Сапронов Евгений - Чёрный сокол
Всадник, в развевавшемся от скачки синем плаще, шагов за сорок перешел с галопа на шаг, воины съехались и натянули поводья.
Прибывшему юноше было, наверное, лет семнадцать, если не меньше.
- Здрав буди, Олег Иванович, - звонким голосом поздоровался он.
- И тебе здравия, - кивнул Горчаков, - не взыщи, но имени твоего не ведаю.
- Федором меня кличут, - парень широко улыбнулся, показав белые ровные зубы, - батюшка мой Мстислав Игоревич, стяг твой белый разглядел и послал спросить: почто остановился и что мыслишь делать?
Допущенный к планированию Олег, знал, что боярин Мстислав Игоревич являлся "наибольшим" воеводой сборного полка. Те три сотни, которыми (если не придираться к мелочам), довольно успешно командовал Горчаков, составляли часть личного войска Великого князя Юрия Всеволодовича, а сборный полк состоял из дружин тридцати шести бояр стольного города Владимира.
- Я пока ничего не решил, - ответил Олег.
Мороз стянул ему кожу на чисто выбритой челюсти, губы задеревенели, и для внятной речи потребовалось некоторое усилие.
Уже двенадцать дней провел Горчаков в этом мире, а его все еще удивляла здешняя мода. Шапки, что мужские, что женские, представляли собой низкую полусферу, сшитую из четырех сегментов мехом внутрь. Края головных уборов подворачивались и пришивались, получалась меховая опушка шириной в два - три пальца, у простых граждан Древней Руси, она была из овчины, а у знати и купцов - из соболя. Претензии Олега касались не столько самого покроя, сколько размеров. Шапки были низкими, как тюбетейки, и если у крестьян они хотябы прикрывали кончики ушей, то у щеголей, типа князей, бояр и их дружинников, головные уборы сидели на самой макушке и, по мнению Горчакова, от холода совершенно не защищали.
Сын "наибольшего" воеводы как раз носил шапку самого модного фасона, крытую алым бархатом и с собольей опушкой. Как эта приплюснутая пилотка не слетела с него при скачке - для Олега осталось загадкой.
Не смотря на то, что уши юноши алели на морозе, выглядел он "орлом". Поверх его шубы наподобие бронежилета была надета чешуйчатая броня, на поясе висел меч в украшенных серебром ножнах, синий плащ из дорого сукна скрепляла на груди золотая, а скорее, просто позолоченная застежка. Горчаков был уверен, что под шубой у паренька скрывалась кольчуга. Зимой кольчатые брони надевали прямо на кафтан под верхнюю одежду. Шлем с полумаской и бармицей, защищавшей нижнюю часть лица, шею и затылок, висел у юного воина на крючке, прибитом к передней луке седла. Голубые глаза парня прямо светились боевым задором, от чего Олег заподозрил, что это первое его сражение.
У самого Горчакова уши не мерзли, чего нельзя было сказать обо всем остальном. Возвратившись из села Спасского, он сразу же заказал себе шапку нормальных размеров, и коломенский мастер-скорняк сшил ее за один вечер. Получив, почти четырехдневную передышку, Олег неплохо подготовился к этой битве. Он изготовил себе поясную кобуру для пистолета, а дружинники под его руководством пошили кожаные чехлы, для перевозки карабинов у седла, позволявшие вытащить оружие в любой момент, прежние, на молниях и, открывавшиеся как чемоданчик, для этого не подходили.
Поселившись в купеческом доме, после восьми дней зимней походной жизни, Горчаков почувствовал себя туристом-экстремалом, обнаружившим посреди пустыни пятизвездочный отель. Он парился в бане, спал на мягкой постели у горячей печи и ел за столом посреди большой трапезной в окружении собственной дружины, в общем, наслаждался доступным комфортом.
Осмотрев после первого боя, украшенное гранатами перекрестье парадного меча, Олег вздохнул с облегчением, не обнаружив на нем повреждений. Разжившись точильным камнем, он за четыре часа превратил свой спортивный меч в боевой. Камень надо было постоянно поливать водой, и к концу работы мокрое лезвие так и норовило выскользнуть из онемевших от усталости пальцев. Совершив, сей трудовой подвиг, Горчаков пришёл к выводу, что электрический наждак являлся величайшим изобретением человечества. Шубу по своему размеру и сапоги Олег тоже заказал у городских ремесленников, сапожник управился быстро, а шуба была ещё не готова.
- Ты бы, Федор Мстиславич, поведал мне, что там у вас приключилось? - попросил юношу Горчаков. - Я только что с высокого места увидел, как ваш полк от стана монгольского отступил. Да подробностей за дальностью не разглядел.
- Ох, Олег Иванович, - покачал головой парень, - там такое было! Батюшка с боярами посейчас совет держат, и никто из них не ведает, как в такой беде быть!
"Что за чудеса?! - удивился про себя Олег. - Ну, видел я в бинокль аркбаллисты, и что? Неужто китайская техника так впечатлила опытных воинов?"
