Айзенберг Я.Е. - Ракеты. Жизнь. Судьба.
Главная принципиальнейшая ошибка, допущенная еще при создании АСУ
ТП, состояла в том, что она позволила неправильным действиям, в конечном
счете, одного из работников станции, пусть даже не в стандартной ситуации
привести к катастрофе такого масштаба, т.е. АСУ ТП была не
«дуракоустойчивой», что совершенно недопустимо для таких систем, и это
задача физиков.
В условиях СССР ситуация, при которой головную роль в области АСУ ТП
АЭС исполнял полуакадемический институт проблем управления, являлась
абсолютно ненормальной, так что ожидать первоклассной техники не
приходилось.
4. Даже по нашим скромным тогдашним знаниям мы понимали, что АСУ ТП
АЭС, может быть в научном отношении проще системы управления МБР с
разделяющимися головными частями, но, безусловно, система очень
громоздкая и сложная (насколько именно, мы себе тогда отчета не отдавали),
а все фирмы, которые могли бы взять на себя функции головной организации,
остались в России.
105
Так что конкурентов на Украине мы не ожидали, хотя, как выяснилось,
наглости украинских организаций, делавших достаточно простую релейную
аппаратуру для АЭС, мы не оценили.
Этот довод, к большому сожалению, имел место не только в области АСУ ТП
АЭС. После развала СССР на Украине остались только мелкие филиалы и
институты оборонной промышленности. (Хартрон, как и КБЮ –
исключения).
Большинство из них в СССР делали отдельные приборы и небольшие
системы, входящие в создаваемые московским и ленинградскими НПО
комплексы. Никогда роль головных по этим системам они не исполняли, но,
пользуясь полным невежеством украинских бюрократов в вопросах
разработки военной техники, тут же предложили свои услуги для создания
любой новой военной техники. Еще со времен товарища Сталина военная
промышленность, особенно, научно-исследовательская, не подчинялась
никаким местным органам, часто даже партийным, поэтому и минимально
грамотных руководителей на Украине не было. Вновь назначенные
бюрократы в министерствах в этом не признавались даже самим себе и
творили абсолютно невежественные вещи. Мое предложение руководству
министерства – прежде, чем давать украинской организации, претендующей
на роль разработчика, государственные деньги, проверять, что они сделали в
СССР, успеха не имело. Так что вначале многие из таких квазиразработчиков
перетянули на себя значительную часть средств, выделяемых из бюджета,
безусловно, не забывая министерских чиновников, распределяющих эти
деньги. Конечно, ни одна их них ничего не создала, да и деньги у государства
кончились, но первоначально выделенные средства они растранжирили и, в
значительной мере, их руководители просто разворовали.
Исходя из вышесказанных выше соображений, мы и предложили
руководителям украинских АЭС Хартрон, как головную организацию в
области АСУ ТП, и это предложение было принято, а затем оформлено
государственными решениями на самом высшем уровне.
Уже сейчас, после большого числа неудач, преследовавших нас на этом пути
(в том числе, по нашей вине), я считаю тогдашнее свое решение правильным,
так как есть и достижения, достаточно значительные. Сейчас в составе
Хартрона некоторые структуры удачно работают с АЭС, хотя рассчитывали
мы на существенно большее.
И, конечно, нам сильно помогло сотрудничество с мировым лидером в
области атомной энергетики американской фирмой Вестингауз. По причинам,
рассказ о которых может меня увести в сторону, выяснилось, что
правительство США, исходя из собственных интересов, заинтересовано либо
в полном закрытии всех АЭС, построенных в Восточной Европе (Германия
так и сделала у себя после объединения), либо в повышении их безопасности.
Подчеркиваю, не работоспособности, а безопасности. И дело здесь не в
конкуренции (какие уж мы им конкуренты в научно-технической области),
106
или в боязни, что радиация при аварии на такой АЭС достигнет США (это –
ерунда), а в менталитете самих граждан США, донельзя запуганных
мировыми СМИ чернобыльской катастрофой, и перенесших свои страхи и на
американские АЭС.
