Александр Федута - Пять избирательных кампаний Лукашенко
Иное дело — 2001 год. К тому времени и парламент разогнали с явным нарушением Конституции, и часть бизнеса успели переделить. И, разумеется, уголовные дела по поводу исчезновения Гончара и Захаренко еще очевидно кровоточили. И пусть даже к чему-то из этого первое лицо державы не было причастно, но, во-первых, оппозиция слишком громко вопила, во-вторых, кто же ему поверит (он ведь и сам бы в это не поверил ни за какие коврижки…)?
Кроме того — имитировав избирательную кампанию в 1999 году, Виктор Гончар заставил Лукашенко засомневаться в преданности ему государственного аппарата. Тогда ведь, после объявления о том, что Михаил Чигирь будет участвовать в выборах, чиновники всерьез засомневались в прочности режима. Может, потому кто-то и решился избавиться от Гончара — чтобы уж не рисковать?
А потому власть откатала на выборах 2001 года весь ассортимент приемов подавления, кроме уж откровенной силы по отношению к соперникам. Начиная от арестов и задержаний активистов предвыборных штабов, изъятия компьютерной техники, отключения мобильной связи — и, заканчивая, возможно, незаконной прослушкой телефонов, вплоть до дипломатических. Впрочем, тогда еще она, власть, этого, кажется, стеснялась. Или делала вид, что стесняется…
Ничего. Недолго осталось.
Результат
Как и положено, было объявлено, что первое лицо стало первым лицом державы уже в первом туре.
Готовились к тому, чтобы узнать реакцию сверхдержав. Но оказалось не до того.
Выборы в Беларуси состоялись 9 сентября 2001 года. 11 сентября 2001 года мир в прямом телевизионном эфире с ужасом смотрел, как падают башни Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке. О Лукашенко забыли. Позже мой друг Вацлав Радивинович, корреспондент польской «Газеты Выборчей», скажет мне: «За вашего Лукашенко черти молятся…».
Похоже, что так. Всем стало не до него.
В Беларуси обошлось без жертв. Если не считать Михаила Мясниковича. Говорят, из президентского кабинета он тогда шел с трудом, опираясь на стенку… Был главой Администрации. Через месяц с небольшим стал главой Национальной академии наук.
Выбрали.
2006 ГОД, КАК СНЕГ НА ГОЛОВУ
Ничего неожиданного не должно было случиться. Власть укрепилась. Экономика процветала — ну, или почти процветала. У оппозиции не оставалось харизматических лидеров, способных внести в выборы хоть какую-то интригу. Все устоялось, окрепло. Было ощущение, что ничего не случится.
Однако — случилось.
Старт
Кампания началась за два года — в сентябре 2004. В Конституции оставалась норма, ограничивавшая право занимать пост президента Беларуси более двух сроков подряд. Помог случай: террористический акт в североосетинском городе Беслане. Там 1 сентября террористы захватили школу. И Александр Лукашенко использовал этот день как повод для проведения референдума об очередном изменении Конституции. И выиграл.
Если, конечно, это можно было назвать выигрышем.
Судя по всему, он сам боялся этого выигрыша настолько, что назначил потом начальником предвыборного штаба 2006 года человека с самой мрачной репутацией из всего своего окружения. Виктора Шеймана. Чтобы никто уже не сомневался: он пойдет до конца.
Почему не пойти? Механизм был отлажен.
У оппозиции тоже все вроде бы складывалось. Она, как выяснилось позже, так долго готовилась к выборам, что дата 19 марта 2006 года застала ее врасплох. Вот, дескать, и времени не хватило.
Хватило. Прошел Конгресс. На Конгрессе выбрали единого кандидата в президенты. Неожиданно для всех им стал бывший член наблюдательного совета Белорусского фонда Сороса, руководитель гродненского ресурсного центра «Ратуша» Александр Милинкевич. Анатолий Лебедько Конгресс проиграл. И как в свое время — в 2001 году — штаб Семена Домаша, который возглавлял Милинкевич, обещал влиться в состав единого штаба Владимира Гончарика, но не сумел, так и сейчас Лебедько умыл руки, предоставив Милинкевичу разбираться с выборами без него.
Но и единого кандидата не получилось. Из политического сумрака вынырнул новоявленный лидер белорусской социал-демократии экс-ректор БГУ Александр Козулин. И со всей страстностью морпеха решил идти до конца.
Как и Милинкевич, которому некуда было деваться с подводной лодки.
