Кристен Каллихен - Френдзона
Поскольку этот спор утомил меня, я откидываю голову на его плечо и наслаждаюсь новым ощущением заботы.
- Только не ворчи, - говорю, когда он заносит меня в спальню. - Я должна была открыть дверь, - я бросаю на него язвительный взгляд, который Грей абсолютно игнорирует, просто откидывая простыни на моей кровати в сторону. Постель плывет перед глазами, мерцая будто оазис в море несчастья. Но мне так жарко, что фланелевая пижама, которую натянула, чтобы открыть дверь, душит меня. Сомневаясь, я бросаю на Грея сердитый взгляд. - Дальше я сама, - пол кренится.
Руки Грея перемещаются на мои плечи.
- Уверен, ты именно в том состоянии, чтобы все делать самостоятельно, Специальный ты мой Соус, - холодные голубые глаза какое-то время пристально вглядываются в мои черты, а затем Грей начинает стаскивать мои пижамные брюки вниз.
- Грей! - я праздно пытаюсь перехватить их.
Он останавливается, глядя на меня снизу-вверх и приподнимая смущенно брови.
- Что? Ты горишь. На тебе же надето нижнее белье?
- Ага. Но...
- Значит нет никакой разницы между этим и тем, чтобы я увидел тебя в купальнике, - он бросает на меня еще один взгляд, на этот раз усмехаясь. - Разве что на тебе надеты слишком откровенные трусики?
- Ты, кажется, слишком на это надеешься, дружище.
- Я всегда не теряю надежду повидаться с сексуальным бельишком. Выступай.
Я слушаюсь, концентрируя внимание на своих голых ногах и том факте, что потею, как слон. Но он прав. На мне надеты обычные трусики-шортики, которые прикрывают лучше, чем бикини, и по правде я слишком устала, чтобы и дальше продолжать возмущаться.
Грей превращается в мистера Коэффициент Полезного Действия, осторожно снимая с меня рубашку и даже не глядя на мой лифчик, пока возится со мной, укладывая в постель и накрывая прохладными простынями. Вздыхая, я опускаюсь пониже в кровати, и Грей закрывает занавески, защищая меня от резкого дневного света.
Меня раскачивает на волнах дремоты, пока он то выходит, то заходит в комнату, давая мне обезболивающие и стакан апельсинового сока. Его забота будто бы сжимает мое сердце в клетке болезненной груди.
- Спасибо тебе, - хриплю я, ощущая першение в горле. - Ты не должен...
- Ага, должен. Я бы никогда не оставил тебя в таком состоянии.
Грей забирает у меня стакан, потом обходит кровать с другой стороны. Не останавливаясь ни на секунду, он расстегивает пуговицы на своих джинсах, и я пытаюсь не глядеть на него изумленно, пока он стягивает их по своим длинным ногам, отрывая мне вид на крепкие бедра, которые выглядят реально превосходно. Нет, я не стану глядеть на его промежность, под покрытием синих боксеров. Прежде чем успеваю хоть пикнуть, он проскальзывает под простыню и обнимает меня.
Я не готова ни к этому, ни к ощущению его рук на моей голой спине. Прикосновение посылает мелкую дрожь по моей коже, но я пододвигаюсь ближе, оборачиваю руку вокруг его туловища и прикладываю голову к его плечу, при этом почти хныкая.
Единственный мужчина, который когда-либо утешал меня - мой отец, и то, это проявлялось в виде неловких похлопываний по плечу и возней с термометрами и лекарствами. Ничего подобного этому. Это же Грей. Сильный, мускулистый Грей, который пахнет, как счастливые мечты. И ощущается так приятно. Так хорошо, что я могу даже заплакать.
- Я ненавижу болеть, - бормочу я напротив его груди, стараясь скрыть бурлящие во мне эмоции. - Это отстойно.
Его огромное тело ерзает, и Грей издает звук, который я расцениваю, как смешок.
- Очень отстойно, - его длинные пальцы рисуют узоры вдоль моей спины. - Бедная, не малышка Мак.
Закрывая глаза, я позволяю своей руке гулять по его телу. Несмотря на лихорадку, мои руки холодные. Я нащупываю теплую полоску кожи Грея, там, где у него на боку задралась футболка. Грей издает тихий вскрик, его плоть вздрагивает от моих прикосновений.
- Черт, Мак. У тебя ледяные руки!
- Знаю, - это слово больше похоже на вой. - Им нужно побыть в тепле. Так что иди сюда.
Его живот вздрагивает, когда я тру по нему рукой, разделяя жар его кожи.
- Прекрати!
- Щекотно?
Он снова вздрагивает.
- Да.
Заинтригованная, я двигаю руку к его ребрам, ощупывая его торс. Я никогда не прикасалась к такому как у него телу. Эту несправедливую оплошность надо бы исправить, потому что я явно зря упустила эту часть жизни.
- Иисусе, Грей, я не могу объяснить, какое у тебя замечательное тело. Что ты делаешь? Не вылезаешь из спортзала?
