Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия
– Анна! – Алексей вспомнил имя. Эту девушку год назад он спас от янычар… или от сипахов. Впрочем, какая разница?
– Господи! – девчонка подняла голову, улыбнулась – узнала. – Живой! Ты‑то хоть здесь откуда?
– Пришел навестить… – молодой человек сглотнул слюну, – могилу сына.
Девушка враз погрустнела:
– Ах да… Подожди, я провожу тебя. Здесь теперь все изменилось.
– Я вижу…
Еще бы – не изменилось, когда – тут же, недалече – переделанная в мечеть церковь стояла без креста, а вместо колокольни торчал худосочный, длинный, как глиста, минарет.
– Мы тайно посещаем могилы, – на ходу поправляя платок, шепотом пояснила Анна. – Ухаживаем за могилами. Мне кажется, турки знают… но не препятствуют.
И только она упомянула о турках, как…
– Салам, красавица!
Вот уж накликала…
Протопроедр оглянулся, увидев, как позади них, быстро нагоняя, шагал турок в пестром тюрбане и длинной тунике с какой‑то дурацкой пелериной и с длинным кинжалом за поясом.
– Это Селим, башибузук, – быстро пояснила девчонка, после чего – уже громко – выкрикнула: – Салам, Селим. Вот, брат из города приехал… Пошли на огород, за латуком.
– А, может – все же на кладбище? – нагнав, башибузук пошел рядом, норовя ухватить девушку за руку. Цокал языком, вращал глазами… Если присмотреться – вполне приятный парень, этакий волоокий смуглявый красавчик с большой золотой серьгой в левом ухе. Интересно. что сталось с той бедняжкой, с которой он эту серьгу снял?
– Брат, говоришь? Что‑то ты мне не рассказывала… – Селим подозрительно осмотрел незнакомца.
– Как же, не рассказывала? Да ты вспомни!
– Да никак!
– Это все потому, что ты, Селим, только себя и слушаешь.
Они говорили по‑гречески, башибузук – так даже очень неплохо, лишь с едва уловимым акцентом. И Аннушке – уж в этих делах Алексей понимал – разговор этот вовсе не был так уж неприятен. Скорее даже наоборот.
– Чего вчера не пришла? – Селим, наконец, ухватил тонкую девичью руку. – Я ждал. До полуночи… может, чуть‑чуть раньше.
– Рыбу чистила… Селим, у тебя вроде бы лодка есть?
– Не «вроде бы», а есть… Уж для тебя‑то, Анна‑ханум, всегда найдется.
Башибузук снова захохотал… смешливый…
– Перевезешь брата на тот берег?
– Брата? Хм… – парень озорно подмигнул. – Ну, если ты очень попросишь…
– Попрошу.
– Тогда – да!
– Тогда иди, – Аннушка резко остановилась. – Готовь лодку.
– Так я…
– Готовь, я говорю! А на огород мы и без тебя сходим.
Селим только головой тряхнул да, воскликнув – «вах!» – повернул обратно. Протопроедор только хмыкнул – гляди‑ка, слушается.
– Вяжется тут ко мне, – смущенно сообщила девушка. – Вообще‑то он добрый парень…
Сколько невинных душ погубил этот «добрый парень»?
– Нет, ты не думай… Он не такой уж плохой.
Плохой, хороший – какая разница? Главное – враг.
– От других меня защищает и вообще… Да ты что молчишь‑то?
Алексей натянул на лицо улыбку – и в самом‑то деле, чего на девчонку взъелся? Жить‑то надо… и – любить. В этом мире – можно и турка… или какого там роду‑племени этот башибузук?:
– Далеко еще?
– Пришли уже… Вон, видишь – кусты?
– Вижу.
– Туда сейчас и свернем.
Сын, Сенька – точнее, то, что от него осталось, был похоронен в общей могиле – Алексей сам закапывал… сам… Что же касается Ксанфии, то ее судьба была еще ужасней… Здесь – была… Но, не там!
Господи! Скорей бы вырваться отсюда, Господи!!!
Молодой человек размашисто перекрестился.
– Вот‑вот, – одобрительно кивнула Аннушка. – Помолись, помолись…
Алексей прикрыл лицо руками… Сенька, Сенька… Ксанфия… Никого‑то в этом мире у него нет! Все, всех отняли проклятые турки… как у многих… А многие, похоже, и при турках устроились вполне даже ничего. Живут себе! С другой стороны, что же им – в тартарары провалиться? Вот хоть той же Аннушке…
– Селим тебе нравится?
Девчонка вспыхнула, отвернулась…
– По‑моему, веселый парень, – улыбнулся протопроедр.
И Аннушка тут же повернулась, тоже с улыбкою:
– Да, веселый. Монисто мне подарил, я по праздникам одеваю… Ты не думай, мы с ним даже не целовались… Ну, может, один разок…
Алексей не выдержал, рассмеялся.
– Ты прости, что я про лодку спросила, – качнула головой девушка. – Просто ляпнула, что на ум пришлою. Может, ты здесь хотел остаться? – В глазах ее вдруг на миг, на секунду, вспыхнула тревога.
