Эшли Вэнс - Илон Маск: Tesla, SpaceX и дорога в будущее
Маск и другие руководители SpaceX обвинили в катастрофе техника, имя которого не называлось. Они сказали, что этот техник проводил кое-какие работы за день до запуска и плохо прикрутил крепеж на трубке, подводящей топливо. Это была элементарная деталь — обычная алюминиевая гайка того типа, который часто используют для соединения трубок. А упомянутым техником был Холлман. После крушения ракеты он вылетел в Лос-Анджелес, чтобы поговорить с Маском начистоту. Несколько лет он сутки напролет работал над Falcon 1 и пришел в ярость, когда Маск публично обвинил его и его команду. Холлман знал, что закрепил гайку правильно, да и наблюдатели из НАСА смотрели поверх его плеча, проверяя работу. Когда Холлман в гневе ворвался в штаб-квартиру SpaceX, Мэри Бет Браун попыталась его успокоить и удержать от разговора. Но Холлман все-таки пошел к боссу, и они наорали друг на друга в офисе Маска.
Анализ обломков показал, что гайка, по всей вероятности, треснула из-за коррозии, которая появилась за многие месяцы в соленой атмосфере Кваджа. «Ракета практически покрылась коркой соли с одной стороны, и эту соль надо было отскребать, — сказал Мюллер. — Но тремя днями раньше мы провели статическое огневое испытание, и все прошло хорошо». SpaceX хотела сэкономить около 50 фунтов (23 кг) веса, используя детали из алюминия, а не из нержавеющий стали. Бывший моряк Томпсон знал, что алюминиевые детали совершенно не портятся в вертолетах, стоящих на борту авианосцев, а Мюллер видел самолет, который 40 лет пролежал у мыса Канаверал, и его алюминиевые гайки были в полном порядке. Кое-кого из руководителей SpaceX до сих пор, спустя годы, терзают угрызения совести из-за того, как они обошлись с Холлманом и его командой. «На наших лучших ребят свалили вину, чтобы дать публике какой-то ответ, — признал Мюллер. — Вышло просто ужасно. Позже мы выяснили, что это было чистое невезение». Холлман ушел из компании вскоре после этого инцидента в ноябре 2007 года, а затем вернулся на некоторое время, чтобы обучить новый персонал. Несколько человек, у которых я брал интервью для книги, сказали, что в первые годы SpaceX он играл ключевую роль, и они боялись, компания без него заглохнет.
После катастрофы в баре главного острова много пили. Маск хотел провести следующий запуск в течение полугода, но, чтобы собрать новую ракету, опять требовалось невероятно много работы. У SpaceX были кое-какие компоненты в Эль-Сегундо, но готовой к запуску ракеты, конечно, не имелось. Опустошая бокалы с напитками, инженеры клялись подойти к следующей попытке более дисциплинированно и лучше работать сообща. Уорден также надеялся, что инженеры SpaceX проявят больше серьезности. Понаблюдав за ними по заданию министерства обороны, он оценил энергичность молодых инженеров, но не их методы. «Они работали, как группа юных программистов из Кремниевой долины, — сказал Уорден. — Постоянно сидели ночами напролет и пробовали то или другое. Я сотни раз наблюдал подобный подход, и вдруг понял, что он не годится». Перед первым запуском Уорден хотел предупредить об этом Маска — и послал ему и директору Агентства по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам (DARPA) письмо, в котором ясно выразил свои опасения. «Илон отреагировал плохо. Он сказал: „Вы-то что об этом знаете? Вы всего лишь астроном"», — говорит Уорден. Но когда ракета взорвалась, Маск порекомендовал, чтобы расследование для государства проводил именно Уорден. «Я очень уважаю Илона за это», — признал тот.
Где-то через год SpaceX решилась попробовать еще раз. 15 марта 2007 года был проведен успешный тестовый запуск. И 21 марта ракета Falcon 1 наконец-то повела себя хорошо. Оторвавшись от стартового стола среди пальм, ракета устремилась в космос. Первые пару минут конструкторы периодически повторяли, что все системы работают «штатно», то есть как надо. Через три минуты первая ступень отделилась и упала на Землю, а двигатель Kestrel, как и планировалось, включился, чтобы вывести ракету на орбиту. В центре управления полетом раздались восторженные возгласы. На четырехминутной отметке от ракеты отделился обтекатель. «Все шло точно как ожидалось, — рассказал Мюллер. — Я сидел рядом с Илоном. В тот момент я посмотрел на него и сказал: „У нас получилось". Мы обнялись, уже поверив, что она вылетит на орбиту. И тут ракета начала дрожать». Пять с лишним благословенных минут инженеры SpaceX наслаждались ощущением, что все сделали правильно. Камера на борту Falcon 1 смотрела вниз и показывала, как Земля становится все меньше и меньше по мере того, как ракета методично от нее удаляется. Но потом дрожь, замеченная Мюллером, превратилась в вихляние, ракета завалилась, начала распадаться на части и в итоге взорвалась. На сей раз инженеры SpaceX быстро выяснили, что именно пошло не так. Когда ракетное топливо почти выгорело, остатки начали бултыхаться в баке и биться о стенки — как вино, которое плещется в бокале. Из-за этого начались колебания, и в какой-то момент топливо отхлынуло от отверстия, ведущего в двигатель. Тот глотнул воздуха и заглох.
Эта неудача стала еще одним сокрушительным ударом для инженеров SpaceX. Некоторые из них уже два года метались между Калифорнией, Гавайями и Кваджем. А очередной запуск мог состояться только через четыре года после изначального срока, назначенного Маском. К тому же компания с пугающей скоростью проедала его состояние, сделанное в Интернете. Маск публично поклялся, что доведет затею до конца, но по грубым прикидкам как сотрудников, так и посторонних людей денег оставалось еще на одну, максимум две попытки. Но как бы ни тревожила Маска финансовая ситуация, он никогда не позволял себе показать это сотрудником. «У Илона отлично получалось не обременять других своими заботами, — сказал Спайкс. — Он постоянно говорил о важности экономии и об успехе, но никогда не заявлял, что если не получится, то нам крышка. Он был очень оптимистичным».
Поражения, кажется, не влияли на представления Маска о будущем и не внушали ему сомнений в собственных возможностях. Посреди всего этого хаоса он вместе с Уорденом отправился в тур по соседним островам и во время поездки начал вслух рассуждать о том, как их объединить в единый участок суши. Маск предположил, что маленькие проливы между островами можно перегородить стенами, а потом откачать воду, как в рукотворных водоотводных системах Нидерландов. Уорден, тоже известный своими запредельными идеями, проникся симпатией к браваде Маска. «Здорово, что он думает о таких вещах, — сказал Уорден. — После этого мы начали обсуждать заселение Марса. И меня крайне впечатлило, насколько же смело он мыслит».
Электричество
Левую щеку Джей-Би Штробеля пересекает шрам длиной два дюйма (5 см), полученный в старших классах во время опыта на уроке химии. Штробель смешал не те химикаты, пробирка взорвалась, и один из разлетевшихся кусков стекла попал в лицо.
Этот знак отличия мастера-самоделкина достался Штробелю из детских лет, наполненных экспериментами с химикатами и механизмами. Уроженец Висконсина, Штробель построил большую химическую лабораторию в подвале родительского дома. Там были вытяжки и куча химикатов, как честно приобретенных, так и «одолженных» и даже украденных. В 13 лет Штробель нашел на помойке старый гольф-карт. Он притащил его домой и отремонтировал, для этого ему пришлось заново собрать электромотор. Штробель постоянно что-то разбирал, чинил и снова собирал. В духе традиций «сделай сам» семейства Штробель.
В конце 1890-х прапрадед Штробеля основал компанию Straubel Machine Company, построившую первый в США двигатель внутреннего сгорания (двигатель применялся на кораблях и лодках). Пытливый дух Штробеля-младшего привел его на Запад, в Стэнфордский университет, на физический факультет которого он поступил в 1994 году.
С легкостью завершив самые сложные курсы в программе, Штробель решил, что физика не для него. В университете учили преимущественно теории, а Штробелю хотелось «запачкать руки». Он придумал собственную специальность — энергетические системы и инженерное проектирование. «Я выбрал программное обеспечение и электричество, чтобы программы управляли энергией, — рассказывает Штробель. — Это были компьютерные технологии, объединенные с силовой электроникой. Я собрал в одном месте все, что мне нравилось».
В то время направление чистой энергии не было столь популярным, однако находились компании, экспериментировавшие с солнечной энергией и электромобилями. Штробель начал охоту за подобными стартапами, он постоянно торчал в гаражах этих парней, заваливая инженеров вопросами. Штробель снова занялся созданием устройств и механизмов, работая самостоятельно или в гараже дома, который он делил с полудюжиной друзей. Штробель приобрел «развалюху „Порше"» за тысячу шестьсот долларов и переделал ее в электромобиль. Ему пришлось создать контроллер для управления электромотором, с нуля разработать зарядное устройство и написать программное обеспечение для управления системой. Машина установила мировой рекорд по разгону среди электромобилей — она пролетела четверть мили (чуть больше 400 м) за 17,28 секунды. «Этот проект продемонстрировал, что электроника достигла высокого уровня развития и что обеспечить ускорение можно и при весьма скромном бюджете, но батареи были ужасны, — говорит Штробель. — Машина могла проехать не более 30 миль (чуть более 48 км), так что я на личном опыте испытал ограничения электромобилей». Штробель использовал гибридную конструкцию, он построил прицеп с бензиновым двигателем, который крепился к «Порше» сзади и использовался для зарядки батарей. Устройство позволяло Штробелю проехать 400 миль до Лос-Анджелеса и обратно.
