Николай Бессарабов - Французская магия (гет)
Странные мысли для четырнадцатилетнего подростка, которому через пару недель исполнится пятнадцать... Но после визита в замок Цимуса, во мне что-то изменилось. Я не получил от крестража ни знания новых могучих заклинаний, ни какой-то колдовской силы, свойственной Вольдеморту, а всего лишь стал чуть глубже смотреть на происходящее. И теперь новообретенная интуиция шептала мне, что Жан-Клод ничего в своей жизни не делает просто так, а значит, — политик просчитал весь возможный вред для репутации Флёр и сделал какие-то выводы, организовав нам разрешение посетить заповедник единорогов.
Впрочем, в этом лесу даже моя новая интуиция пасовала перед тем, что мы с Флёр проведем ночь в одной палатке, хотя, в глубине души, возможное развитие ситуации меня слегка страшило — ведь я не слишком много знал о происходящем между парнем и девушкой в таком деле. Редкие журналы, «для взрослых магов», попадавшие к нам от старшекурсников, не могли дать достаточной информации, как и увиденные пару раз эпизоды из просматриваемых братцем фильмов. Флёр же, явно уже не раз встречавшаяся с парнями, вряд ли обратит на меня внимание в этом смысле, хотя наш первый поцелуй внушал некие надежды. Этот поцелуй теперь снился мне каждую ночь...
— Все же, почему ты решилась поехать со мной в заповедник? — Я легонько прикоснулся к плечу девушки.
— Ну а как бы ты ловил единорога — вам должны были рассказывать, что ни к кому, кроме девушек, единорог не будет приближаться. — Что-то такое я слышал на уроках Хагрида, но никакой ассоциации не всплыло.
— Ну и потом, вряд ли я в ближайшие годы смогу встретить живого единорога... и побывать на таком романтическом вечере у костра с будущим победителем Темного лорда. — Девушка улыбнулась, показывая, что говорит в шутку.
Наконец прожарившиеся до слабой хрустящей корочки колбаски были с предвкушением сняты с огня, и мы смогли поужинать, заедая сочное горячее мясо захваченным с собой хлебом. Впрочем, разной еды было довольно много — домовые эльфы Делакуров собрали нам солидную корзину, которой нам хватило бы на пару дней, так что даже если бы я сжег колбаски на костре — чего слегка опасался — то ничего фатального бы не произошло.
Вытащив из корзины бутылку, я с легким удивлением понял, что эльфы положили нам не только сок, но и легкое вино, изумительно дополнившее картину романтического вечера.
— Флёр? — Я в некотором сомнении показал ей в одной руке бутылку вина, в другой — закупоренный кувшинчик с соком. Девушка, секунду подумав, кивнула в сторону вина. Открыв очередной сверток, я извлек из него обложенные ватой бокалы, подивившись странной логике эльфов.
Хрустальный перезвон столкнувшихся бокалов казался чуждым в ночном лесу, освещенном только неярким пламенем костра. Порадовавшись, что вино некрепкое, я отпил немного пряной жидкости, жаркой волной прокатившейся по пищеводу.
— Скоро должны появиться единороги, надеюсь, палатка возле тропы их не отпугнет. — Флёр потянулась, приковав все мое внимание к приподнявшейся от этого движения высокой груди.
— Надеюсь, вейлы ладят с единорогами лучше, чем люди, — мне-то в любом случае тут ничего не светит. Вряд ли они подойдут к парню, тем более — человеку.
Было странно вот так вот сидеть с Флёр вдвоем у костра, когда вокруг больше нет ни единого человека на много миль — чары дублирования пространства еще в далеком прошлом скрыли этот кусок леса от посторонних глаз. Невзирая на сказанное Сириусом, на все мои предположения о планах Делакура, при виде девушки внутри становилось теплее. Нежный голос француженки хотелось слушать снова и снова, иногда я на мгновение терял нить разговора, просто вслушиваясь в ее смех.
Наконец амулет в виде прозрачной капли, висевший на шее девушки, засветился, показывая, что единороги близко. Мы осторожно встали с места, и я впервые почувствовал, как Флёр пользуется своей врожденной магией вейлы на полную мощность. Словно мягкий удар в сознание, заставляющий видеть только одну-единственную девушку в целом мире. Страшно представить, как действовало бы это притяжение, не обладай я хорошей сопротивляемостью вейловской магии, — наверное, вместо меня оказался бы сейчас слюнявый идиот.
Девушка, легко вскочив на ноги, танцующими шагами направилась в сторону тропы, возле которой мы и разбили палатку, надеясь на встречу с единорогами. Дав ей отойти на десяток шагов вперед, я осторожно пошел следом, достав палочку из нарукавных ножен.
