Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия
День был чуден и тих. Налетавший с Мраморного моря легкий ветерок лениво шевелил листья тополей и каштанов, в изобилии росших по краям обширного форума, когда‑то давно – признанного центра общественной жизни, площади великих ораторов, философов, многочисленных собраний. Теперь, конечно, давно уже ничего подобного не было, однако мраморные колонны и тенистые портики напоминали о былом величии великого Константинова града. Сейчас площадь использовалась в качестве рынка… как и почти все другие площади. Торговали здесь всем. Вот буквально – всем! От украшенного драгоценностями оружия и золотой посуды – до каких‑то глиняных обломков и стоптанных башмаков. Все можно было купить, и все можно было продать – нужно лишь суметь правильно назначить цену. Назначить так, чтобы можно было поторговаться, затем чуть – а, может быть, даже и не чуть – скинуть и не остаться в накладе. Вот и торговались до онемения, до хрипоты, можно сказать – до потери пульса.
– Что?! Этот воск не стоит десяти аспр? Да как я могу это слышать от столь почтенного клирика? Вы посмотрите только на его цвет… понюхайте… Чувствуете? Это запах снега! Да‑да, снега – замерзшей воды из далекой страны русов, как известно, именно там самый лучший воск, недаром его так любят латиняне!
– Что ты смотришь, женщина? Клянусь мощами Святой Катерины, ты не найдешь в округе лучшего мыла, как ни старайся! Да‑да, это – лучшее! А какой запах? А как оно хорошо стирает. Клянусь перекладинами креста святого Андрея, твоя хозяйка будет довольна! К тому же, если ты возьмешь сразу дюжину кусков, я сделаю хорошую скидку…. Очень хорошую скидку, клянусь слезами святой Варвары, очень хорошую…. Эй‑эй, куда же ты, женщина?!
– По‑прежнему торгуешь собачьим мылом? – усмехнувшись, протопроедр незаметно подошел сзади и тронул продавца за рукав.
– Кто тут врет про собачье мыло?! – разгневанно обернулся тот – кудрявый хитроглазый молодец самого приятного вида, коий несколько портили лишь оттопыренные уши… хотя нет, не портили… – О! Кого я вижу?! Господин…
– Господин Лавр. Хартофилакт базилики Святого Петра, – быстро оглянувшись вокруг, промолвил Алексей. – Помните, молодой человек, третьего дня вы мне обещали хорошей франкской бумаги?
– Бумаги? Гм… Ах, ну да, ну да, конечно же помню… А я ведь ее для вас и припас, любезнейший господин Фрол…
– Лавр.
– Ах да, да, извините. Бумага тут рядом в лавке… Не угодно ли пройти, взглянуть?
– Да, конечно, идемте, взглянем…
Ушлый молодец быстро спрятал свой дурно пахнущий товар в большой холщовый мешок и, забросив его за плечи, зашагал в сторону Венецианского квартала. Алексей – «хартофилакт‑архивариус господин Лавр» – конечно, за ним. Пришли быстро – пара улиц, проулков, да таких, что никто чужой не найдет – еще несколько полуразрушенных портиков… еще чуть‑чуть, и…
– Н‑да… Чем‑то похоже на старую берлогу покойного Леонидаса Щуки, – опустившись по продавленной лестнице куда‑то под землю, усмехнулся протопроедр. – Ну, здравствуй, Зевгарий!
– И вам доброго здравия, господин Паф…. мой господин. Вижу – какая‑то спешка у вас?
Алексей усмехнулся – еще бы не спешка! Зевгарий – а попросту – Зевка – молодой человек лет двадцати пяти или что‑то вроде – был его давним агентом и… не сказать, что другом, но так, приятелем. С тайными агентами вообще надо поддерживать приятельские отношения – о том и в секретных инструкциях эпарха сказано. Обычно протопроедр встречался с Зевкой по пятницам, каждую пятницу – в новом месте, о котором уславливались во время предыдущей встречи. А вот сейчас…
– Случилось что?
– Только не говори, что ты не знаешь Романа Родинку…
Простившись с агентом, Алексей посетил харчевню, ту самую, в которой «потерялся» близнец – вряд ли Лука просто обознался, сотрудник наблюдательный, опытный. Харчевня как харчевня – часть столов – на первом этаже узкого двухэтажного дома, часть – во дворе, под липами. Так заведение именовалось «Под липами» – скромно и без затей, антураж тоже имело соответствующий, то есть – почти не имело. Столы, лавки, в глубине двора – летняя кухня. Обстановка самая скудная – ни картин на стенах, ни вывески, если не считать прибитую над входом липовую ветвь. Так себе заведение, средней руки, явно рассчитанное на контингент мелких рыночных торговцев, поденщиков и прочий небогатый люд. Однако готовили ничего себе, вкусно – жареная и тушеная рыба, моченые оливки, сыр, свежие, только что испеченные лепешки из расположенной поблизости – дом в дом – пекарни.