А власть — на всякий случай — придержала в кармане вечного и любимого спарринг-партнера Александра Лукашенко — лидера ЛДПБ Сергея Гайдукевича. Ну, если вдруг двое этих самых оппозиционеров договорятся и снимутся — так чтоб уж точно было кому составить альтернативу.
Так и пошли.
За что боролись
Для Александра Козулина та кампания, похоже, складывалась всерьез. Хорошо зная Лукашенко лично, вчерашний ректор со статусом министра должен был понимать: когда тараканьи бега под дирижерской палочкой Лидии Ермошиной завершатся, его точно посадят. Просто потому, что был он во власти слишком недавно, и Лукашенко наверняка воспринял его выдвижение как личное предательство. Ну, ушел бы он, как Лебедько, скажем, в 1996 году — так с тех пор много воды утекло, да и позиция «Толика» была вполне внятной все эти годы. А так… Сам ведь, небось, руководил «голосованием» в университетских общежитиях в 2001 году. Знаешь, как все делается, изнутри. Так какого хрена лезешь?
Козулин и вел себя вполне решительно. Терять уже не было чего. «Дело» было возбуждено — якобы по злоупотреблениям во времена ректорства. Оставалось идти напролом. Я его хорошо в этом понимаю: в 1994 году первому секретарю ЦК Союза молодежи Александру Федуте тоже нечего было терять в случае победы Вячеслава Кебича, вот он и рванул к Лукашенко под защиту. К сожалению — выиграл.
Иное дело — единый кандидат.
Александра Милинкевича воспринимали как главного представителя всего демократического, что еще шевелилось в стране. И политических партий. И гражданского общества. И независимой прессы. А уж прекрасное знание французского языка и вовсе рисовало его этаким надежным деятелем европейского типа, который точно будет поддержан всеми, кто не любит Лукашенко.
При этом и руки, и ноги Милинкевича были так опутаны многопартийным штабом единого кандидата, что он и чихнуть не мог без «одобрямса» минской политической тусовки. Когда твой начальник штаба — коммунист, а его зам по идеологии — член ОГП, то, простите, далеко эта лодка не уплывет. Простого ответа на простой вопрос дать не получится. Как у фрекен Бок, которую Карлсон пытал:
— Ты перестала пить коньяк по утрам — да или нет?
Попробуйте ответить так, чтобы ответ не обернулся против вас же.
Оттого и кампания его была невнятной. Если Козулин был хотя бы в состоянии спросить в прямом эфире своего главного кандидата:
— Где деньги, Саша? —
то из всей кампании Милинкевича следовало лишь то, что он — за европейскую Беларусь. При этом большинству избирателей вся эта проевропейская риторика была чужой как французский язык. Кто-то понимал, но их было в процентном соотношении примерно столько же, сколько в стране оставалось школ с изучением французского языка. Скажем мягко: немного. Фейсбук же пребывал в Беларуси в первобытном состоянии, отчего даже белорусская «диванная сотня» не могла поддержать своего избранника незлым тихим словом.
Так что ни у электората, ни у государственного аппарата дилеммы не возникало. Все точно знали, кого следует поддерживать.
Электорату же на вопрос Козулина о деньгах Лукашенко мог ответить, широким жестом обведя вокруг себя и показав ледовые дворцы, заасфальтированные дороги, напомнив о выплачиваемых пенсиях и зарплатах, о кредитах на жилье. Вот где они, деньги — в землю закопаны, в виде подачек выплачены. А госаппарату и того говорить не нужно было: эти ребята все просто замечательно понимали и не хуже Лукашенко знали, где эти самые деньги. Достаточно было выйти во двор, посмотреть на новые «туареги» и прочие кожей обитые «поджопники», чтобы счесть их достаточно честным ответом на поставленный вопрос.
Без неожиданностей
В общем, Лукашенко опять объявили победителем. Все как-то само собой сложилось: и Шейман во главе инициативной группы, и невнятный единый кандидат, и явное нежелание народа рисковать уже привычным, в общем-то, благополучием…
Неожиданность
Знаете, есть такая формулировка — «цвета детской неожиданности»? Для характеристики совершенно конкретного цветового оттенка. Вот и вся эта предвыборная кампания на этот раз оказалась для Лукашенко — цвета «детской» неожиданности.
Как в момент объявления о назначении референдума в день бесланского траура на Октябрьской площади в центре Минска нашлось несколько молодофронтовцев во главе со Змитром Дашкевичем, крикнувших:
