Алексей Олейников - Ночное Солнце
Слухай далее. Все это я выяснял примерно месяц. А потом...
Фанера отхлебнул кофею и, покачиваясь на стуле, с гадкой ухмылкой, несколько даже торжествующе посмотрел на меня.
- Ну? - не выдержал томительно затянувшейся паузы я. - Не тяни кота за..лапку!
Фанера ухмыльнулся еще пакостней и театральным шепотом сообщил:
- Я добрался до Нижнего мира.
- И каким же это, позвольте узнать, образом? На карачках? Или поездом? - прищурился я.
Все полосатей, однако.
- Зря издеваешься. Вот за это я тебе пока не скажу.
Это будет мой сюр и приз.
- Погоди, погоди - заинтересовался я, отставляя чашку. Какой к Аллаху кофе.
Тут такие дела.
- Пиннокио от слова пинок, ты что, хочешь сказать, что ты туда в физическом теле добрался?
- Ну дык.
Фанера выглядел до ужаса довольным собой.
- В этом самом теле? - продолжал уточнять я, для наглядности ткнув себе, любимому, под ребра.
Больно ткнув, надо сказать. Но ради науки чего только не вытерпишь.
Нет, в своем.
Он еще и лаконичный, гадина.
Я попытался поверить.
Не получилось.
- Гонишь, парень.
- Неа - безмятежно улыбнулся Фанера. - Не гоню. Это правда.
- Володя - округляя глаза, прохрипел я. - Володенька. Друг ты мой фанерный. Ты меня извини, но у тебя от всех этих переживаний крышка поехала. Далеко и отсюда не видно. Проникновение в Нижний, Верхний и все прочие миры совершается здесь!
Я постучал себе по лбу чайной ложкой. Звук был на удивление громким. У меня, что тоже крыша едет?
При помощи разных методик, ты, парень, просто сдвигаешь свою точку сборки. Или, скажем так, спектр восприятия. И начинаешь видеть хрень всякую. Какую приличным людям лицезреть не полагается. Тоже и у психов. Они начинают видеть по-другому, выпадают из общего спектра нормальных людей. И ты можешь свой спектр либо сместить, либо расширить. Иного не дано!
Я осекся. Фанера гнусно ухмылялся, сопровождая каждое мое слово утвердительным кивком.
- У тебя щас голова отвалиться. А я на место ег присобачивать не буду. Разве что задом наперед.
Вы что-то имеете сказать, подсудимый?
- Имею - вздернул он подбородок. - И даже сказать!
Таки оно вертится!
- Несомненно, сын мой. Вот вы нам с костра подробно этот вопрос и осветите. Со всех сторон. Ты серьезно??
- Вполне.
- И что, ты там был?
- Естессно - просвистел Фанера, вставая, дабы ополоснуть чашку.
Я проводил его напряженным взглядом, озабоченный двумя важными мыслями.
Первой: Кто из нас более сумасшедший?
Володька, прогоняющий всю эту пургу мне скучным, обыденным, усталым голосом, без своих обычных подколок?
Или я, до сих пор не набравший 01,02,03 и службу точного времени?
И второй: Опять кофе остыл!
И тут Фанера меня добил.
Он резко развернулся, в тапочках на кафеле это получилось особенно лихо, и, выбросив вперед правую руку с зажатой в ней незримой кепкой, с лукавым прищуром провозгласил:
- Нет, знаете ли, батенька, таких крепостей, которые не могли бы. И не позднее, чем сегодня я туда собираюсь!
- Туда? - рискнул уточнить я направление, тыкая пальцем вертикально вниз.
В подземелья ведьм?
Deadушка Ильич отрывисто кивнул, не снисходя до базаров с презренным мной.
Я зажмурился и, обхватив крепкими мозолистыми руками старого квакера свою голову, долго-долго сидел с ней в обнимку. Пока в бедной черепушке все не устаканилось, и наверх не всплыла, пусть не самая лучшая, как потом выяснилось, но все же мысль.
Которую я и поспешил высказать.
Я иду с тобой, первообходец. И попробуй, только отказаться. Ну, попробуй, плииз.
- Со мной? - задумчиво протянул Фанера, почесывая подбородок кухонным ножом.
А ты комсомолец?
- Я богомолец! - раздраженно отрезал я. - Ну, так как?
- Это может быть чревато.
Испугал гусара ниппелем - фыркнул я презрительно и гордо откинул назад голову., Прицельно, прямо в кактус на подоконнике.
...Когда стихли рокочущие раскаты живаго великорусскаго языка, Фанера подвел смешное слово резюме.
Под монастырь.
- Зер гут. Дас ист карашо. Ты пиит, крепостной чести. Стихи помнишь?
Чьи именно? Достаточно хорошо знаю лишь Гумилева.
Остальных..
Я задумался.
- Вересковый мед Стивенсона, кое-что из Пастернака и Ходасевича, малость Киплинга, А.С.П.
на уровне школы. Цветаева, Ахматова, Блок - практически ничего.. Высоцкого и Башлачева немного. Э..