Хозяин харчевни – немолодой армянин с морщинистым смуглым лицом и квадратной бородкой – производил вполне благообразное впечатление, впрочем, Алексей с ним почти не разговаривал – боялся спугнуть, тем более что Лука с Леонтием уже проводили опрос в харчевне, правда, безрезультатный. Посетителями сего заведения, служками и хозяином должен был заняться Зевка, протопроедр зашел лишь для того, чтобы получить общее впечатление.
Еще раз окинув взглядом зал, Алексей отметил для себя крутую, ведущую на второй этаж лестницу, расположенную у самого входа, у всех на виду. Да уж – незаметно по ней не поднимешься – только на виду у всей харчевни. Однако «близнец» как‑то сбежал… Имеется замаскированный выход? Это оставить Зевке, сейчас же зайти в пекарню – может, подобный выход имеется там?
Поблагодарив и расплатившись с хозяином, протопроедр вышел на улицу и остановился. Идти никуда не надо было – харчевня «Под липами» и пекарня некоего господина Филоса стояли стена к стене. Дверь в пекарню была распахнута настежь, и по всей улице распространялся дразнящий запах свежей выпечки, привлекая разномастных окрестных собак, мальчишек и нищих. Надо сказать, нищие вели себя вполне прилично – не ругались, не вопили, не дрались – в ожидании подачек сидели смирно, и даже собаки не лаяли, лишь дружелюбно помахивали хвостами при виде мелькавших в дверном проеме смуглых фигур пекарей.
Алексей заглянул в открытую дверь:
– Эй, уважаемые! Нельзя ли у вас купить свежих булок?
– А вон, поговорите с хозяином, – орудовавший у печи полуголый, мокрый от пота парень кивнул куда‑то в глубь помещения. – Господин Филос! К вам пришли.
Хозяин – могучего вида атлет лет тридцати – в широком кожаном фартуке и с перевязанными узеньким кожаным ремешком волосами – при виде прилично одетого посетителя вежливо поклонился:
– Хотите заказать оптовую партию? Не сомневайтесь, испечем все, что закажете. Скажите только – куда доставить?
Протопроедр улыбнулся:
– Для начала хотелось бы знать, так сказать, весь ваш ассортимент. Взглянуть бы лично.
– Пожалуйста, пожалуйста, – излучая любезность, господин Филос провел его через всю пекарню – мимо печей и деревянных лотков с уже испеченным хлебом. – Булки, коржи, лепешки…
– А ржаного ничего не печете?
– Ржаного? Так вы ж знаете указ – выпекаем продукцию только определенного вида… Хотя если договоримся… – оглянувшись, хозяин заговорщически подмигнул. – В зависимости от того, сколько и чего вам надо…
– Хорошо, – Алексей улыбнулся еще шире, чем пекарь. – Я подумаю. Когда можно зайти? Удобно ли завтра?
– Да‑да, вполне удобно.
– Ну, вот и славно. А у вас здесь не так уж и жарко.
– Хорошо работает вентиляция, – господин Филос с гордостью указал на узкие – под самым потолком – окна. Скорее даже – щели. Человеку не пролезть, разве что только кошке.
– А выхода во двор у вас нет?
– У нас и двора‑то нет, – с неожиданной грустью промолвил пекарь. – Все оттяпали по суду алчные соседи. Ничего, я с ними тоже сужусь – может быть, и высужу что‑нибудь. Вы правы, уважаемый, двор нам очень нужен.
Алексей покачал головой – похоже, и отсюда тайком не выберешься. Как вошел – так и выйдешь.
– Слушайте, а пряники вы тоже печете?
– Если закажут.
– И часто заказывают?
– Последний раз с месяц назад приходили.
С месяц назад. А как же тот пряник с арабским вензелем? Врет? Или пряник – из другой пекарни? Ну, Зевке об этой пекарне сказано…
Вернувшись в присутствие, протопроедр застал там вестового из центрального ведомства. Непосредственный начальник, патрикий Филимон Гротас вызывал на очередное совещание. Алексей, конечно, послал бы заместителя – Леонтия или Луку, – однако вестовой недвусмысленно заявил, что господин патрикий настаивал на присутствии всех начальников отделов лично.
Ну, лично так лично. Алексей вздохнул – похоже, совместный с Ксанфией поход в церковь Хора откладывался – совещания обычно затягивались, и не по вине Гротаса – на таких сборищах очень любили присутствовать префекты и квесторы – изображали строгий контроль за законностью и радение во имя высших интересов империи. Строго вращали глазами, произносили напыщенные патетические речи, в общем – вели себя, как последние идиоты, лишь тормозя работу ведомств.
