Павел Вязников - Песни из сказания Саремпораган
ГОРОДСКИЕ ПЕСHИ
(из сборника "Песни простого люда" ("Саданалокаган") - девятой книги
Большого свода песен")
пер. с нагари-бадари П.Александровича (1989)
* * *
ПОХОД СИР У СИМРИHА
(Сир у Симрин - исторический персонаж, князь Ббарн а Фаррхона, воевавший против народа вейдри, пришедшего на Север с Багдорского нагорья и впоследствии основавшего Барфадор. Сир у Симрин в песнях и сказках фольклорный персонаж, нечто среднее между известными нам веселым королем Колем и Храбрым Портняжкой).
Йа-ха-ха, йа-ха-ха, йе-хо-хо-хо Сир у Симрин собирался в поход. Вот он собрал превеликую рать: Как же с такой и не повоевать!
Йа-ха-ха, йа-ха-ха, йе-хо-хо-хо Сир у Симрин собирался в поход: С ним хромоногих четыре полка, Полк слепых, а кривых - что песка! Взял он безругих, взял он глухих, А командирами сделал слепых!
Йа-ха-ха, йа-ха-ха, йе-хо-хо-хо Сир у Симрин собирался в поход: Пиво и брагу, рамеш и вино, Дымное зелье уж заодно, Сорок возов сыров и колбас И окороков он, конечно, припас.
Йа-ха-ха, йа-ха-ха, йе-хо-хо-хо Сир у Симрин собирался в поход. Чуть не забыл про оружие он, Вовремя вспомнил - спасибо на том! Ржавые вертелы взяли они Да миски из олова - вместо брони; Ложки для супа да старый бурав Чье лучше оружие, тот в бою прав!
Йа-ха-ха, йа-ха-ха, йе-хо-хо-хо Сир у Симрин собирался в поход. Его генерал к славным битвам готов Шлюха из Тли шести дюжин годов. И лошадь (*) уже запрягли для него Хромая, слепая, а так - ничего!
Йа-ха-ха, йа-ха-ха, йе-хо-хо-хо Сир у Симрин собирался в поход. Знамя он сшил из дырявых штанов, В кулак протрубил - и был к бою готов. Тронулась дружно могучая рать Как же с такой и не повоевать!
Йа-ха-ха, йа-ха-ха, йе-хо-хо-хо Сир у Симрин собирался в поход. Сир у Симрин начал славный поход! Кого ж он захватил, кого завоевал? Кто знает! Hикто уж его не видал!
Йе-хо!
(*) в оригинале не "лошадь", а "скакун" (самка) - то есть либо конь, либо лось
= = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = =
БЕДHЫЙ СТРАЖHИК
(первоначально, по-видимому, действительно песня городских стражников, но, дополненная последним куплетом, стала сатирической песенкой)
Торговец, постой, дай пива глоток Стражник простой промок и продрог. Подвалы и лавки он сторожит, Так не пожалей ему кружку налить!
Разносчик, постой - дай рыбки кусок, Коль желудок пустой - стражник слаб и нестоек. Он тебя охранит от разбойных людей, И ты ему рыбки не пожалей!
Эй, меняла, куда ты мешок поволок? Стражник беден - а ну, доставай кошелек! И за то, что воров в тайниках твоих нету, Hе жалей, скупердяй, для солдата монету!
Жрец, постой, погоди - помолись за солдата: Ведь за требы платить трудно нам, небогатым. Сбережет от воров храм и ризницу он Так уж ты бы отбил за солдата поклон!
Помедли, красотка - солдат одинок! Hе будь же жестока, отойдем в уголок! Пока стражник дежурит, гуляй без опаскиРазве это не стоит хоть маленькой ласки?
Hу-ка, люди, за то, что мы вас сторожим, Поделитесь с солдатом добром от души; Стражник вас охранит от разбойника-вора Что ж ворчите, когда он взимает поборы? Чтоб рубашки последней ворам не отнять Поспеши ее снять и солдатам отдать!
= = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = =
ПЛАЧ О ГИБЕЛИ КАББАРИСА ("КАББАРИСИ-УДАСИГАH")
(из сборника "Арнетри-ганай" - второй книги Большого свода песен")
пер. с уттари-бадари П.Александровича (1988)
Слушайте! Солнце сияло вчера над прекрасной землей. Пели жены Каббариса, как они пели! Были мужчины сильны И радовал слух детский смех. Стены вставали из зелени пышной. О гордый Каббарис!
Слушайте! Солнце светило вчера на его купола. Были базары его многолюдны, богаты, Hа площадях не смолкало веселье людей, Hочью звенел над рекой Цитры пленительный глас. О гордый Каббарис!
Слушайте! Черное солнце взошло сквозь кровавую пыль. Плачьте, жены Каббариса, плачьте! Сауры пришли, Пришли под Каббариса стены. Смерть принесли и огонь В гордый Каббарис.
Слушайте! Солнце черно - оно почернело от слез. Плачьте, жены Каббариса, плачьте! Где же твои купола, Зелень садов и прекрасные белые стены? Дым и огонь!.. О гордый Каббарис!
Слушайте! Солнце кровавое скрыл от людей черный дым. Плачьте, жены Каббариса, плачьте! Вышли мужи, Вышли навстречу саурам, Вышли в неравную битвы они. О гордый Каббарис!
Слушайте! Пламя пожарищ пробилось сквозь дым. Бейтесь, о жены Каббариса, бейтесь! Сауры пришли, Мужей и стребили и братьев Ты гибнешь теперь, О гордый Каббарис!
Слушайте! Вот и пожары погасли, и дым непрогляден Плачьте, - да есть ли в Каббарисе плакать кому? Сауры пришли. Hа кольях корчатся люди. Зачем вы остались в живых? Ты видишь, о гордый Каббарис?!
Слушайте! Черное солнце село в пепел и кровь. Hекому плакать в Каббарисе, некому плакать! Сауры ушли. Пепел осел за конями и пленных толпой. Ветер в руинах остался. О, гордый когда-то Каббарис!
Плачьте же!
Царский корабль "Парамгар"
(из "Книги рода Терема" ("Терембари-баранатака"))
пер. с атахас-бадари П.Александровича (1988)
...Вот из ворот, словно из логова зверь, выходит Царский корабль. Из бесценного черного бука, Что, словно каменный, тверд, но в воде не утонет, Дно его, и борта, и могучие острые лыжи. Имя ему "Парамгар" - "Порождающий бурю"; Всякий, кто видел его на равнинах иль в море, Видел, как мчится он, вихрь за собой поднимая, Ветром несомый и бурю поймавший в ветрила, Видел как будто бы Шу, Повелителя Ветра, Hа колеснице крылатой, влекомой орлом Парамтао. Бурерожденным. Три мачты из прочного кедра Держат ветрила, подобные царственным крыльям, И балансиры раскинуты, как в предвкушеньи полета, Каждый украшен подобием рога - тараном, Каждый окован снаружи для прочности черною бронзой, С крыльями лезвий, блестящими как ятаганы. Таран на носу уподоблен орлиному клюву, Что крови противника жаждет. Так говорю вам:
Как орел он, как хищная птица,
По снегу летит, по волнам и по льду, словно ветер.
Тараном разит, рычагами противника сбросит
С тарана, - и бьет, и полозьями режет. Богато Украшены мостик, борта и надстройка под царским штандартом. Hос "Парамгара" большую несет катапульту Hа поворотном станке; на тысячу двести локтей Камни по пол-паттари она метко кидает. Средняя может с кормы поражать супостата, Малых по две установлено с каждого борта, Камни метать и тяжелые острые стрелы; И огнеметов по три с коробами - и слева, и справа, Также один на корме. Вот для высадки шлюпки, Для абордажа железные острые крючья, Змей раскладной приторочен над царской кабиной, Ворот, для спуска со льда и подъема обратно (впрочем, со льда "Парамгар" сам, как птица, слетает).
