User - i cf85044c3a33e6c4
прижала к груди, заставляя на мгновение позабыть о том, насколько плохо мы расстались в
прошлый раз. Я понятия не имела, как все будет дальше, но Керри вдруг порывисто
отстранилась и без слов сунула мне в ладошку свою руку.
— Ох, ты ж черт, Керри, — воскликнула я, глядя на очаровательное колечко, которое
сидело на ее пальчике так, будто было создано именно для этой девушки. — Как красиво, —
прошептала я и погладила его пальцами.
— Эй, Love Mississippi, будешь моей подружкой невесты? — спросила она, явно скрывая
под бравадой страх.
— ЧТО?! Да я была рождена для этой миссии. У тебя есть кто-то еще?! Эта мымра с
соседней кровати что ли?!
Керри расхохоталась, а затем мы вдруг заревели в голос. Хором. От облегчения, наверное.
Как бы то ни было, мы ужасно соскучились друг по другу и обе опасались, что вспышка злости
разрушила нашу дружбу — эту странную взаимную привязанность между законченной
карьеристкой и девушкой, готовой пожертвовать ради замужества дипломом очного отделения
одного из лучших университетов страны. О да, мы с Керри очень разные, но, наверное, это
только плюс.
— Конелл! Конелл, смотри внимательнее. Я хотела показать его тебе первой! Не
родителям, а тебе — моей родной истеричке! — потребовала подруга, чуть ли не тыча в нос
мне своим новообретенным предметом гордости.
— Ты не должна сомневаться, что я очень за тебя рада, просто… просто без тебя мне будет
так плохо, — тем временем, продолжила я рыдать. — Как я тут останусь… мне же нужно
противоядие против…
— Мисс Конелл, — зашипела на меня мисс Адамс, очень своевременно высовываясь из
приемной. Выглядела она напуганной. — Сейчас ректор выйдет.
— Ректор уже вышел, мисс Конелл! — зарычал Картер его голова появилась аккурат над
макушкой мисс Адамс, и мне вдруг привиделось, что на меня смотрит причудливое
двухголовое нечто. А что? Очень даже логично! Секретарша Шона у меня не воспринималась в
отрыве от своего непосредственного босса вообще никак… Да и он без нее, наверное, пропал
бы. Эта сухонькая женщина в возрасте на удивление рьяно защищала интересы этого
социопата, принимая большую часть коммуникационных ударов на себя!
— Но она выходит замуж, — возмутилась я.
— Я выхожу замуж, — поддержала меня Керри.
— И мы имеем право пошуметь немного.
— Ключевое слово — немного, — рявкнул Картер и резко скрылся.
Он был зол. Нет, очень зол. Как я поняла чуть позже, вообще чудо, что он ухитрился
сдержаться, и не оторвал нам головы… Только бешеный начальник скрылся, мисс Адамс
«очеловечилась», расплылась в улыбке и принялась сердечно поздравлять мою подругу.
После примирения с Керри настроение было отличным, и, возвращаясь в домик на окраине
Сиднея, я улыбалась. Была уверена, что Шона нет, уж не знаю почему, но не суть. В общем, я
зависла перед зеркалом в прихожей. Поправила волосы, повертелась, решив, что слишком
бледна, накрасила губы блеском, и, наконец, взмахнула несколько раз ресницами, улыбаясь
зазеркальной Джоанне. Да, блондинкой я нравилась себе определенно больше. А потом из
глубин гостиной донеслось:
— Иди сюда!
Это было сказано столь мрачно-угрожающе, что у моего отражения брови сошлись к
переносице. Я медленно и тихо — не раздражаем — подошла к дверному проему. Шон сидел в
темноте в кресле. Без ноутбука, но со стаканом в руке. От мрачности картинки я внутренне
задрожала, но медленно поддаться панике он мне не позволил — швырнул в нее с головой:
— Давай-ка кое-что выясним, Джоанна Конелл. Ты живешь здесь, со мной, в этом доме
только потому, что мне нравится с тобой спать. Следовательно, если ты этого не делаешь, то
собираешь свои пожитки и выметаешься.
У него совсем крыша поехала? Или, может, он думает, что это игрушки?! Я очень
разозлилась, и сквозь сжатые зубы прошипела:
— Ясно. Что-то еще?
