Ella James - Genzel_
Надеюсь, с ней ничего не случилось. Она пожилая и пахнет парфюмом, от которого мой нос жжет, но она достаточно милая.
Шелли подходит к моей кровати на колесиках и встает перед какими-то аппаратами, задвинутыми в угол.
— Люк, — она гладит меня по щеке. — Сейчас мне уже двадцать семь. Я достаточно взрослая.
Мое сердце начинает бешено колотиться. Она умирает? Но она еще недостаточно взрослая, чтобы умирать, ведь так?
— Я становлюсь уже достаточно взрослой, чтобы завести семью.
Я чувствую себя нехорошо. Мои ребра дико ноют.
— У тебя будет ребенок? Кто отец? У тебя есть парень, Шелли?
Она едва заметно улыбается. И качает головой.
— Я думала, может быть, ты хотел бы жить со мной.
В голове гудит, когда она берет меня за руку.
— Помнишь, я говорила тебе, насколько важно, чтобы ты не попал в колонию для несовершеннолетних? Перестал зависать с теми сложными детьми из девятого класса?
Я сжимаю челюсть. Если я кивну, то из глаз польются слезы.
— Люк, я уже несколько месяцев пытаюсь усыновить тебя. Очень скоро все бумаги будут готовы, если ты согласен.
Я проигрываю битву. Мое лицо становится по-настоящему влажным от слез.
— Это еще не окончательно, но ты можешь сегодня поехать со мной домой. Твои ребра в порядке? Ты сможешь встать?
Я киваю, и она помогает мне подняться. Я обхватываю ее своими руками.
ГЛАВА 10
Леа
Я кладу руку поверх его сломанных ребер. Он хватает и притягивает ее, прижимая немного крепче к своей голой спине, отчего даже я вздрагиваю. Он дремлет, потому я не уверена, что он чувствует.
Но, возможно, он все чувствует. Возможно, он делает это, потому что нуждается в боли. Прямо сейчас, лежа с ним в постели, в первый раз сегодня я не была сабой и не пыталась, во что бы то ни стало, переделать себя. Я поняла, что ненавижу быть сабой. Он был прав в понедельник. Я нисколько не сабмиссив. Я хочу быть главной. Дать ему сексуальный опыт, который исключает кровь.
Я могу быть креативной, если он только позволит мне попробовать то, что я хочу. Даже когда он уснул, я включаю воображение, как причинить ему боль в сексуальном плане, но без крайностей.
Сейчас, когда моя рука так крепко прижимается к его спине, я задаюсь вопросом, что произошло, от чего он стал таким.
Он уже был таким в особняке Матери и скрыл это от меня?
Он был таким до того? В течение многих часов мы болтали, я ничего практически не знаю о его детстве, кроме одного, что он перебывал в куче приемных семей.
Я почти невесомо поглаживаю его по плечу, недостаточно, чтобы разбудить, и позволяю себе обдумать то, что беспокоит меня больше всего. У меня есть подозрение, что таким он стал в особняке Матери.
Он покидал свою комнату и...
Слезы катятся по моим щекам.
Я не могу покинуть свою комнату, и сделать с этим я ничего не могу, кроме как петь, когда он стучит.
Но мне по-прежнему кажется, будто это моя вина.
Там я знала его. Я любила его. Я должна была каким-то образом защитить его.
Я лежу на спине рядом с ним и задаюсь вопросом, почему любовь почти всегда приводит к боли.
Думаю, потому что за все приходится платить.
Лукас
Я просыпаюсь с гнетущей болью внутри, вспоминая ее: не мою Леа, а Шелли.
Я чувствую, как Леа гладит меня по руке, и хочу сбросить ее руку. Закричать, чтобы она остановилась. Я не заслуживаю ее утешений. Я не заслуживаю даже лежать рядом с ней.
Если бы она узнала, что я...
Если бы она узнала о различных мучениях из прошлого...
Мой желудок скручивает, и я глубоко дышу носом.
Я не могу вынести ее поглаживания пальцами, поэтому я отодвигаюсь так, чтобы она не смогла дотянуться.
Мой взгляд встречается с ее голубыми глазами. Они ласковые, искренние и добрые, в них все то, чего я никогда не заслуживал.
Зачем я привез ее сюда? Почему я думал, что смогу обращаться с ней как с остальными, ограничиться только сексом, сексом, который я предпочитаю? Я уже потерпел неудачу в этом.
Я такой чертовски слабый перед ней.
Я резко сажусь, стискивая зубы от боли в сломанном ребре.
Леа сдвигается, словно собирается залезть на меня, вероятно, желая вновь прикоснуться, но я бросаю на нее сердитый взгляд, и она садится на пятки, положив руки на бедра. Маска по-прежнему на ней.
Она не знает, что я знаю, кто она на самом деле. Она думает, я по-прежнему верю, что она Лорен. А это значит, что я могу командовать ею, не вызывая подозрений. Я должен сохранить дистанцию между нами.
