Анатолий Солодов - Красные тюльпаны
Возле метро, прощаясь, девочка спросила:
— А почему ты тогда сразу не сказал, что в Кремль орден идешь получать?.
Сережу смутил ее вопрос, но он тут же ответил:
— Я и сам не верил, что меня для этого в Кремль вызвали.
— Поздравляю тебя, — ответила девочка и протянула ему свою узкую ладошку. — Ты опять на фронт поедешь?
— Не знаю. Как командование прикажет. Сегодня к себе в Калинин уезжаем.
Сережа по-военному козырнул девочке, быстро повернулся и вместе с Полетайкиным шагнул к дверям метро.
Поезд в Калинин отходил вечером. Изучив расписание, Полетайкин пошел покупать билеты, а Сережа направился в зал ожидания. Отыскав свободное место, он откинулся к высокой спинке, закрыл глаза и сразу заснул. Сколько спал, Сережа не знал, и, может быть, не скоро бы проснулся, если бы не почувствовал на своем плече чью-то руку: кто-то требовательно тряс его. Сережа поморщился, мотнул головой и открыл глаза — перед ним стоял незнакомый офицер и два солдата. Сережа поправил шапку, встал. Перед ним стоял капитан с повязкой на рукаве — патруль.
Капитан молча и недоверчиво оглядел мальчика, покосился на ладно пригнанную шинельку, подпоясанную солдатским ремнем, на шапку со звездочкой, потребовал документы.
— Комендантский патруль. Прошу предъявить документы.
— Есть! — ответил Сережа. Он достал документы и вместе с удостоверением личности и командировочным предписанием протянул капитану орденскую книжку.
Офицер внимательно просмотрел документы, вернул их Сереже и, улыбаясь, поднес руку к фуражке:
— Ваш поезд, товарищ боец, отправляется в девятнадцать сорок. Не опоздайте, Корнилов, — и добавил — Счастливого пути вам, Сергей Михайлович.
— Спасибо, товарищ капитан, — ответил Сережа.
Наконец вернулся Полетайкин.
— Так, билеты в кармане, — сказал он. — У нас с тобой остается два дня в запасе, дома успеем побывать.
— Вот здорово! — обрадовался Сережка.
— Только чтобы не опаздывать, — предупредил Полетайкин. — Понял?
В Нелидово поезд прибыл утром. На попутной машине Сережка выехал в Вышегоры. Полетайкин — в свою деревню Ивановку. Расставаясь, они договорились встретиться через день, чтобы вернуться в отряд, который в то время находился на отдыхе.
Сердце замирало у Сережки, когда шел он по деревенской улице к своему дому. Шел неторопливо, как взрослый, хотя порой хотелось ему припустить бегом, чтобы поскорей увидеть и обрадовать мать, по которой очень соскучился.
Он глядел по сторонам и видел во многих окнах лица знакомых людей, в основном женщин, стариков, ребятишек, замечал их удивленные взгляды, видимо, жители не узнавали его в ладно пригнанной шинели и оттого долго и с любопытством глядели вслед.
Когда он свернул к своему дому, женщины из уст в уста передали по деревне новость: «Сережка Корнилов заявился».
Мать тоже сперва не узнала его, удивленно посмотрела на мальчонку в военном, а когда до ее сознания дошло, что это Сережка, она, охнув, кинулась ему навстречу, крепко прижала к груди и принялась целовать, обливаясь слезами.
— Прибыл-таки! Родненький, Сергушка. Ох, наплакалась я по тебе, дорогой мой.
Мать все еще не отпускала от себя сына, а в избу один за одним входили люди. Они заполнили горницу, заговорили, на радостях перебивая друг друга.
— Что же ты его, Никаноровна, приклеила к себе. Дай и нам поглядеть на него. Мать краем платка вытерла слезы, заспешила было к печке, но соседка остановила ее.
— Ты уж, Никаноровна, посиди лучше с сынком. Побеседуй, а я за тебя похлопочу: картошки сварю и чай согрею.
Женщины, принесшие понемногу чего у кого было: огурцов, картошки, капустки, выложили все на стол, захлопотали, готовя ужин.
Сережка между тем развязал свой вещмешок, вынул банку консервов, немного сахару, буханку хлеба. Достав сверток, подал матери:
— Это, мама, подарок тебе от меня. В Москве купил.
Мать развернула сверток, увидела материал, прижала к щеке.
— Спасибо, сыночек.
Женщины тоже стали щупать, рассматривать ткань на свету.
— Молодец у тебя сын, Никаноровна. Хозяйственный. Хорошую материю купил.
Сережка снял шинель, повесил на гвоздик, и когда присел к столу, все собравшиеся разом притихли, с удивлением глядели на орден, а соседка, всплеснув руками, сквозь слезы выдохнула:
— Никаноровна, праздник-то какой у тебя! Какой сын-то! Одно слово — герой. Порадовал. От всей деревни поздравляем тебя, Сереженька.