В силу этой главной причины, конгресс США согласился выделить деньги на
работы, связанные с повышением безопасности восточно-европейских АЭС.
Наученные опытом разворовывания денег, выделенных ранее СССР, США
твердо заявили, что деньги они будут давать только американским фирмам,
чтобы те выполнили необходимые работы, отвечая перед министерством
энергетики США. Правильное решение, так как, кроме денег, потребовалась
и их аппаратура, и их специалисты. В противном случае значительная часть
средств была бы разворована нашими людьми, накопившими к этому
времени большой опыт в подобных делах.
Так на Украине появился Вестингауз, который был выбран (и правильно)
американцами для решения этой непростой задачи.
Для выполнения своих работ американцам был нужен местный научно-
технический партнер. После изучения украинских предприятий они
предпочли в качестве такого партнера Хартрон.
Все остальные шаги делались уже по их предложениям, так как деньги,
выделяемые Вестингаузу, шли из американского бюджета.
Было создано совместное американо-украинское предприятие, названное
Вестрон (Вестингауз + Хартрон), в котором с самого начала американцам
принадлежало 60%.
Единственное, на чем я твердо настоял, что директором должен быть
хартроновец, а не американец. Сейчас и Вестингауз понял, насколько это
было правильным, тем более, что этим директором был назначен один из
самых талантливых наших инженеров М.А.Чернышев. Он и сейчас успешно
руководит Вестроном. Вестрон одно из весьма немногочисленных, очень
успешно работающих структур Вестингауза за границей. Об уникальном
опыте такого предприятия на Украине и говорить не стоит, хотя
последователей у нас не нашлось. Вестрон не только успешно выполняет
поручаемую ему Вестингаузом часть работы на Украине, но и привлекается
тем же Вестингаузом для его работ на российских АЭС (опыт создания в
Москве предприятия, аналогичного Вестрону, оказался неудачным), а также
на АЭС других стран (Швеция, Чехия, Болгария и др.).
Но очень важно понимать, что сотрудничество с Вестингаузом в
определяющей мере основывается на том, что для работ по повышению
безопасности, по крайней мере, украинских АЭС, деньги выделяют США,
т.е. украинские АЭС, на которых Вестроном устанавливается аппаратура,
денег ни Вестрону, ни Вестингаузу, ни Хартрону, как правило, не платят.
К сожалению, Вестингауз – единственный пример взаимовыгодного
сотрудничества Хартрона с серьезным западным партнером. Следует
полагать, что там, где речь идет о деньгах, выделяемых не правительством, а
107
самими фирмами, никакого сотрудничества не получается в силу именно
того, что украинские заказчики, как они говорят, неплатежеспособны, а
проверить их нельзя, так что обман не исключен.
Мы прилагали большие усилия, чтобы наладить сотрудничество с немецким
Сименсом и серьезными французскими фирмами, но слышали стандартный
ответ – «мы вам аппаратуру, а вы – нам деньги. А если нет (как в советском
анекдоте), то – нет».
И кто может их упрекнуть?
Единственное, что можно вспомнить, это – прекрасно организованные
поездки в Германию и во Францию, когда эти фирмы еще рассчитывали, что
финансовые проблемы удастся решить не за их счет.
Остается надеяться на улучшение ситуации в будущем, но меня это уже не
коснется.
Об одной из моих зарубежных поездок все же нужно рассказать.
Опять приходится напомнить, что, несмотря на большие средства,
затрачиваемые СССР на так называемый режим секретности, эффективность
этих затрат нулевая.
Первой ласточкой был корреспондент известной английской газеты
«Гардиан» г-н Миик, который приехал к нам уже в первых числах января
1992 г. (Украина стала самостоятельным государством в декабре 1991г.).
Напечатанное в его газете интервью со мной касалось советских ракет SS-19,
более 100 из которых размещались на Украине.
Еще более значимым было приглашение Эдварда Теллера, «отца водородной
бомбы» США, принять участие в семинаре, проводимом при его участии в
Стенфордском университете. В семинаре, кроме сотрудников университета и
