Синчан - Паутина Белого Паука
— Ева принадлежит всей общине! Ты не можешь развлекаться с ней, как с одной из своих кукол!
Ной не успел. Никто из них даже не увидел, когда Измаил сошел с каменного трона и схватил за горло Вариса. Суть Вариса, его сила, заключалась в контроле над огнем, что одно из немногих могло принести истинную смерть вампиру. Но прежде, чем он успел ею воспользоваться, Измаил пробил ему грудь, уничтожив сердце. Варис умер не сразу. Он воспламенил свои руки, и тогда князь бросил его на каменный пол и раздавил ему голову, превратив лицо и череп в кашицу из костей и плоти. Огонь погас, не нанеся Измаилу вреда.
Все это заняло у него краткие мгновения. Ошарашенные вампиры, отпрянувшие, таращились на труп одного из своих сильнейших. Гунар упал на колени, взмолившись о прощении. И это была его ошибка. Измаил терпеть не мог слов мольбы. Резко обернувшись к Гунару, он обхватил одной рукой его челюсть, заставив раскрыть рот, а второй вырвал язык, обломав во время изъятия большую часть зубов.
Лишь заткнув таким образом вампира, он успокоился. Продолжая сжимать в руке язык Гунара, весь в крови, князь вернулся на свой трон и, подперев щеку, ласково поинтересовался, есть ли еще несогласные.
Ной не смог вспомнить, как давно Измаил не наказывал собственноручно. В современное время казнь для вампира стала редкостью, наказанием за по-настоящему тяжкое преступление. Особенно в случае с Варисом. Неразумно разбрасываться жизнями сильных солдат, тем самым ослабляя мощь всей армии.
Впрочем, Варис не был солдатом Измаила. Он принадлежал Мириам, и это все осложняло. Уж не собирался ли их князь поднять восстание и сразиться с ней снова?
Ной не знал. Он лишь смотрел на Измаила, восседавшего на каменном троне, и кроваво-красные портьеры, что тянулись по стене, будто бы от трона, напоминали гигантские крылья.
Rephaim — вспомнил Ной давнее прозвище Измаила.
Чудовище Рефаим, «Мертвое чудовище», «Нечестивец» — так прозвали его в Палестине более двух веков назад. Прозвали люди, но подхватили и вампиры. Ибо он и правда был словно сын падшего ангела: с лицом херувима, волосами цвета запекшейся крови и силой, наводящей отчаянный, неизбежный ужас.
Вместе со своими людьми Ной разогнал собравшихся. Труп Вариса унесли, хрипевшего от боли Гунара увели оказать помощь. Не считая двух телохранителей у дверей, Ной предстал пред князем в гордом одиночестве.
— Убивать Вариса, — осмелился он спросить, — было необходимо?
— Сам-то как думаешь? — насмешливо спросил Измаил в ответ, отбросив в сторону чужой язык.
— Он переступил черту, — покорно стал рассуждать Ной. — Его смерть урезонила других. Однако, он соглядатай госпожи Мириан. Она может расценить это как прямой вызов ее власти, как… восстание.
— Сказать, почему я убил его? — доверительно предложил Измаил, с интересом выслушав своего вампира.
— Если изволите, — сохранил нечитаемое выражение лица Ной.
— Волнение.
— Что?
— Ева приедет сегодня, не так ли? — мечтательно улыбнулся князь, и Ной мог лишь догадываться, откуда он узнал. — Преддверие встречи с ней взволновало меня куда больше, чем я ожидал.
Ной не был уверен, что можно на такое сказать, и потому промолчал.
— Ей только шестнадцать, — продолжил Измаил, как ни в чем не бывало. — Но она не стала обращаться ко мне на «вы». Это было приятно. Ной, — сказал он вдруг отстраненно, — перейдем на «ты». И другим передай.
Два с половиной часа спустя Ева в сопровождении брата покинула подъезд.
26 глава
Не сговариваясь, Исаия и Ева выбрали для встречи с Измаилом одежду в темных тонах. Рубашка с длинным рукавом на Исаие была глубокого, исчерна-синего цвета, строгого покроя, заправленная в узкие, черные джинсы. Он не застегнул верхние три пуговицы на груди, придав себе, тем самым, менее формальный вид. Ева выбрала шоколадно-коричневый комбинезон из мягкой, воздушной ткани с открытыми плечами, но скрывавший с головы до ног. Выбрала за высокий воротник на молнии, сейчас наглухо застегнутую, чтобы скрыть повязку на шее.
Впрочем, следы были скрыты лишь от простых людей. Любой вампир, оказавшийся с Евой в одной комнате, непременно почует свежую рану. Исаия сказал, что Ева пахнет едой. После чего девочка едва не передумала куда-либо ехать.
