тридцати человек ни один брак не выдержал испытания более двух лет. распалась и семья моего друга Джима.) Я приходил на встречи этой группы в течение года. Жизнь каждого участника была насыщена необычной силой, которую приносит только смерть. Не могу сказать, что мне нравилось бывать на этих встречах; «нравилось» -это неподходящее слово. Но они стали для меня одним из наиболее значимых событий каждого месяца. В отличие от других встреч, где люди стараются поразить друг друга, выражая свой статус, власть или остроумие, здесь никто не пытался произвести впечатление. Одежда, мода, мебель, карьера, новые машины — какое значение имеет все это для людей, готовящихся к смерти?
Встречи группы «Не упусти сегодня», казалось, подтверждали теорию о ценности страдания. Эти люди намного больше, чем другие, обращали внимание на основное в жизни. Они не могли забыть о смерти, потому что, говоря словами Августина, их «оглушал звон цепей смертности». Как мне иногда хотелось привести на эти встречи некоторых своих поверхностных друзей-гедонистов! Находясь в среде этих людей, я, собиравшийся писать книгу о страдании, чувствовал, как мало я знаю. В течение года я набирался мудрости, сидя у ног моих учителей в школе страдания. Большинство из того, о чем я буду писать в следующих главах — о подготовке к страданию и помощи другим, я почерпнул во время пребывания в этой группе.
Что помогает лучше всего?
Как мы можем помочь страдающим? И кто может помочь нам, когда страдаем мы? Я начну с хорошей новости, которая, возможно, немного вас разочарует. Разочарует потому, что я не могу дать вам волшебной формулы. Нельзя что-то такое особенное СКАЗАТЬ страдающему. Самые светлые умы человечества со всех сторон рассматривали проблему страдания, спрашивали, для чего нужна боль, но мы все так же задаем эти вопросы, не находя ответа.
Как я заметил, даже Бог не стал объяснять причину страдания в Своем ответе Иову. Великий царь Давид, праведный Иов и даже Сам Сын Божий реагировали на страдание так же, как и мы. Они чувствовали отвращение к боли, думали, что боль ужасна, делали все, что могли, чтобы облегчить страдания и, в конце концов, обессиленные, кричали о помощи к Богу. Меня лично очень огорчает тот факт, что мы не можем найти общий ответ для страдающих людей. Но если посмотреть на дело с другой стороны, то отсутствие ответа — это замечательно. Когда я задавал людям вопрос, кто помог им в страдании, ни один из них не назвал профессора богословия Йельского университета или известного философа. Царство страдания — это демократия, и каждый из нас стоит в нем, либо рядом с ним, не имея ничего, кроме нашей человечности. Каждый из нас может помочь другому, и это — хорошо. Никто не может упаковать или разлить по пузырькам «подходящий ответ страданию». Слова, обращенные ко всем, скорее всего окажутся ненужными для отдельно взятой личности. Если вы обратитесь к самим страдающим и спросите, какие слова утешили бы их, вы, вероятно, услышите самые разные ответы. Одни расскажут вам о друге, который развеселил их и помог на время забыть о боли, а других такой подход обидел бы. Одни предпочитают откровенные, прямые беседы, а других они угнетают, затягивают в депрессию.
В общем, для страдающего человека нет магического рецепта. По большому счету, человеку, который страдает, нужна любовь, потому что любовь инстинктивно чувствует, что необходимо человеку на данный момент. Жан Ванье, основатель движения «Л'Арк», говорит об этом так: «Люди раненые, сломленные страданием и болезнью, нуждаются в одном: чтобы кто-то любил их всем сердцем, отдавал себя им и вместе с ними надеялся». По существу, ответ на вопрос: «Как помочь страдающему?» звучит точно так же, как и ответ на вопрос: «Как любить?» Если меня попросят указать на место из Библии, помогающее нам послужить страдающим, я бы посоветовал перечитать 13-ю главу Послания к коринфянам, где содержится прекрасное описание любви. Именно она нужна страдающему: любовь, а не знание или мудрость. Часто бывает так, что для исцеления Бог использует самых обыкновенных людей. Тем не менее, сама любовь состоит из определенных и практических шагов. Мы встречаемся со страдающими людьми в каждой школе, в каждой церкви, в каждом общественном учреждении, в каждой больнице. Рано или поздно каждый из нас окажется в их рядах. Прислушиваясь к тому, о чем говорят страдающие люди, я выделил четыре «фронта», на которых сражается каждый страдалец: страх, беспомощность, смысл и надежда. Наша ответная реакция на страдание во многом зависит от результата этих четырех сражений.
