Admin - i f36931a51be2993b
Если бы мерзавец Ревинтер-младший изнасиловал ее, а не Эйду, - считала бы Ирия себя обесчещенной? Нет! Разъяренной, взбешенной, готовой отомстить - да. И вымыться захотелось бы немедленно - после рук подобной скотины.
Почему сестру сочтут виновной за чужое преступление? В чём ее вина? Кто придумал дурацкие законы, по которым живут все? Угодившая в лапы (не оскорбляй честных животных, Ирия!) к подонку девушка достойна презрения, ее семья - казни. А победители - славы и почестей? Так, что ли?
Если удастся выпутаться живой - Ирия больше ничто и никогда не воспримет как данность.
Впрочем, не обманывай себя - живой не выберешься. Ну и змеи с ней, с жизнью! Эйду только жаль...
Туман в мыслях рассеялся на второй неделе пути. Когда по урывкам солдатских разговоров Ирия узнала: хоть восстание и захлебнулось - вожаки еще не пойманы. Папа - жив!
Нет, ясно, что он - не герой легенды. Ему не отбить пленников по дороге. И уж точно - не под силу взять штурмом Лютену и вытащить родных из Ауэнта.
Но вдруг снова захотелось жить. Всё еще будет хорошо! Восставшие победят, отец спасет жену и дочерей. И они снова будут все вместе!
А того мерзавца папа убьет! Обоих мерзавцев - и старого, и молодого. Всё будет как раньше!
Потому что думать о другом исходе - невыносимо...
По прибытии в Лютену сердце оборвалось вновь. Отец не отбил их по пути. А здесь... при виде мрачных стен Ауэнта надежда почти угасла. Может, разумнее забыть о ней совсем? Смириться с завтрашней казнью? Анри погиб... разве Ирия достойна жизни больше?
В тюрьме наконец представилась возможность вымыться. С головы до ног. Впервые за целых три недели. И почему-то стало чуть легче.
Еду вечером принесли тоже неожиданно вкусную. Это после дорожного-то скудного пайка! К ужину даже прилагалась бутылка хорошего вина. А под коркой хлебного каравая - записка:
"Казнь завтра. Отец вряд ли сдастся. Здесь, в тюрьме, еще Леон и Иден. Не вздумай завтра орать, когда их увидишь. Мы - заложники, поэтому казнят сразу всех, кроме Эйды. Помни, ты - дочь лорда и не должна уронить на эшафоте честь семьи.
Графиня Карлотта Таррент."
Подписаться "мама" ей не пришло и в голову. Или боялась, что записку перехватят.
То есть - опасалась. Карлотта Таррент не боялась никогда и ничего!
Глава десятая.
2993 от прихода Творца, конец Месяца Сердце Осени.
Эвитан, Лиар, аббатство святой Амалии.
1
По дороге на эшафот отчетливо помнилось детство. Игры и драки с Леоном. Прочтенные взахлеб книги. Летний плеск теплой речной воды и ослепительно яркое солнце.
Но память не оживляла дорогу в черной карете, смерть Анри и необычайно яркий рисунок созвездий на ночном небе. Дочь лорда Таррента знала, что это было. А вспомнить, как, - не получалось.
Всё это вернулось потом - постепенно. Лица и глаза, слова, мысли... рвущие душу и сердце ночные кошмары.
Потом. По возвращении в Лиар...
В детстве Ирия слишком много читала. Всевозможные "хроники войн", рыцарские баллады, романы. А там на каждой странице жили благородные герои, прекрасные дамы, гордые принцессы и мудрые короли.
Отважные рыцари всегда побеждали. А если вдруг и погибали - то прежде перебив не одну сотню злобных, коварных врагов.
Гибель каждого героя многократно оплакивалась, воспевалась, прославлялась. А войны и поединки расписывались столь ярко, красиво и захватывающе, что так и тянуло в них поучаствовать!
Тогда Ирия по много раз на дню мечтала родиться именно в то золотое время. Полное приключений, "настоящей жизни" и счастья!
Прозревать она начала в страшный месяц Рождения Весны, когда красивая сказка догнала и обернулась жуткой реальностью. А теперь - полтора года спустя! - Ирия отдала бы всё, чтобы ничего этого с ее семьей не случилось. Вот только у нее уже ничего нет.
Девушка до сих пор гнала мысль, что отец просто пожертвовал Эйдой. Когда предпочел оставить дома. Понимая, что иначе и он сам, и Леон проживут до первого "несчастного случая". Заботливо устроенного Ревинтером с подручными.
Так это или не совсем? О мертвых - или хвала, или молчание. Тем более - об ушедших в Светлый Ирий родных. Папа уже расплатился за всё. Что не сдался вовремя. И позволил своей семье пройти все круги Вечной Стужи и Огня. А потом - не смог (или не захотел) освободить из монастыря жену, пожертвовал дочерью.
