Unknown - i af522bf4bbc33ae4
— Я люблю тебя.
— Я потрачу остаток...
Затем я больше ничего не слышу.
34 глава
Я проснулась ненадолго, но пока не открывала глаза. Не уверена, что снова захочу открыть их когда-нибудь. Пытаюсь заставить себя уснуть, но здесь так шумно, что я удивляюсь, как могла спать вообще. Здесь звуковой сигнал какой-то машины рядом с моей головой, которая, кажется, измеряет мой пульс, звук шагов, эхо смеха, и откуда-то неподалеку срочный вызов медсестры.
Я в больнице. Это очевидно. Чувствую как иголка вонзается в мою левую руку. Все тело болит, и шея кажется такой жесткой, что я не могу повернуть голову; позже я узнаю, что у меня сломана ключица, наряду с несколькими ребрами.
Это мои легкие, которые не дают мне уйти, — я пытаюсь сделать глубокий вдох, но вместо этого начинаю мучительно кашлять. Такое чувство, что в легких все еще есть вода. Интересно, как близко я подошла к утоплению. Слышу торопливые шаги, медсестра идет, чтобы проверить меня.
Я открываю глаза.
— Ну здравствуй, соня, — медсестра говорит слишком веселым голосом. Ее одежда розовая с маленькими медведями Тедди, бегущими по середине. Возможно, я в детском отделении.
Я открыла рот, чтобы заговорить, но не могла прекратить кашлять. Медсестра вручила мне пластиковую чашку с водой, но я затрясла головой. Вода была последним, в чем я нуждалась. Мне нужен кто-то, кто просунет руки в мое горло и отожмет мои пропитанные водой легкие. Но это, очевидно, не вариант, так что я тянусь к чашке. Тогда я обнаруживаю, что мои руки удерживаются.
Слабо, но все же. Осуждающе смотрю на медсестру, пот бисером катится на затылке, несмотря на то, что в комнате прохладно.
— Я перевяжу тебя, — вежливо говорит медсестра, расстегивая повязку вокруг моей руки. Она наблюдает как я пью. Я медленно опустошаю стакан, боясь, что как только я закончу, она снова меня перевяжет.
Но вместо этого она говорит, что собирается пригласить моих родителей. По ее тону понятно, что она вернется через минуту, поэтому не стоит пытаться что-либо сделать. И мне кажется, что это какой-то тест, чтобы увидеть, что я буду делать во время освобождения. Поэтому я не развязываю свои запястья.
Входят мои родители, шагая в ногу, как солдаты марширующие в бой. Они не бросились меня обнимать; вместо этого они стоят в ногах моей кровати, как будто боятся, что если дотронутся до меня, я сломаюсь.
— Где я именно? — я не потрудилась сказать "привет".
Вода — это последнее, что я помню. Руки Джеса вокруг меня. Должно быть, он как-то поднял меня на лодку; вероятно, они доставили ее обратно на гавань и бросились к нам в больницу. Наверное, я проглотила слишком много воды и потеряла сознание.
— Ты в больнице, — сказала мама.
Я взглянула на свою левую руку, все еще крепко связанную. Не думаю, что я в детском крыле, в конце концов.
— В какой больнице?
Мама смотрит на медсестру и кусает губы.
— Мам?
Медсестра начинает говорить, но когда она это делает, ответ уже ясен: я в психбольнице. Она называет это "психиатрическим отделением", но мы обе знаем, что это только эвфемизм.
Я пытаюсь сесть, свободная больничная пижама, которую я ношу, шуршит, как будто сделана из бумаги.
— Почему я привязана?
— Ты все время пыталась сбежать, — выбалтывает мама, затем смотрит на медсестру. Медсестра подходит и садится на край моей кровати, берет мою руку в свою. Я сдерживаюсь, чтобы не посмотреть угрожающе на родителей, — это их работа, а ни кого-то чужого — сидеть рядом со мной и утешать.
— Ты была без сознания несколько дней. Мы думаем, у тебя были кошмары. Ты помнишь, что видела?
Отрицательно качаю головой.
— Ты называла фамилии, имена, настаивала на том, чтобы вернуться и убедиться, что они в порядке. Ты все время пыталась встать. Нам, в конце концов, пришлось тебя связать, чтобы помочь тебе остаться на месте.
Она смеется, когда говорит последние слова, как будто пытается сделать так, чтобы это выглядело мило. Как будто я была ребенком, который падает с кровати, а они не хотели, чтобы я навредила себе.
— Ты помнишь, чьи имена называла?
Отрицательно качаю головой, хотя догадываюсь. Белла наверное тоже где-то в этой больнице, ее ноги завернутые в бинты, пересекают швы. Возможно, Джес ждет снаружи, возможно, они не впустили его, потому что он не член семьи.
— Я могу их увидеть? — спрашиваю наконец.
— Увидеть кого?
— Беллу, — говорю, морщась от боли, вспоминая ее кровавую рану в ноге. — Я пойду в ее палату, если она не может двигаться. И Пита с Джесом.
