KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Разная литература » Прочее » Неизвестно - Булгаковский переворот

Неизвестно - Булгаковский переворот

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Неизвестно, "Булгаковский переворот" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

История Максудова - это приключения Простодушного, принимающего мнимый порядок за истинный. Последова­тельное разоблачение этого заблуждения и составляет сюжет книги.Мир литературы и театра здесь как будто обладает всеми качествами строго организованной системы. Это уже не анар­хическая анонимная толпа Города. Здесь есть иерархия, как на писательской вечеринке; есть строгий ритуал, как в сцене представления Максудова Ивану Васильевичу; есть даже «за­ведующий внутренним порядком», во владениях которого как раз царит максимальная неразбериха. И, главное, есть теория, которая формирует все это грандиозное сооружение, якобы придавая осмысленность каждой детали всей системы. Максу­дов - единственный, кто стоит вне ее, что и позволяет ему усомниться в самом существовании сооружения.

Хаос революционного Города стал порядком в обществе победившей революции. Но порядком со знаком «минус». Это всего лишь пародия на порядок, тотальная и безжалостная.

Не случайно метафорой новой действительности является Театр, место, где ежедневно создается мнимая жизнь. Хаос у Булгакова всегда связан со зрелищными предприятиями: в «Белой гвардии» выборы гетмана проходят в цирке, в «Мас­тере и Маргарите» действие крутится вокруг Варьете.

Но главное в «Театральном романе» - не пародийная кар­тина мира. Главное все же сам Максудов и то, что он написал.

Максудов существует только и поскольку он - автор. Если роман «плох, то это означало, что и жизни моей приходит конец», - совершенно справедливо говорит герой. Не только его жизни, но и булгаковской книге пришел бы конец, если бы Максудов написал плохой роман.

Но он написал хороший. «Я знал, что в ней истина», - уве­ренно заявляет Максудов о своей пьесе. И уверенность его базируется не на тщеславии, а на том обстоятельстве, что роман «зародился» сам по себе. И пьеса сама населила волшеб­ную коробочку на его столе. Роль Максудова свелась к тому, что он «каким-то чудом» угадал истину.

В «Театральном романе» писатель Максудов - инструмент мировой справедливости: она реализуется в его творчестве. Собственно, только сочинения Максудова и противостоят мнимости мира, где все объясняются на птичьем языке («хотя все говорили по-русски, я ничего не понял»), где в качестве литературы торжествует «Тетюшанская гомоза», где всем управляет одна из теорий, про которые точно известно, что «не бывает никаких теорий».Простодушный Максудов приносит в этот мир свою исти­ну, не понимая принципиальной невозможности сосущество­вания подлинной реальности с ее пародией. Естественно, что из этого союза ничего не выходит.

Но крах Максудова не уничтожает истинности его откры­тия. Максудов потому и покойник, что свое дело он уже сде­лал. Примет пародийный мир его литературу или нет - уже не важно. Она существует помимо реальности Театра, ее истин­ность уже отрицает пародийность жизни, а значит и незачем продолжать бесплодные попытки компромисса. Как незачем и заканчивать «Театральный роман».

Ничего особенно нового в литературно-театральном мире этой булгаковской книги для читателей 60-х не было. Совет­ская действительность как тотальная пародия уже изобража­лась у Ильфа и Петрова. Но «Театральный роман», хотя и был первоначально принят за произведение сатирическое, содер­жал в себе новое измерение, разрушающее природу жанра.

У Ильфа и Петрова миру-пародии противостоял Остап Бендер. Но как бы ни выделялся великий комбинатор из окружающей среды, жил он по ее законам. Поэтому, кстати, и непреодолима для него заграница: Остап Бендер полностью принадлежал реальности, лежащей по эту сторону государ­ственных рубежей.

Хотя писатель Максудов живет внутри того же мира, что и Бендер, он принципиально в него не включен. Максудовские произведения содержат истину, которая отрицает пародийную действительность просто самим своим существованием. Пьеса «Черный снег» и Независимый театр не имеют точек сопри­косновения. Настоящая литература принадлежит к вечному порядку. Театр - к сиюминутному хаосу.

Разрыв Булгакова с мощным стилевым течением Ильфа и Петрова подготавливал крах иронического мироощущения, которое обставляло жизнь 60-х моральным комфортом. Как справедливо заметил один из критиков, проза Булгакова создавалась «в прямой полемике с так называемой „одесской школой44». Время Ильфа и Петрова кончалось.

Читатели «Белой гвардии» и «Театрального романа» уже стояли на пороге булгаковской вселенной. Уже эти произве­дения заставили сомневаться и в абсолютной ценности про­гресса, и в тотальном правдоискательстве, и в умиротворяю­щей силе иронии, и во всеобщем оптимизме. На смену «ком­мунизму с человеческим лицом» приходило новое мировоз­зрение.