– Да нет, – поспешно успокоил молодой человек. – Навестил могилку… а больше – что мне тут делать? Разве что к этой ведьме зайти… Как ее… Гаркатида?
– Сгинула бабка Гаркатида, – Анна вздохнула. – Язык длинный – вот схватили ее турки. Говорят, сам султан заинтересовался провидицей…. А уж султанских милостей старой колдунье ждать нечего – такое говорит иногда, уши вянут!
– Сгинула, значит, старушка… жаль.
– Ничего, нам бы до столька лет дожить!
– Это уж точно!
И тут – облом! Старая колдунья, наверное, могла бы помочь, могла бы… Да вот только где ее теперь сыщешь? В султанском дворце? Или, может быть, уже на погосте?
Забежав в свою хижину, Аннушка вынесла крынку козьего молока и лепешки – покормить гостя. Чтобы не обидеть невзначай девушку, протопроедр не стал отказываться, хотя козье молоко терпеть не мог, тем более – топленое. Выпил, вытер ладонью губы, поблагодарил:
– Хорошее у тебя молоко, вкусное!
– Это коза у нас хорошая.
Пока Анна бегала относить кувшин в хижину, Алексея едва не вырвало – ну и гадость эта ваша залив… это ваше молоко козье! Тьфу!
Башибузук Селим терпеливо дожидался у причала, сидя на мостках, близ привязанной лодки – узенькой, изящной, совсем не похожей на рыбачью. Кроме двух пар весел имелась и съемная мачта и парус…
– Под парусом и пойдем, – послюнявив палец, Селим попробовал ветер.
– Так ведь с той стороны и дует, – с усмешкой заметила девушка.
Усмешку ее башибузук игнорировал, лишь махнул рукой да неожиданно подмигнул пассажиру:
– Эх, женщины… Тебя как зовут… брат?
– Алексий.
– Помоги‑ка, Алексий…
Вместе они поставили мачту и, на веслах отойдя от мостков, подняли косой парус, называемый иными – арабским, а другими – латинским. Ух, как зашумел в снастях ветер! Порыв ветра ударил прямо в бок, едва не перевернув суденышко… впрочем, башибузук ловко выровнял лодку, направляя ее… куда‑то совсем в другую сторону. Хотя… понятно – ветер встречный, так нужно идти зигзагами – галсами. А, похоже, он неплохой моряк, этот башибузук… Башибузуки – так называли вспомогательные отряды султана, набранные из разного сброда, того самого, что через какое‑то количество лет назовут «пушечным мясом». Кондотьеры, мать их… Вот, как и этот… Ух!
На миг показалось – лодку вот‑вот захлестнет огромная зеленовато‑голубая волна… нет, выплыли!
– Хэй‑гей, Аннушка! – бесстрашно выпрямившись на корме, громко закричал Селим. – Что тебе привезти?
И снова лодку тряхнуло, да так, что бесшабашный башибузук едва не улетел в море!
– Ну, что ты кричишь? – заволновался протопроедр, не очень‑то жаловавший морские просторы. – Лучше управляй парусом… Смотри, вон какие волны! Да и не услышит она тебя – ветер!
– Услышит – не услышит, какая разница? – захохотал Селим – ох, и любил же поржать этот парень! – Главное – я ее спросил. А то потом начнет – мол, привез неведомо что, я, мол, такого и не просила… Вот монисто недавно привез… красивое. Так ведь едва не выкинула! Потом, конечно, смилостивилась, слава Аллаху… Слышь, ты ее и вправду брат, да?
– Двоюродный.
– А, кузен, значит…
Ого – какие слова башибузук знает!
– Что удивляешься? – перекрикивая ветер, снова захохотал Селим. – Я на многих языках говорить могу, а все потому, что родился в Измире… Смирне… А там, в порту, кого только нету.
– Хороший город Измир?
– Замечательный! Только для меня теперь Истанбул – самый лучший.
Протопроедр не спросил – почему. Догадался.
– Жаль, ты не единственный мужчина в роду Аннушки, – снова закричал башибузук. – Есть еще старый – совсем старый – дедушка. Ему и платить калым! Ты как думаешь – возьмет много?
– Это уж как ты с Аннушкой договоришься! – ухмыляясь, откликнулся Алексей.
– Договорюсь! – Селим задорно тряхнул головой. – А как же!
Ох, как кидало лодку! Да и ветер усилился, а ведь только что был полный штиль. Ну, так ведь случается – тихо‑тихо и вдруг ка‑ак налетит шквал… а потом – минут через пять – снова тишь да гладь, да Божья благодать. Бывает. Вот, как сейчас… только вот до благодати, похоже, еще долго было…
Даже при таком ветре суденышко шло ходко, по всему чувствовалось, что парус находится в умелых руках, да и противоположный берег с раскинувшимся великим городом быстро приближался. Уже хорошо был виден Акрополь, колонна Клавдия Готского, Святая Софья… минареты… Вот уж чего век бы не видеть!
