Рэйчел Дайкен. - "Избранный"
Я прищурился и медленно проговорил:
- Кто ты?
Отлично… Нет ответа. Она официально вернулась к чтению и продолжила игнорировать меня, как ни в чем не бывало. Я бросил подушку ей в лицо.
- И чтобы ты знала: я не испытываю никакого чувства вины.
Ее изогнувшихся бровей и скептического фырканья оказалось достаточно, чтобы пробудить во мне немедленное желание плеснуть напиток в ее прекрасное лицо.
Какого черта?
Откуда это вообще взялось?
Дерьмо.
Я опустила глаза в свой стакан и покачал головой в третий раз. Наверное, я действительно попал в серьезную передрягу, если вдруг неожиданно нашел Мил привлекательной…
- Ты чувствуешь себя виноватым. – сказала она, не отрываясь от книги. – Ты чувствуешь себя так, будто ты крадешь его жизнь, но не волнуйся. У каждой проблемы всегда найдется путь для ее решения.
Теперь настала моя очередь фыркнуть и закатить глаза.
- Да, но что-то я сильно сомневаюсь, что настанет день, когда я не буду чувствовать себя как самый худший друг в мире, проживший той жизнью, которой должен был прожить он…
Мил облизала губы и закрыла свою книгу.
- Чейз…
- О, Боже мой, что случилось с твоей головой? – Трейс вбежала в комнату, и подлетев ко мне, провела рукой по моему виску. – А твой глаз?..
- Мой глаз? – повторил я за ней.
Мил хихикнула, спрятавшись за книгу.
- Что, черт возьми, не так с моим глазом?
- Он превратился в черный и синий. – карие глаза Трейс были наполнены беспокойством, когда она прикоснулась к моей нежной плоти.
- Можешь объяснить, Мил?
- Нет. – она встала со своего места и бросила книгу обратно на диван. – Увидимся утром ребята. Это будет… напряженный день.
- Это четверг. Почему он должен быть напряженным? – спросила Трейс. – Я только что вернулась из лаборатории.
- Просто поверьте мне. – она подарила нам обоим слабую улыбку, а затем вышла из комнаты, направившись в сторону спальни.
Я почесал голову.
- Поднимите руку, если вы считаете, что она что-то задумала. – Трейс и я вместе подняли руки, и оба улыбнулись. Я перехватил ее руку в воздухе и потянул ее ко мне на диван. Мы лежали так, наверное, минут десять, пока ее тяжелый вздох не вырвал из моих уст вопрос:
- Как прошло твое «на волосок от смерти»?
- Восхитительно. – она вздохнула. – Я была убедительна?
- Даже слишком. – я застонал. – Ты почти заставила меня поверить, что я действительно выстрелил в тебя.
- Так зачем ты стрелял?
И вот он, этот момент.
Я не знал, как много, или как мало могу рассказать ей, но проблема была в том, что она уже была втянута во все это. Она должна знать, что ей всегда нужно быть настороже.
Я полез в карман и достал фотографию, которую мой отец дал мне ранее в тот вечер.
- Смотри. – я указал на красные метки, сделанные маркером и перечеркивающие ее лицо и лицо Никсона.
Она взяла снимок из моих рук, а затем сунула его обратно мне в лицо, так, будто он обжигал ее пальцы.
- Почему? Почему он хочет моей смерти?
- Концы в воду. – прошептал я. – А ты – опасный человек? Я даже не знаю, будь я в сознании последний час, то уже наверняка разузнал бы больше, вместо того, чтобы просто задавать себе тот же самый проклятый вопрос…
- Верно, и почему же ты вдруг потерял сознание? – она все еще находилась в моих объятьях, но теперь повернулась лицом ко мне. Наши губы были лишь на расстоянии одного дыхания друг от друга.
Я знал, что то, что я видел, было реальным. Я знал, что видел Никсона, но по какой-то причине и Мил, и Никсону было необходимо, чтобы я не верил своим глазам. И, вероятно, по той же причине я должен был сохранить секрет – Трейс никогда не должна поверить, что есть хоть малейший шанс на то, что он жив, потому что если у нее появится надежда, а он снова умрет…
Черт, она не сможет пережить это.
И я не уверен, что я бы смог.
Паника охватила мою грудь, когда она потянулась и провела по моим губам кончиками своих пальцев… И как бы ужасно это ни было, но первой моей мыслью было то, что если бы Никсон был жив, этого момента никогда бы не было. Я бы потерял ее. И не только сейчас, но навечно.
Время было не на моей стороне. Я никогда не получу другого шанса… Только сейчас.
Каждый человек испытывает панику, когда он вдруг неожиданно понимает, что его жизнь изменится, что ему придется двигаться в направлении, о котором он не имеет ни малейшего понятия. Я почувствовал, что вся моя жизнь вела меня именно к такому моменту.
Судьба Никсона не просто определила судьбу нашей семьи или судьбу Трейс. Она также определила и мою жизнь тоже. Исход того, что случится дальше, определит все мое дальнейшее существование.