Глава 14
Страх
«Я видел, как величие мое вдруг поблекло,
видел, как вечный Слуга, держа мое пальто,
усмехнулся, и я устрашился».
С. Элиот «Песня любви Альфреда Пруфрока»
Страх - самая распространенная ответная реакция человека на страдание. И, безусловно, это самый серьезный «враг исцеления».Джон Донн хорошо знал, что такое страх. Он писал свои размышления в то время, когда волны бубонной чумы, названной «черной смертью», захлестывали Лондон. Только во время последней эпидемии погибло более 4 тысяч человек. Тысячи других убегали в провинцию, оставляя пустыми целые районы и города. В течение шести недель Донн находился на грани смерти, думая, что заразился чумой. Методы лечения в то время были не менее жуткими, чем сама болезнь: кровопускания, разного рода припарки, прикладывание к телу змей и голубей для удаления «злого облака болезни».
Заметив признаки страха у своего врача, Донн написал следующее: «Страх проникает в каждое действие, в каждое движение разума. Точно так же, как простое скопление газа в теле может создать иллюзию болезни — камней или подагры, — так и обычный страх можно принять за потерю рассудка ... Тот, кто не боится льва, боится кошку; не боящийся голода боится съесть мясо, которое ему предлагают за столом... Я не знаю, что такое страх; я также не знаю, чего боюсь в настоящее время; я не боюсь приближения смерти, но боюсь ухудшения своего состояния; я просто обману природу, если скажу, что я этого не боюсь» .
Возможно, кто-то подумает, что современные достижения медицины утихомирят наши страхи. Но это не так. В современных больницах пациента помещают в отдельную палату, где в голову ему постоянно лезут мысли только о своей болезни. Вокруг него гудят и жужжат подключенные к его телу приборы. В коридоре врачи и медсестры, разбирая сложные графики и цифровые данные, полушепотом обсуждают его прогноз. Больного обследуют, колют, берут кровь, заносят данные в историю болезни — «для его же блага», конечно. Все это, вместе взятое, — прекрасная почва для рассадки страха, который распространяется в стенах больницы подобно губительной инфекции.
Нагнетатель боли
Мы говорим о страхе как об эмоции, но на самом деле это, скорее, рефлекс, моментально включающий определенные психологические действия. Мышцы напрягаются, непроизвольно сжимаются, часто увеличивая этим давление на поврежденные нервы и, следовательно, усиливая боль. Изменяется и кровяное давление, поэтому мы либо бледнеем, либо краснеем. Человек, которого сильно испугали, может даже испытать сосудистую недостаточность и потерять сознание. Все живые существа обладают чувством страха. Даже амеба укрывается от жары и боли, но люди, похоже, подвержены чувству страха больше других. Спазмы кишечника, например, возникающие у человека при нервном напряжении, не наблюдаются у других биологических видов.
Когда обитающий в разуме человека страх достигает нервных окончаний, он изменяет восприятие человеческим организмом боли. Человек, которого охватывает паника от одного только вида шприцев, чувствует больше боли от укола, чем диабетик, который делает себе инъекции ежедневно. Между ними нет разницы в физиологическом смысле — отличие вносит страх.
Асената Петри, работающая исследователем в Чикагском университете, разработала систему, согласно которой люди подразделяются на три категории в зависимости от их отношения к боли. «Нагнетающие» переносят боль тяжело и склонны к преувеличениям при описании своей боли. «Понижающие» способны переносить более острую боль без заметного перенапряжения. «Умеренные» находятся между этими двумя. Петри нашла, что страх наиболее полно характеризует подход «нагнетающего» к боли.