- Хватит, хватит - оборвал Фанера. - Ты б еще Ли Бо и Басе вспомнил. Свои, Сашок, свои. Чужие там практически не в кассу ..
- А в копилку - подхватил я. - Ясно. Свои, канэчно, помню. Но вот стопроцентного экспромта не гарантирую. А что, стихи там пролеторьят вместо булыжников использует? Наглядный пример превращения слова в тело, а пытливой мысли в добротную ситцевую материю?
- Увидишь - уклонился мой скользкий друг. - Короче, жду сегодня в семь. У меня.
Форма одежды...Хм - Бесформенная - остановил я его тяжкие раздумья. Маскхалат возьму, так и быть. Зря что ль в шкафу его моль ест?
- Лады.
Фанера хлопнул по колену и, поднявшись, вопрошающе посмотрел на меня.
- Тебя проводить?
- Еще чего! - возмутился я, тоже вставая. - Сам дорогу найду. Пока. Можешь допить мой кофе, я седня добрый.
..Рюкзак болтался за спиной тяжким наследием империализма, затылок ныл, ушибленный о коварный кактус, а я по третьему разу, уподобляясь дятлу, долбил проклятую кнопу.
Когда желание отыскать кирпичину потяжелее и хорошенько приложиться к ненавистному аппарату стало одолевать слабеющий здравый смысл, Фанера все таки откликнулся.
Динамик громыхнул, прочищая жестяное горло, и в глубине шайтан-коробки раздалось:
- Щас спущусь. Сам. Лично. Пагоды, дорогой, не уходы. Самий сочний мандарин - вседа твой.
- Ты, лицо.. - негодующе начал было я, но Фанера благоразумно отключился. Вот ведь гад какой.
Спустя цельных пять минут дверь пронзительно заверещала и Фанерка явился миру во всей своей красе. Облаченный, сообразно моменту, также в камуфляж.
- Извини - развел он руками. - Задержалси. Сперму горного козла и помет лятучих обезьян где-то затерял. Сам понимаешь, без этих компонентов никуда.
- Своим надо было заменить - посоветовал я. - Ну что, тронулись?
- Ага, по фазе.
Фанера перехватил свой баул поудобнее и бодро рванул в сумерки.
Через полчаса целеустремленной ходьбы по кривым улочкам, дворам, каким-то промзонам и прочей сильно нами пересеченной местности, мы таки добрались до точки сбора.
Или уже сборки?
Фанера остановился, как охотничья собака по прозванью спаниель при виде утки, сделал стойку, почесал задней лапой за ухом и, сбросив сумку на землю, заявил:
- Кажись, пришли.
- Здесь?!
Я растерянно огляделся.
В спину мне щурилась черными провалами выбитых окон заброшенная еще до окончания постройки хрущоба, впереди, за разломанным бетоном забора темнела стена какого-то лесопарка, а я стоял и чувствовал себя идиотом.
Великое откровение.
- И где же вход? Где нора и пьяный в ухо кролик в сюртуке?
- Фи, сколько сарказма - скривился Фанера. - Да вот же он.
- Где? - не понял я., - Вот - повторил Фанера, сдвигая ногой сумку в сторону. Под ней обнаружился канализационный люк.
- Кклево.. - после долгой паузы оценил я. - Это что ж, вниз и ..туда? А я болотные сапоги не захватил.
Бедные диггеры и сантехники, они и не знают, где ползают. А..
- Слушай, Саш, прекрати. - неожиданно устало прервал меня Фанера.
- Ты мне до сих пор не веришь. Это понятно, но несколько утомительно. Так что давай, быстренько, перестраивай мышленье, и поехали. Иначе я иду один. Не в бирюльки играем. Надоело.
Я молча кивнул, чай не тупой, понимаю, и глубоко вздохнув, нырнул наводить порядок в своей изрядно взбаламученной последними событиями голове.
Как я себя не настраивал, идя к Фанере, но до конца так и не поверил.
Думал, все прикалывается, издевается по своему обыкновению, паразит.
Хотя с такими вещами не шутят. Но с чем только Фанеркин не шутит.
..В результате ожесточенной борьбы с потоком сознания через семь минут я стал хрустальной вазой. В смысле, пустой, звенящей от легчайшего прикосновения и свободной от каких-либо моно и стереотипов, емкостью.
Я - белый лист, пиши, Учитель. Блин.
- Ты там еще живой? - осторожно нарушил мое самадхи Фанера, видимо, встревоженный долгим молчанием.
За мое отсутствие в этом лучшем из миров, он уже успел открыть сумку и достать оттуда гору каких-то непонятных мелких предметов, связку свечей, кучу разнокалиберных баночек, в каких обычно носят анализы в поликлинику, пучок чего-то, до боли напоминающего петрушку и прочую абсолютно неизвестную мне хрень общим числом порядка 145 штук.
Кажется, он действительно решил колдануть.
Покамлать чуток - мелькнула напрошенная мысля.
Кыш, кыш, негодная.
- Да вот, аксон за дендрит зацепился. Пришлось распутывать - пояснил я, доставая маскхалат, и торопливо облачаясь.