— Опусти подбородок, — говорю я. — Смотри в матрас.
Она повинуется, ее светлые волосы спадают по плечам вниз.
— Когда я трахал тебя раньше, я говорил тебе взять на себя управление? Что я говорил тебе?
Ее взгляд находит мой.
— Я разрешил смотреть на меня?
Она не отвечает. Она даже не качает головой.
— Что я приказал сделать тебе, Леа?
Она сглатывает и шепчет:
— Царапать твою спину.
— И ты не повиновалась — вновь. Я думал, мы договорились, что ты будешь сабмиссивом.
Я наблюдаю, как ее плечи то поднимаются, то опускаются. Я фактически чувствую протест, исходящий от нее. Она не наслаждается этим так, как я надеялся. Я не могу заставить ее подчиняться. Однозначно, нет. Весь план был неправильным.
Я принимаю, что это была ошибка.
Не ее, а моя. Она знала, кто я. И, если мои предположения верны, она делала все это ради меня. Я же, с другой стороны, должен был догадаться.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу до кровотечения. Я сглатываю кровь и сгибаю больную руку.
— Леа, ты хочешь разорвать наше соглашение? Можешь ответить словами.
Я наблюдаю за ней с гулко колотящимся сердцем, испытывая легкое головокружение.
— Нет, Господин.
Я не просил, чтобы она называла меня Господин, но это имеет для меня значение.
— Почему нет? — спрашиваю я ее опустившимся на октаву голосом.
— Я хочу научиться угождать вам, Господин.
— Ты хочешь доставить мне удовольствие, — киваю я, ощущая непривычное тепло в груди. — Я понимаю. Но я нуждаюсь в боли. Не только в дискомфорте, который совпадает с удовольствием... — вспоминаю то недопонимание, которое произошло между нами ранее.
Ее взгляд встречается с моим, и я киваю, давая разрешение заговорить.
— Я могу заставить тебя кончить, — говорит она тихо, но уверенно. — Я просто хочу сделать это по-своему.
— Вместо того чтобы доверять мне, как прошу я, — произношу я. — Ты хочешь, чтоб я доверял тебе?
Она кивает:
— Я хочу, чтобы мы доверяли друг другу.
Мой живот скручивает в узел от мысли о доверительных отношениях. Я не уверен, что смогу обойтись без способности контролировать каждый нюанс моих сексуальных отношений. Без полной власти над моими партнерами, получением боли, которая мне требуется.
— Это смелое предположение. Ты заставила меня кончить в прошлые разы, поэтому я понимаю твои выводы, но все же... это чертовски смело.
Она согласно кивает.
Это будет в новинку для меня — и это правда. Я никогда не вступал в сексуальные отношения, которые не включали бы элемента доминант/сабмиссив. Единственный раз, когда я не был доминантом...
— Ответь мне, почему я должен вообще обдумывать то, что ты мне предлагаешь? — спрашиваю я ее. Мой голос тихий, но четкий.
Она смотрит на меня долгим взглядом.
— Могу я хотя бы показать тебе?
Ее слова наполняют мое тело жаром, концентрируясь в одном месте — члене. Он пульсирует от желания, набухая, эрегированный, он вздрагивает в ее руках, всего лишь от одного прикосновения.
Я мгновенно хватаю ее за руку.
— Я не сказал тебе «да».
Она пристально смотрит на меня.
Я не могу сдержать улыбку. Я пытаюсь изо всех сил, скривив губы в сомнительную ухмылку.
— Вот теперь — да, — шепчу я.
Она аккуратно опрокидывает меня, укладывая на спину и, обхватив ствол, приподнимает его вверх. Расставив колени по обеим сторонам моей талии, она раздвигает пальчиками влажные складочки, раскрыв их над разбухшей, увеличенной от желания головкой. Затем сжимает ногами мои бедра и медленно опускается горячей киской на член.
— Леа. О, черт, — постанываю я хрипло.
— Я собираюсь трахнуть тебя, — бормочет она.
Сквозь свои полуопущенные темные ресницы я рассматриваю ее порочную улыбку.
Она проходится ручкой, поглаживая рельефные кубики моего пресса, пока ее попка приподнимается в воздухе снова и снова, насаживая киску на мой член, как будто он принадлежит ей. Она слегка отклоняется назад, обхватывая своей теплой ладошкой мои изнывающие от желания яйца, и сжимает их настолько сильно, что я чувствую достаточно боли.
Это чертовски приятно.
— Оттрахай меня.
Как это всегда бывает, перед тем как испытать разрядку от долгожданной боли, я погружаюсь в волнительное ожидание. Я тяну ее на себя, в попытке грубо вколачиваться в ее киску.
Резко схватив ее за руки, заставляю лечь на меня сверху, так я получу контроль над глубиной толчков своим членом в ее теле, скользя наружу и вновь погружаясь внутрь, заодно увеличив трение плоти о плоть, дополнительно стимулируя ее клитор и половые губки.