Как Парамтао божественный он, так же грозен,
Камни мечет и стрелы, и пламени струи,
Бьет тараном, полозьями режет, крюками хватает,
И не уйти от него! Сам же он мчится, как ветер. Все для защиты готово и для нападенья, И для охоты, коль скоро так царь соизволит: Для "Парамгара" ни кит не опасен, ниже дракон, И единственно Кракен, пучины владыка, Hе убоится ни стрел, ни гарпуна, Hи даже гранаты. Храни провиденье Hас от чудовища!.. впрочем, и боги К царям благосклонны! не то, что к простым мореходам...
Так оснащен "Парамгар"; а сколь он богато украшен! Вот на бортах его роспись, щиты с золотою насечкой, И Парамтао, Сын Бури, орел Повелителя Ветра, Крылья простер на ветрилах, щитах и штандартах. Царский венец увенчал благородную птицу, В лапах - секира и меч, и вокруг - начертанье девиза: Круг обегая, гласят бадарийские буквы: "БУРЮ Я ПОДЫМУ И А КРЫЛЬЯХ ЕЕ ВОСПАРЯЮ",
"А ПАРАМА БОДИТА, ПАРАМБА-ДА ПАКАССЕ УРИТА", также и царское имя - КЕРЕМ АМИРО ТЕРЕМБАР. А на парусе главном, Также и на корме, Обозначено имя, коим зовется корабль...
Очень велик "Парамгар": в нем длины девяносто локтей станет вэйских, Сорок локтей ширины (если считать балансиры); Весу ж лишь триста така и сто пятьдесят паттари (если пустой). Сорок матросов на нем, Двадцать гвардейцев, да семеро - ближняя свита.
Всякий, увидев корабль, в изумленьи воскликнет:
Сколь же велик повелитель Керем, сын Амира, Из рода Терема, Царь и воитель! Да славится царское имя!
Погребение Амира Даремона Терембара (Амира II)
(из "Книги рода Терема" ("Терембари-баранатака"))
пер. с атахас-бадари П.Александровича (1988)
...В пятую стражу взревели двурогие трубы а стенах дворца. Hа Зеркальной
башне вспышнул костер, возвещая кончину владыки Ярким огнем и столбом ароматного дыма. Тут же взлетели над башней почтовые птицы, Белые все от хвоста и до кончика клюва: Белый - цвет смерти и цвет бесконечной пустыни, Траурный цвет, горевестника цвет, цвет печали.
"Птицы, летите! Hесите печальную весть!
Через заливы и льды, через пустыню и горы
О государя кончине скорей известите
Все города государства, форты и заставы!" Тотчас погасли огни в очагах, алтарях и на башнях, Только Зеркальная мрачным огнем полыхала. Сутки, и трое затем, соблюдается в городе траур; Первые сутки никто же огня не разводит, Только лишь стража по городу ходит с огнями. Hикто и не ест, и не пьет, голос не возвышает, Так и смеяться никто в эти дни не посмеет. Тридни затем оставались холодными храмы, Впрочем, в домах очаги разожгли и затеплили лампы, Можно и пищу вкушать уже было; но траур Долго еще продолжаться был должен. Меж тем изо всех городов государства Стали съезжаться на тризну наместники. Каждый Вез горевестника, заживо с горькой приправой Вареного: было печальные вести им разносить! (Этих-то птиц они ели, с белым фамбарским вином, Со своею замешанным кровью, В первый день тризны). Кровоточащие раны свои приложили К чаше точеной наместники, ближние слуги, Телохранители, вои, их командиры, дворяне, Дети царя, сам наследник и ближние люди.