- Мы только к стану подъехали, - продолжил рассказ Федор, - остановились от него в полутора стрелищах. Бояре вокруг батюшки собрались и начали рядить, как лучше на приступ идти. Тут у монголов барабан большой забил. После третьего удара захлопало в их стане, будто пастухи бичами защёлкали, только много громче. А потом, как загудит! - при этих словах парень развел руки, силясь передать не слышанный ранее звук. - Словно шершни, размером с быка, на полк наш налетели, - нашел он подходящее сравнение. - Сразу кругом стрелы замелькали, загрохотало, как будто две рати столкнулись и многих наших воев из седел повыносило. Это монголы под звук барабана из всех пороков разом выстрелили, - пояснил Федор "для тех, кто в танке".
Горчаков кивнул, давая понять, что суть он уловил.
- Стрелы, - глаза паренька расширились, - одни малость больше тех, что для лука. Другие, толщиной с черенок лопаты и длины такой же! Наконечники у них в половину локтя, из трех, сваренных краями лезвий, каждое шириной с ладонь и отточены, как меч! Оперение из листа железного! На моих глазах боярина Ратибора Юрьевича такая стрела из седла вышибла. Он передо мной стоял, только не прямо, а немного правее, - Федор поежился, живо вспомнив пугающий эпизод, - на боярине была кольчуга и "дощатая" бронь поверх шубы, так его эта стрела, мало что, пополам не разорвала, а дальше пробила насквозь дружинника подле меня и улетела! Может, и ещё кого убила, - вздохнул парень.
"М-да, - Олегу захотелось почесать затылок, - полтора стрелища это будет..., - Горчаков в уме разделил двести двадцать пять на два, потом прибавил, - дальность триста тридцать семь с половиной метров, - выдал он результат. Не слабо! И, судя по пробивной силе, это не предельная дальность поражения".
- И многих у вас убило, Федор Мстиславич? - спросил Олег, в надежде, что отец юноши уже подсчитал потери и не стал делать из них "секрета полишинеля".
- Бояр пало двенадцать, - начал сводку потерь сын воеводы, - иные из бояр сыновей с собой взяли, из них шестерых стрелами побило, простых воев полегло две сотни и еще трое.
- А в самом первом бою сколько пало? - Горчакову захотелось узнать, во что обошелся полку разгром восьми сотен тяжелой конницы.
- Восемьдесят семь дружинников, да бояр двое, - ответил Федор.
"Блин! - заволновался Олег. - Это ж, сколько у них там станковых арбалетов? Ведь далеко не каждая стрела в цель попадает! А вообще, неплохо они там устроились, - заключил он, - если все бросить и бежать, то это могло бы им выйти боком. За отступление без приказа, у монголов, вроде как, смертная казнь полагается. А эти хитрые ребята будут кругом героями. Мало того, что поле боя не покинули, так еще и материальные ценности сохранят".
Горчаков видел в середине вражеского "вагенбурга" большие крытые кибитки и неразборные юрты на колесных платформах, а из книжек он знал, что в подвижных юртах путешествовали в основном ханы. Реже, в них раскатывали самые богатые из монгольских князей - нойонов.
"И сколько там сейчас народу? - спросил себя Горчаков. - Надо думать, что одной только конницы может быть от восьми сотен до тысячи. Плюс расчеты метательных машин, а это, возможно, ещё до двух тысяч пехоты. А у нас здесь после всех потерь едва наберется тысяча воинов. И как теперь быть? - задумался Олег. - Насколько близко подошел тумен Гуюк-хана, в котором чуть меньше десяти тысяч воинов - черт его знает! Может он уже совсем рядом. На каком расстоянии отсюда находится двадцатитысячный корпус Бурундая - знает та же самая рогатая личность. Время в данном случае работает против нас. Скверная ситуация! Надо либо срочно что-то придумать, либо отказаться от штурма вагенбурга и удовольствоваться тем результатом, что уже практически достигнут".
-----------------------------------------------------
Примечания к этой главе в конце книги.
Глава 17
- Федор Мстиславич, - обратился Горчаков к юному воину, - мыслю я, маловато нас для приступа. Да и без лучников тяжко придётся. Чаю, пока там брань не закончится, - Олег ткнул большим пальцем себе за спину, - нечего нам и пробовать. Худо, что не ведаем мы, когда сюда еще две монгольские рати подоспеют. Посему, передай боярину Мстиславу Игоревичу вот что: надо бы нам войско от внезапного удара обезопасить. Ежели он со мной согласится, то я одну из сотен оставлю при себе, будем щиты осадные собирать, а две других передам под его руку. Замысел у меня такой: Мстиславу Игоревичу следует спуститься вниз по Оке, верст на десять. С моими воями у него будет девять сотен. Две из них пусть укроет за деревьями у самой реки, на обоих берегах, а остальные расставит на некотором расстоянии, одну от другой, далее, вглубь леса.