Я закрыл глаза и растворился в ощущении того, как пальцы Трейс прошлись по моему подбородку, нежно коснулись щетины на скулах, а затем погрузились в мои волосы.
Застонав, я наклонился к ней. Наши лбы соприкоснулись.
- Я люблю тебя. – прошептал я.
Ну вот и все. Я сказал это.
- Я тоже тебя люблю. – она произнесла это слишком быстро, слишком легко. Это была не та же самая любовь. Ей нужно это понять.
- Трейс. – мой голос дрогнул, я потянулся к ее руке и взял ее в свою ладонь. – Ты не понимаешь, ты никогда не понимала…
- Чего? – ее глаза наполнились слезами. – Не понимала, чего?
- Ты. Я. Нас. – я вздохнул и поцеловал кончик ее пальца, а затем слегка пососал его в конце, прежде чем перейти к другому пальчику, и так далее. Она охнула, но ничего не сказала. Когда я завершил свое нападение, я поцеловал ее ладонь и вздохнул около нее.
- Когда я говорю, что люблю тебя, я не имею ввиду то чувство, о котором ты привыкла думать в отношении меня. Я не… способен любить тебя в этом смысле.
Она прищурилась.
Нет, так не пойдет.
- Когда я говорю, что люблю тебя, это означает, что я люблю тебя так сильно, что мне больно находиться рядом с тобой, также больно, как находится вдали от тебя. Мне было больно все это чертово время, потому что мое идиотское сердце, по тем или иным причинам решило, что ему просто не выжить, если оно не будет биться рядом с твоим. Я не знаю, какого черта ты сделала со мной, но я в беде. Я разбит тобой и никогда уже не смогу быть склеенным воедино снова. И эта боль похожа на ад, потому что когда ты целуешь меня, я знаю, ты думаешь о нем. А когда я целую тебя, все что я вижу – это ты, все, что я чувствую – это ты.
Слеза пробежала вниз по ее щеке.
- Когда ты прикасаешься ко мне, мое сердце разрывает на части, потому что в глубине моего сознания я всегда точно знаю, я всегда смогу определить, что то прикосновение, которое ты даришь мне, и то, что я на самом деле чувствую – это две совершенно разные вещи. Трейс. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я… - мой голос дрогнул. – Я в тебя влюблен.
- Н-но… Все это время… - она заикалась. – Я думала, что ты шутил! Всегда! Я имею ввиду, ты – Чейз! Ты никогда не бываешь серьезным, когда дело доходит до подобной чепухи! И Никсон… Никсон бы убил тебя…
- Он уже угрожал застрелить меня в голову… поверь мне. Я знаю, что любить тебя - будет самой высокой ценой, которую я когда-либо платил в своей жизни… Но, Трейс, ты стоишь дороже любых богатств.
- О чем ты говоришь? – она облизала губы и уставилась в мои глаза. – Что ты хочешь сказать?
Я собирался сделать это.
Хоть я и знал, что он жив.
Но я собирался спросить.
Потому что она заслуживает того, чтобы услышать этот вопрос, не зависимо от того, каким будет ее ответ…
- Выбери меня. – прошептал я. – Потому что мое сердце?.. Моя душа?.. Мое проклятое существование?.. Я уже говорил, оно хочет тебя, и только тебя – навсегда.
Я чувствовал себя так, будто только что пробежал марафон, без какой бы то ни было еды и воды. Моя грудь тяжело вздымалась всю ту минуту, пока ее глаза пристально изучали мои. Затем ее губы коснулись моих.
В настоящем поцелуе.
Она целовала меня тем поцелуем, который я всегда мечтал получить от нее – она уничтожала темноту во мне и заменяла ее своим светом. И в этот момент я понимал – никто и никогда не сравнится с ней. За всю мою жизнь я был потерян, и теперь – я обрел себя снова.
Я приник к ее губам и обхватил ее в свои объятья. Каждый изгиб ее тела касался меня, вызывая во мне огонь и желание получить больше ее. Из моего горла вырвался низкий рык, когда наши языки столкнулись. Резким рывком я оказался на ней, сильнее прижимая ее к дивану, в невероятном ощущении ее вкуса и ее губ, которые травили мою душу.
В этом мире не было ничего, кроме нас. Не существовало ничего, кроме ее поцелуя, ее вкуса, ее рук на моем теле. Я еще сильнее прижал ее своим телом. Необходимость показать ей всю мою накопившуюся боль, все мои чувства, была настолько огромной, что я не был уверен, что смогу себя контролировать. Мой синяк на скуле отзывался болью, когда ее рот соединился с моим, но мне было все равно. Она должна была чувствовать меня. Я нуждался в том, чтобы она чувствовала меня и только меня.
Трейс внезапно сломалась, или что-то сломалось – это было так, словно все ее разочарование, все, что она держала в себе так долго, было выпущено. И я как будто физически почувствовал, как Никсон отступает из ее жизни.