Медсестра качает головой по сторонам, так же, как делает Нана, когда не знает о чем я говорю. Очевидно, имена для нее не имеют никакого значения, кроме тех, которые я кричала ночью.
— Ну же, — вымаливаю я. — Люди, которые привезли меня сюда. Которые были на лодке со мной.
— На какой лодке, Венди?
— Лодка. Единственная лодка, которая была настолько глупа, что вышла в воду.
Родители отчаянно смотрят на медсестру, как будто не верят, что у нее есть ответы на все вопросы. Я стреляю глазами, уставившись на нее. Медсестры носят таблички с именами, но у нее такой нет. Не думаю, что она просто забыла ее дома.
Я сажусь, сохраняя затянутой завязку вокруг левого запястья, мышцы в спине ноют в знак протеста.
— Как вас зовут?
— Мэри.
— Вы медсестра?
Она качает головой.
— Нет. Я твой врач, Венди. Твой терапевт.
Киваю, полагаю, что знала об этом.
— Венди, продолжает Мэри, ее голос удручающе спокойный, идеально монотонно отрепетированный. — Ты была найдена на песке, возле Галечного пляжа, ты пыталась плавать в шторм, но море было слишком бурным.
Качаю головой.
— Это не то, что случилось, — я начинаю говорить.
Но Мэри продолжает:
— Ты была найдена на том пляже, где полицейские нашли доски для серфинга твоих братьев. Ты искала Джона и Майкла?
— Да, — говорю слишком быстро. — Я имею в виду, нет. Я имею в виду, когда я пошла туда, я думала, что возможно могла бы найти их.
Родители обмениваются взглядами. Каждый раз. когда я смотрю на них, они кажутся более пораженными, чем в прошлый раз.
— Но я знаю, они тонули там. Теперь я понимаю.
Мэри понижает ее безумно спокойный голос, как будто мы делимся секретом.
— Ты думаешь, ты могла бы присоединиться к ним?
Открываю рот. чтобы сказать "нет", но закрываю, прежде чем оттуда вылетят хоть какие-то слова. Потому что я помню, как дрожала в холодной воде, надеясь, что, возможно, найду их, если только позволю себе утонуть.
— Венди, — говорит Мэри. — мы не должны проходить все сегодня. Ты проснулась, ты связанна, и ты не пытаешь сбежать. — Она наклоняется и развязывает ремни, но моя левая рука остается отдыхать на кровати. — Так лучше, не так ли? — говорит она, как будто сделала мне огромное одолжение.
— Подождите, — говорю я отчаянно. Почему-то она держит под контролем этот разговор, сменив тему на меня. Я пытаюсь вернуться на место. — Белла, Пит, Джес, капитан — где они? Лодка вернулась в гавань, не так ли?
Мэри смотрит на меня растерянно, почти не моргая, пока слова выскакивают из моего рта. Я пытаюсь объяснить: я пошла с друзьями в тот день, наблюдать их серфинг. Погода была плохая. Белла получила травму. Я попала за борт.
Мое сердце бешено колотится в груди. Мэри только твердо качает головой.
— Ни одна лодка не была допущена к воде в тот день. Береговая охрана закрыла все нижние гавани.
— Я знаю. Мы не пошли туда. — Может, мне просто нужно звучать раскаивающейся. Может, они злились на меня из-за того риска, на который я пошла.
Но затем меня осеняет, только что очередная волна разбилась рб мою голову.
— Вы сказали, что меня нашли на пляже? Никто меня сюда не привозил? — Мэри кивает, улыбаясь, довольная, что я начала понимать. Но я знаю, что она единственная, кто ничего не понимает.
Меня должно быть как-то унесло далеко от лодки и Джеса, Беллы и Пита. Поток принес меня к берегу. Вот почему я звала их во сне, умоляя вернуться и найти их.
Я быстро сажусь, так быстро, что это пугает Мэри, которая пятится от меня, выставив руки перед собой, как будто она думает, что я могу ей навредить. Но вместо этого я встаю. Мои сломанные кости вызывают приступ боли через все мое тело и ноги начинают дрожать, как будто мышцы забыли, как поддерживать меня. Только интересно, как долго я лежала в постели.
— Где моя одежда? — спрашиваю я, смотря не на Мэри, а на родителей. — Давайте, — умоляю я. — Мы должны идти. Они даже еще не искали их. Они могут быть живы.
Конечно, мои родители сразу начнут действовать, когда они поймут: пропала лодка с четырьмя людьми. Отправить береговую охрану, поисково-спасательные службы, Национальную гвардию, — кого вызывают в таких ситуациях, как эта. Но родители избегают моего взгляда, и я не вижу, нажала ли Мэри на красную кнопку, которую она заправила за пояс ее штанов. Позже, я узнаю, что она называется " аварийная кнопка". Сегодня, я только что узнала, что, когда она нажимает на нее, люди, сильнее меня входят в комнату и заставляют меня лечь обратно в кровать.