Сережка смутился и только мог выговорить:
— Спасибо.
Потом все сидели за столом, пили чай и расспрашивали Сережку, как он воевал в отряде, интересовались командирами и, конечно, поездкой в Москву, встречей с Калининым. Сережка неторопливо рассказывал обо всем, а мать, сидя рядом, не спускала с него глаз и все время думала о другом сыне, о Петре. Она давно уже знала, что он погиб, но хотела услышать как это случилось, однако все боялась растревожить себя расспросами.
А он сам, рассказывая о боевых действиях отряда и о погибших товарищах, упомянул о брате.
— Петр, мамка, погиб с группой при выполнении боевого задания. Где захоронен — не знаю. Каратели, видно, увезли. Обидно.
— Ты надолго приехал? Может, насовсем вернулся?
— Пока нет. Всего на один день заехал.
— Как так — на один день? — недоверчиво спросила мать. — Побудь. Погости.
— Нельзя, мама. Я, ведь, на службе нахожусь. Послезавтра должен в отряд вернуться, а оттуда, наверное, меня в авиацию направят служить.
Собравшиеся стали живо обсуждать еще и эту новость. Однако Сережа и сам пока не знал, как сложится его дальнейшая судьба, какими военными дорогами предстоит идти ему.
Эпилог
По дороге бежит машина. Упругий ветер врывается в открытое окно кабины. Корнилов взволнован встречей с дедом, пионерским сбором у солдатской могилы.
До города остается совсем немного. Сергей Михайлович прибавляет газ — машина еще больше набирает скорость. Стремительно несется навстречу серая лента асфальта. Солнце уже низко, длинные тени перечеркнули шоссе. Минута, другая — и вот впереди показались окраины города. С центральной улицы он сворачивает в проулок и подкатывает к гаражу. Поставив под навес машину, он идет в диспетчерскую, сдает путевой лист и не спеша направляется домой, где его давно ждет жена Мария Григорьевна, спокойная заботливая женщина с открытым русским лицом, все три сына встречают его радостно. Самый младший, которому не более шести лет, кидается к отцу на шею.
— С праздником тебя, папка! С Днем Победы!
— Спасибо, — целуя сына, отвечает Сергей Михайлович. — А чья это на тебе фуражка?
— Дядина, — отвечает мальчик и показывает рукой в горницу. — К нам приехал. Вот здорово! Гостинцев привез и цветов тоже. Он все про тебя спрашивал.
В просторной, празднично убранной комнате светло и уютно. На столе, покрытом светлой скатертью, стоит скромная ваза. В ней букет красных тюльпанов. За столом сидит человек в форме военного летчика.
— У нас гость, — говорит Мария Григорьевна. — К тебе прибыл.
Сергей Михайлович подходит к военному — тот встает, делает шаг навстречу.
— Здравия желаю, — по-военному обращается Корнилов.
— Здравствуйте, Сергей Михайлович, — отвечает военный и крепко жмет руку. — Я к вам от командира полка, в котором вы служили. С личным его поручением. Он просил поздравить вас, ветерана, с праздником Победы, пожелать доброго здоровья, счастья, узнать, как вы живете.
— Спасибо, — не скрывая волнения, отвечает Сергей Михайлович. — Живу хорошо, не жалуюсь. Работаю шофером. Старший сын, Александр, техникум окончил. Средний, Геннадий, учится, а младший пока к школе готовится. Так и скажите главному маршалу — все нормально. От меня и всей моей семьи передайте поздравления с праздником, очень тронут его вниманием. Не ожидал, право слово, не ожидал.
— Не скромничайте, Сергей Михайлович, — возражает летчик и переводит взгляд на стену, где висит портрет Сережи Корнилова в возрасте четырнадцати лет. Он сфотографирован в военной гимнастерке с погонами и с орденом Красного Знамени на груди. Солдатская шапка-ушанка со звездочкой браво сдвинута на левый висок.
Военный улыбается, разглядывая фотографию, повторяет:
— Не скромничайте, Сергей Михайлович, заслужили.
Теперь остается сказать, как я сам узнал о юном партизане Сереже Корнилове.
Однажды мне довелось побывать в Калининском музее боевой славы имени Лизы Чайкиной, построенном молодежью города. Там в центральном зале представлено много боевых реликвий, знамен, оружия, писем, личных вещей и портретов героев — комсомольцев, подпольщиков и партизан времен Великой Отечественной войны. Среди многочисленных портретов прославленных полководцев и командиров, героев-летчиков, танкистов и пехотинцев, чьи имена вошли в историю, я увидел пожелтевший листок газеты «Смена» за 5 мая 1972 года. В небольшой заметке рассказывалось о подвиге Сережи Корнилова.