Ной встретил их, не предприняв ни единой попытки как-либо поздороваться. Просто отметил взглядом и сел на переднее пассажирское сиденье. Исаия, которому Ева рассказала отредактированную версию встречи с Ноем, невозмутимо подвел сестру к автомобилю, открыл для нее дверцу, обошел и занял соседнее место.
Глухо заработал мотор, и машина тронулась.
— Как там Измаил? — первой нарушила гробовое молчание Ева.
— У князя хорошее настроение, — подумав, кратко сообщил Ной. Рассказывать о том, как Измаил обошелся с Варисом и Гунаром всего несколько часов назад, он не стал, разумно опасаясь реакции Евы. А точнее реакции Измаила на реакцию Евы. Если девчонка начнет его бояться, князь вполне мог призвать к ответу сплетника.
Зазвонил телефон. Ева поспешно достала его из сумочки, что прихватила с собой, и, не глядя, ответила на звонок. О чем тут же пожалела.
— Алло.
— При-вет, — раздельно произнесла ее мама на том конце связи, что делала обычно лишь в тех случаях, когда была настроена на длительный разговор.
— Ой, мама! — невольно воскликнула Ева и, поколебавшись, беспомощно выдохнула: — Привет.
— Исаия сказал, что ты горло простудила. Выздоравливаешь?
— Ага, мне лучше, — пролепетала девочка, покосившись на брата. О какой простуде он наплел матери? — А у вас как дела? — поспешно сменила она тему.
— Да нормально, — хмыкнула мама. — Отец вот шину переднюю проколол. Пришлось в автосервисе полдня провести.
— Как он умудрился?
— Да как-то умудрился. Ты сейчас у мальчиков?
— Да, пока поживу у них, — отвечая, Ева смотрела на Ноя и неизвестного ей водителя. Оба выглядели предельно равнодушно. Впрочем, с чего бы им интересоваться ее беседой с матерью? — Ты знаешь, Алиса ведь уехала, и мне как-то неуютно в квартире одной.
— Ну, и зачем деньги тратить? — строго вопросила родительница. — Живи с братьями. Илья сказал, что они с Исаией не против.
Брови Исаии дернулись вверх. Разумеется, он все слышал, но ни о чем таком Илия ему не говорил.
— А когда это вы с ним говорили об этом? — спросила Ева.
— Да только что. Он звонил с работы.
— Ясно. Мам, я пока об этом не думала…
— Значит, подумай, — настоятельно посоветовала мама. — Нам с отцом будет спокойнее, если ты с братьями будешь.
Ева вздохнула. Если бы только мама все знала…
— Конечно, мамуль, — улыбнулась она, будто ее могли видеть с того конца связи. — Ладно, я тут уже спать ложусь. Передавай папе привет.
— Спокойной ночи, Ева, — мама то ли не слышала звук мотора, то ли не придала тому значения.
— Спокойной ночи, мама.
Ева нажала отбой и только тут заметила, как дрожит у нее рука. Облизнув пересохшие губы, она поспешно убрала телефон.
…
Когда фары осветили стены церкви Святого Михаила, Ева спросила Ноя, почему своим убежищем они выбрали именно храм.
Ной заговорил монотонно и глубоко равнодушно. По его словам, многие столетия вампиры скрывались на виду у людей именно в таких местах. В церкви Святого Михаила очень давно не было истинно верующего священника — все люди здесь служат князю и по его воле водят за нос высшее духовенство. Можно сказать, они были агентами вампиров под прикрытием.
— Ненастоящая церковь, — заключил Исаия. — А что с настоящими? Мы боимся распятий?
— В храм, полный истинно верующих, ни один вампир зайти не сможет, — объяснил Ной, пока водитель выбирал место для парковки. — Такие места нас отвергают. И от религии это не зависит. Опять же священный символ в руках настоящего верующего не позволит нам к нему прикоснуться, но у большинства крест, полумесяц или пентаграмма — всего лишь декоративный кусок металла.
— «Истинно верующий»? — переспросил Исаия.
— Тот, в ком нет сомнений в собственной вере, — сказал Ной.
— Таких немного, надо полагать? — без удовольствия подметила Ева.
— «Полон фальшивых чудес наш двадцать первый век, — продекламировал вампир, покидая машину. — И в мире фальшивого чуда молимся мы фальшивым богам».
Ева вышла вслед за ним и подняла взгляд на мрачные кресты, возвышавшиеся на столь же мрачных куполах.
Фальшивый храм.
Пристанище вампиров.
И молятся здесь фальшивым богам.
— Идемте, — сказал Ной, стоя у открытой калитки.
Почему-то Еве он показался демоном у врат Ада, предлагающим добровольно обречь свою душу на вечное проклятье.
Вампиры страшатся истинной веры, потому что нет вечной молодости без соответствующей платы. Ни в Еве, ни в ее братьях истинной веры не было. Как и в большинстве людей.