Чтобы началась эпоха Булгакова, нужен был «Мастер и Маргарита». И он появился.

МИР ПО «МАСТЕРУ И МАРГАРИТЕ»

6.

«Мастер и Маргарита» никогда не ощущался одним из произведений Булгакова в ряду прочих его сочинений. Эту книгу немедленно восприняли как откровение, где в зашифро­ванном виде содержатся все ответы на «роковые» вопросы русской интеллигенции.

Характерно, что американский переводчик Булгакова отметил: «Публикация «Мастера и Маргариты» вызвала такой ажиотаж, который до сих пор вызывали только поэти­ческие чтения Евтушенко и Вознесенского». Резкая смена кумиров была заметна даже издалека.

Крайне интересна реакция архиепископа Иоанна Сан- Францисского, который в предисловии к эмигрантскому изда­нию «Мастера и Маргариты» написал: «Впервые в условиях Советского Союза русская литература серьезно заговорила о Христе как о Реальности, стоящей в глубинах мира... Громом с неба открылась эта истина московским безбожникам». Духовное лицо, архиепископ, приравнял булгаковский апо­криф к Евангелию!

Парадоксальное отношение к «Мастеру и Маргарите» как к сакральному тексту сохранилось в России до сих пор. Если сразу по выходе книги, как пишет М. Чудакова, «было ощуще­ние, что с напечатанием романа о Иешуа и Пилате произошло нечто, затрагивающее всех», то теперь - «роман стал чем-товроде языка домашнего, приватного общения», «вошел в нашу жизнь, сознание, быт».

«Мастера и Маргариту» не читали - по нему жили. Разные трактовки романа представляли разные мировоззренческие установки. Но, как бы ни противоречили они друг другу, советская действительность уже не могла остаться той же, что была до публикации книги. Вмещательство «Мастера и Мар­гариты» в четкое рациональное общественное сознание 60-х привело к тому, что мы называем булгаковским переворотом.

Суть любой трактовки романа зависела от ответа на вопрос: кто главный герой «Мастера и Маргариты»?

Больше всех духу эпохи разоблачений соответствовал, конечно, Воланд. В традициях правдоискательства москов­ская часть романа воспринималась как сатирическая картина советских нравов. (Некоторые критики называли это пере­житками НЭПа.)

Каждому персонажу немедленно подыскивался историче­ский прототип (глава МАССОЛИТа Берлиоз - глава РАППа Авербах, например). Каждый комический эпизод рассматри­вался как прозрачная аллегория, остающаяся злободневной и через 30 лет после создания книги.

Воланд обрушивается на Москву, как бич Божий. Он карает бюрократов, разгильдяев, взяточников и проходимцев. Но, как писал Лакшин, «апофеоз карательной миссии Воланда - преследование им ябедников и соглядатаев». В терминах 60-х миссия Воланда могла быть приравнена к разоблачению Ста­лина. Хотя такие простодушные аналогии и не делались, их подразумевали.

Однако такой трактовке Воланда отчаянно сопротив­лялся сам роман. Достаточно прочесть эпилог, чтобы убедить­ся, что вся деятельность Воланда по искоренению пороков оказалась абсолютно бесплодной: ничто не изменилось в Москве. Только поменялись местами бесчисленные Лиходе­евы, Семплеяровы, Алоизии Могарычи. Если Воланд пришел в Москву, чтобы карать головотяпов и разгильдяев, то прихо­дится признать, что миссию свою он провалил.

И это совершенно естественно. Воланд и его свита дей­ствуют в Москве по законам Москвы же. Они подсовывают доллары Никанору Босому, избивают Варенуху, искушают обывателей фальшивыми червонцами. Как бы фантастичны ни были их приемы, они вполне соответствуют жизни булга­ковской Москвы. Да и борются они с пороками заодно с мили­цией. Разве не ее дело следить за преступниками?

Но ни милиция, ни Воланд не смогли преодолеть вязкость московской среды: она вышла победительницей.

Правда, Воланд освобождает Мастера из лечебницы. Но и этот акт, по сути, не нарушает законов. Не зря Коровьев так щепетильно соблюдает правила прописки.

И окончательная судьба судьбы Мастера и Маргариты решается не самим Воландом, а благодаря вмешательству Иешуа. Как говорит Воланд, «каждое ведомство должно зани­маться своим делом».

Да и не слишком ли пышен, не слишком ли роскошен облик Воланда и его обиход? Излишество, граничащее с мещанством, отличает и убранство квартиры №50, и бал с бас­сейнами коньяка и фонтанами шампанского. Обо всем этом мог бы мечтать какой-нибудь Жорж Бенгальский. Но вряд ли Булгакову, с его воспеванием интеллигентного, «турбинско- го» быта, так уж импонировала эта варварская роскошь. Вспо­мним, что Иешуа и Мастер лишены вещей.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*