— О, еще много всего. Например то, что все последствия — не мои проблемы. Ты и без
того получаешь достаточно. — Мне живо представился контракт, который меня сейчас заставят
подписать кровью. Черт, невероятно. Это же просто невероятно! И после этого еще кто-то
удивляется, что я не хотела ему говорить о своих проблемах?! Надо было смолчать, собрать
вещи и уйти. Потеряла бдительность. Расслабилась! Вот же дура… — И если ты залетаешь —
просто делаешь аборт. Не ставя меня в известность. Я думал, что хотя бы в этом отношении у
тебя мозги на месте, так ведь нет же! Раз так, придется тебе сообщить неприятную новость: я
НЕ хочу об этом даже знать. Я с тобой сплю — я за это плачу, и все честно. Если тебя что-то не
устраивает — убирайся отсюда и выживай как хочешь. Мне твое дерьмо ни к чему. И если ты
вдохновилась примером Керри, у меня для тебя неприятные новости: колечка от меня ты не
получишь никогда. Никоим образом. Хоть все тело паразитами засели.
— Паразитами? — оторопело переспросила я.
— Женщины умирали и умирают при родах, гробят свое здоровье, пытаясь продолжить
род. С эволюционной точки зрения все просто: когда появляется следующее звено в цепи,
надобность в предыдущем отпадает, что подтверждает и медицина: плод день за днем
вытягивает из тебя жизнь. А потому физиологически разница между кормежкой ребенка и
солитера отсутствует.
— Это дико, я не хочу это слышать, — раздраженно бросила я, на мгновение
демонстративно зажимая уши.
— Как скажешь. Я просто пытаюсь донести до тебя свою мысль: мне не нужны проблемы.
Моя жизнь меня полностью устраивает, но вынудишь — я исключу тебя из нее без труда.
— Ты не сказал мне ничего нового.
— Неужели? Тогда почему ты все еще одета? Раздевайся или убирайся, — мягко
проговорил он.
И я начала порывисто и зло стягивать с себя одежду. Вообще не сексуально, не собиралась
доставлять ему хоть какое-то удовольствие. Хочет вести себя как животное — получит в ответ
то же. А я ведь думала, что Шон Картер не может пасть в моих глазах еще ниже, но он просто
живое доказательство всему гребаному невероятному в этом мире. Я уеду. Я уеду отсюда!
Никогда-никогда-никогда не вернусь! Но сначала за свои унижения получу Бабочек
Монацелли. Иначе все впустую!
И вот, совсем как в Осаке, я стою перед ним голая, но настроение совершенно иное. А он
просто встает с кресла и расстегивает ремень брюк, обходя меня со спины. Но то, что случилось
дальше, было совершенно не из моей жизни. И книги подобного содержания я всегда
откладывала в сторону, не желая больше к ним прикасаться. Это было попросту омерзительно:
Шон резко толкнул меня к дивану и заставил перегнуться через спинку. Она больно впилась в
тазовую кость, но, наверное, даже если бы я попыталась подвинуться, лучше бы не стало. Пока
я злилась и размышляла о происходящем, Картер резко, без прелюдий и без защиты вошел в
мое тело. Я дернулась от боли и попыталась вырваться, но этот ублюдок только сильнее
впечатал меня в спинку дивана, придавливая сверху. От боли перед глазами появились белые
вспышки. Из груди сам собой вырвался жалобный всхлип. И с каждым толчком бедрам
становилось все больнее, ни о каком удовольствии и речи быть не могло. Вселяло надежду
только одно — бег стрелок часов на противоположной стене. Но, к счастью, видно, после
долгого воздержания, все закончилось даже быстрее, чем я надеялась. Никогда в жизни я не
была так счастлива, слышать стоны этого ублюдка.
После к моей спине прижался его мокрый от пота лоб, и я задрожала, не представляя, чего
ждать дальше. А вдруг он потребует продолжить? В качестве компенсации за утраченные
возможности меня поиметь или еще больше унизить. Но ничего подобного не случилось: его
губы просто заскользили вдоль моего позвоночника. И — вот же невероятный черт — по коже
побежали мурашки. Я не хотела этого, я жаждала выставить все изнасилованием, верить, что
Шон еще больший монстр, чем есть на самом деле! Но, увы, его губы спускались ниже, и ниже,
и ниже, и пока не заставили меня забыть обо всех первоначальных намерениях.
— Благодарю, наша маленькая сделка в силе, — наконец, сказал он и ушел, оставляя меня
дрожать от испытанного страха и удовольствия.
Я ненавидела Шона. Я ненавидела его каждое гребаное противоречие. Я ненавидела
легкость, с которой он сочетал диаметрально противоположные качества. Я ненавидела мир за
то, что он в своем скудоумии не смог дать определение таким людям. И ненавидела себя за то,