- Ежедневные тренировки и пятьсот приседаний на ночь, возможно, имеют к этому отношение, - в его голосе слышна улыбка.
- Трудяжка.
- Скорее просто люблю то, чем занимаюсь, - он наклоняет голову так, чтобы видеть мое лицо, его брови приподнимаются. - А ты разве против?
Черт, нет.
- Просто твое тело недостаточно мягкое.
- Зато я люблю твою мягкость, - говорит он нежным голосом. Его рука медленно скользит вдоль изгиба моей талии, вверх и вниз, лаская меня, словно я лучшее, к чему ему доводилось прикасаться. Это так приятно, что я дрожу, и он замирает, будто бы осознавая собственные действия.
Мне следует отодвинуться от него, но я не могу. Не тогда, когда его тело на ощупь такое твердое, а кожа будто шелк. Боже, я могла бы всю ночь гладить его рельефный пресс, и мне бы это не надоело.
Но Грей кладет руку поверх моей, останавливая мои движения.
- Прекрати, Мак, - его голос резкий, в нем слышна мука. - Ты убиваешь меня.
Я не думала, что могу залиться жаром в таком состоянии, но так и есть. Пытаясь игнорировать прилив смущения, я опускаю голову и утыкаюсь в его бок - потому что не могу отпустить его прямо сейчас, даже если бы от этого зависела мой жизнь.
- Прости.
Его рука расслабляется, и он несильно сжимает мою ладонь.
- Просто... Ты прикасаешься к моему животу. А я реагирую на это, - добавляет он, подчеркивая каждое слово.
Значение его слов наконец-то доходит до меня, и я замираю, кровь шумит в ушах. Он имеет в виду, что...? У меня возникает острое желание опустить руку чуть ниже и проверить, насколько же он реагирует, но вместо этого я сжимаю пальцы в кулак напротив его живота. Неважно, твердый ли он как камень. Тот факт, что Грей остановил меня, очевидно, свидетельствует о том, что он не хочет, чтобы я возбуждала его и дальше.
И от этого меня передергивает. Я такая недотепа, и это не смешно. Я словно какая-то приставучая преследовательница. Вот же ж. Хватит того, что я по сути довела себя до оргазма во время разговора с ним по телефону. О, боже, я не могу об этом думать прямо сейчас. Я свернусь клубочком и умру.
Тщетно стараюсь найти нужные слова, но в голове крутится лишь: "Твое тело неотразимо, и я не могла не погладить его". Однако произношу я:
- Прости. Я... Я не знаю, я немного нервничаю. Я уже говорила, как сильно не люблю болеть?
Его смех перебивает меня.
- Один или два раза, - почти что машинально его палец медленно рисует зигзаги на задней поверхности моей руки. - Я уже это понял. Ты хочешь двигаться, но это больно. Ты хочешь встать, но слишком устала.
Вздох срывается с моих уст.
- Расскажи мне историю.
- О, боже, типа о Маше и Трех Медведях или что-то в этом роде? – кажется, он в ужасе.
- Нет. Дурак, - улыбаясь, я тыкаю его в бок и получаю в награду его вскрик. - О тебе. Что-то, чтобы отвлечь мой разум от болезненного состояния тела.
- Мой бедный маленький Специальный Соус, - его большая рука скользит к моему бедру, приятно и уверенно располагаясь на моей горячей коже. – Ладно, - секунду он молчит. - Когда мне было семнадцать, я обгадился.
Я шокированно смеюсь.
- Грей! Это отвратительно, - я снова смеюсь. - Что это за история такая?
- Та, что отвлечет тебя от мыслей о болезни, а меня от мыслей о твоих поглаживаниях моего живота?
Ну, это останавливает мой смех. Я и мои чертовы блудливые руки.
- Итак, ты говорил... О проблемах с контролем прямой кишки?
Он фыркает - такой естественный звук.
- Я заболел желудочным гриппом. Какой-то реально жесткой формой. Но уже тогда я был начинающим наступающим лайнменом...
- Конечно. Как я и говорила, трудяжка...
- Тсс, - он легонько шлепает меня по попке. - В любом случае, я считал, что смогу все это перенести и нормально сыграю, не подведя свою команду. Но, бля, это было хреново. Я едва мог стоять. Мои кишки сводила неистовая боль. И затем огромный чертов защитник врезался в меня, - он выдерживает паузу, и я ощущаю, как Грей содрогается. - Он буквально выбил из меня все дерьмо.
Я прикусываю губу, чтобы не фыркать.
- О, Кексик, - и затем я проигрываю эту битву и хохочу до колик. - Просто... нет...
Тело Грея дрожит, когда он прижимает губы к моему лбу, его дыхание становится прерывистым, так как он явно пытается сдержать смех, и затем до меня доходит: он старается не прикасаться ко мне своим пахом. Глубоко внутри груди, мое сердце совсем немного подпрыгивает.
- Хочешь знать худшую часть этой истории? - спрашивает он спустя мгновение.