В следующее мгновение я мог наслаждаться зрелищем, какого никогда не видел, и не забуду даже через пару столетий. В окружении вековых замшелых деревьев, подсвеченных только бледным сиянием неполной луны, стоял прекрасный белый единорог, гладкая шерсть которого и рог переливались многоцветными искрами. За шею его обнимала девушка, которую не смогли бы затмить никакие признанные королевы красоты далекого Хогвартса. Прижавшаяся лицом к морде единорога Флёр тихонько нашептывала что-то на ухо волшебному зверю, будто бы успокаивая. Зверь фыркнул и чуть отстранившись, ткнулся носом в плечо Флёр.
Медленно развернувшись, француженка поманила меня рукой. Я еще осторожнее пошел к ним, зачарованный и почти не обращающий внимания на окружающее. Единорог запрядал ушами, но ласковое поглаживание девушки успокоило его. Остановившись напротив зверя, я позволил ему обнюхать себя, протягивая принесенное с собой со стоянки яблоко. Схрустевший угощение, словно обычная лошадь, волшебный зверь посмотрел на меня с несколько большей благосклонностью. Пришлось с помощью манящих чар притягивать к себе из лагеря еще пару штук, тут же захрустевших под крепкими белыми зубами.
Флёр тихо подсказала, чтобы я попытался наладить с единорогом мысленный контакт, благо эти волшебные звери, в отличие от многих, были очень разумными. Другой вопрос, что мало кто из магов вообще пытался устанавливать с ними контакт — обычно единорогов попросту разводили ради используемой в алхимических зельях крови, но такие звери, выращиваемые в неволе, не отличались и половиной магии своих диких собратьев.
Медленно-медленно я потянулся мыслями к волшебному зверю, находясь в своеобразном медитативном трансе. Единорог взмахнул хвостом и осторожно лизнул протянутую к нему руку. Я постарался передать ему свои эмоции: восхищение стоявшим с лунных лучах могучим зверем, нереальную красоту прижавшейся к его боку девушки, сожаление о том, что мне нужно немного крови благородного животного, обещание отсутствия боли и многое другое, что невозможно было передать вслух.
Тяжело вздохнув мне в лицо, единорог осторожно вытянул одну ногу, украшенную на конце изящным тускло светящимся копытом, в моем направлении. Флёр достала из висевшего на поясе мешочка фиал для крови и стеклянную воронку с наложенными на них мощными очищающими чарами, которые нам дал Делакур-старший из своей алхимической лаборатории.
Направив палочку на ногу зверя, я скороговоркой начал выплетать заклинания, последовательность которых разучил заранее.
Взмахнуть палочкой, уколоть место предполагаемого надреза, сконцентрироваться, произнося формулу обезболивающего заклинания, самого сильного из пока доступных мне.
Новый взмах, широкая петля — место будущего надреза очищено от малейшей грязи.
Резкий укол — заклинание иглы, используемое в аврорском ремесле как довольно сильно травмирующее, но в этом случае предельно ослабленное, так что тонкий пучок магии всего лишь проколол мягкую шкуру и сосуд, на расположение которого указала пальцем Флёр.
Серебряная кровь тонкой струйкой потекла в подставленную воронку, постепенно заполняя флакон в моей руке. Единорог, внимательно смотревший на всю эту процедуру, дернул ухом и фыркнул.
Как только флакон оказался наполнен до краев, я тут же убрал его, подставляя еще одну, совсем маленькую пробирку под струйку сверкающей крови. В следующее мгновение палочка уже выплетала исцеляющее заклинание, а Флёр закрывала и осторожно убирала обратно в мешочек флакон, тускло светящийся изнутри.
Снова заклинание очистки, убравшее с лоснящейся шкуры малейшие следы крови. Новый взмах — на свежий шрам, который постепенно исчезнет, ложатся магические бинты, способные провисеть заданное время, а потом бесследно раствориться в пространстве.
Убрав пробирку в чехол на поясе, я обнял зверя за умную морду, стараясь поделиться с ним своей благодарностью, собравшаяся внутри меня магия рванулась через тактильный контакт в тело единорога, поглощаемая им, словно вода в период засухи. Наконец, почувствовав, что больше магии пропустить сквозь себя попросту не могу, я отошел в сторону. Флёр осталась стоять рядом с единорогом, запуская руки в мягкую шерсть. В свете лунных лучей девушка, обнимающая единорога, казалась воплощением какой-то древней тайны. И тут в моём мозгу, оглушенном этой картиной, будто вспыхнула молния: я вспомнил рассказ Хагрида о том, кто может приближаться к единорогу. Только девушка, еще не ставшая женщиной, и никогда не знавшая мужчины, может находиться рядом с волшебным существом. Тотчас же для меня стали понятны и смущение Флёр после поцелуя, и её покрасневшие щеки, когда она обняла меня в библиотеке.