Лорд Эдвард Таррент не был героем. Был просто человеком. Вот и не выдержал. А вот тех, кто его убил, - людьми называть не стоит. Бьющие в спину шакалы - более подходящее слово.
А если б даже отец и согласился отдать Эйду за Роджера Ревинтера? Тогда - уже виконта Николса? Неужели она стала бы счастливей? С ним не была бы счастлива даже идалийская гюрза. Самая ядовитая в подлунном мире. А Эйда умерла бы от первых же родов. Или совсем ненадолго их пережила.
Чтобы после смерти папы и Леона утвердить права Ревинтера на Лиар, довольно одного ребенка Эйды и этого мерзавца. Дальше нелюбимая жена станет лишь помехой.
И она ни мгновенья не была бы счастлива. Или даже спокойна. Сестра оказалась бы в роли еще одной жертвы восстания - тенмарской заложницы Алисы Марэ. С той разницей, что Эйде не стать принцессой, и о ней не сложат баллад. Хотя кому от них легче - от рифмованных строк?
Князь Всеслав Словеонский и Старградский стал последней сказкой заплутавшей в придуманной жизни Ирии. Это он настоял на помиловании семей сдавшихся мятежников. Прочих не остановила бы такая малость, как нарушение слова. Ревинтера, Герингэ, Амерзэна...
Маршал Словеонский спас запертых в Ауэнте женщин, подростков, детей, стариков и старух. И Ирия ни капли не сомневалась: он сделал бы это, даже если б выжившие вожаки не сдались. Еще вчера вечером - не сомневалась...
Прозрела лишь теперь - после ядовитых слов матери. Ядовитой правды.
Помилование - это ведь тоже политика. Зачем давать в руки и без того не слабого Ревинтера еще одно графство, еще один титул? "Враг твоего врага - твой союзник". Временный.
Но время прошло, вот всё и изменилось - опять. Эдвард Таррент - мертв, новым лордом стал слабовольный Леон. Лордом и должен остаться.
Лучше иметь в Лиаре "карманного" владетеля, чем малолетнего. С правящими за него родственниками. Вовсе даже не "карманными".
Но убийство уже совершено. Теперь его нужно на кого-то свалить. Так почему бы не на одну из дочерей? Их ведь еще останется "две или три"...
Не только отец - еще один герой оказался выдуманным. Настоящим был Анри - потому и погиб. В реальной жизни, в отличие от баллад, благородные не выживают.
Вот и сбылось гадание. Просто и ясно. В один день.
Перевернутое солнце - угасшие надежды. Раненое сердце - погибшая любовь к Всеславу. И туда ей и дорога!
Всеслав... Полтора года назад светловолосый всадник на белом коне встретил обреченных пленников у ворот Ауэнта. Раскрыл для них врата - в день несостоявшейся казни. И Ирия влюбилась в один миг - раз и навсегда.
Каленым железом бы выжечь из души и сердца такую любовь!
А глупое сердце невыносимо ноет - от боли, стыда, разочарования. Что греха таить - чтобы забыть Всеслава, потребуется время. Нельзя разлюбить за миг! Даже жуткий.
Только Ирия сумеет. Справится. Если выживет - вопреки его приговору. Когда выживет.
Вот тогда на забвение глупых чувств будет сколько угодно времени. Целая жизнь!
2
В двери неотвратимо заскрипел ключ. Неотвратимо - и долгожданно.
Ирия поспешно метнулась к окну. Готовясь если что - одним прыжком взлететь на подоконник. И - вниз, в темные холодные воды!
Почему ночь тянется так долго? Прошло с десяток вечностей, а за окном и не думает светать! Потому что именно эту ночь нужно пережить? Время застыло и не движется с места? А люди во всём подлунном мире спят и ничего не поймут?
Что за бред лезет в голову - когда ты на пороге смерти? Когда с ней танцуешь...
Еще одну томительную вечность ключ проворачивается в замке.
Мать. Одна. Никаких леонардитов за спиной. Опять.
Тогда почему - ни малейшего облегчения в душе? Кого Ирия ждала? Кому бы искренне обрадовалась? Призраку Анри Тенмара?
Повторный скрип ключа запирает дверь изнутри.
И - нескончаемый озноб. Будто ледяной Альварен уже вцепился в замерзающее тело! А до берега - полмили. Нет, дальше...
И чего испугалась? Этого ведь и хотела!
Вот она - свобода. Бери, если выцарапаешь! Если доплывешь.
Право на жизнь нужно доказать, отспорить, завоевать. Неужели ты до сих пор этого не поняла? Поумнеешь хоть когда-нибудь? Успеешь? Прежде чем тебя уничтожат те, кто набрался ума раньше?
- Я кое-что принесла. - Из складок плаща показалась небольшая кружка, доверху наполненная желтовато-белым. Жир неизвестного животного.
Чего только нет в монастыре - со строжайшим в Эвитане уставом! Хотя сейчас ведь не пост - ни строгий, ни нестрогий.
