Екатерина - o fa076bfa4f9911dc
головы.
Склад мёртвых пидоров в Орландо - как склад мёртвых ниггеров в
"Криминальном чтиве". Наглядная демонстрация совокупности всего, о
чём мы говорили ранее. Модные квиры, модные октябрята из ИГИЛ. А на
выходе - сорок девять отважных педиков. Плюс один латентный Вильгельм
Телль. Итог устами "брауни" от шестнадцатого июня таков: "Все должны
подумать о том, как прекратить дискриминацию и насилие, направленные
против геев".
Возможно, Барак, это не то, что мы хотели услышать?
Быть может, проблема не в дискриминации?
Насильственный акт рождается в идеологическом замешательстве и
жестокости, в лобных и височных отделах. В угнетающем детстве и
загнивающем обществе. Задолго до того, как сам акт вроде бы шокирует и
кого-то отрезвляет. Так скажите нам, сколько трупов нужно изваять, чтобы
хоть кто-то сделал верные выводы? Было бы сказано.
17. Контркультура не только вскрывает пролежни капиталистической
риторики, но и предлагает такие контр-идеалы, благодаря которым
становится возможной декомпозиция существующей системы. А в деталях
такой системы кроются маленькие гитлеры, трумэны, иуды, метадоны,
айсберги, кордицепсы. И однажды кордицепс заставит господ карабкаться по
стеблю, а они даже не поймут, что это нужно спорам. Не им. Спорам. Было
бы наивным полагать, что контркультура - это "Бойцовский клуб" Паланика, Берроуз с его " Голымзавтраком" или же " Теория self" Гудмана. Столь же
наивным оказалось бы предположение, что контркультура - это культура
молодых нигилистов или бедных агностиков. Подобное мнение гуляет среди
возрастных эшелонов. Ещё бы. Ведь когда ты стар и бесполезен, только и
остаётся мнить с высоты никому нахуй ненужного опыта, что это всё забавы
для Унабомберов. Отрицание доминирующих культурных ценностей - это не
подростковый бунт. Это концепция воззрений, что врезается в проблематику
любого конфликта чуть глубже, чем на то способны самодовольные ублюдки,
которым вот-вот начнут ставить пропуски на кладбище. Чтобы доказать
вышеизложенные утверждения, достаточно продемонстрировать
интеллектуальное превосходство и умение быстро реагировать на
спонтанные изменения в системе. И это не мимикрия, это отчуждение.
18. Теория голого клуба: любое отклонение от нормы (в общепринятом
смысле) встречает максимальное сопротивление со стороны б ольшего числа
разумных элементов системы, когда такое отклонение вынуждает разумный
элемент видоизменять тактику поведения в обществе.
Не нужно обращаться к тезису Дюэма-Куайна, чтобы понять: весь гардероб
элементов, о которых идёт речь в теории, - всего лишь прозрачные бралеты из
ткани социальных сетей, добытых некогда статусов и регалий, мрачного
самообмана и бесконечных депрессий. Как виртуально они теряют лица, так
же иллюзорны их реноме. Новый пост - и всё, они - скептики, циники, феминистки. Одно видео - и каминг-аут. Единственный твит - и они получают
всё сострадание мира. Они мыслят двоично, блуждая в единицах аномальных
запросов и получая нули столь же профанированных ответов. Всё это - ради
сомнительной (зато популярной) репутации. Потребление идей ради статуса.
Но когда кто-то ебёт их прямиком в глотку, они возмущаются и теряют
контроль. Ведь никто не имеет права трогать безобидных недоносков, возомнивших, будто они должны всем указывать путь через "Йелп" или
"Фламп", "Инстаграм" или "Тамблер". Единственное мнение, что имеет вес -
их собственное. Единственное мнение, способное их убить - мнение populi, выраженное количеством крохотных сердец и больших пальцев. Отдохни, Вайнингер, и ты, Лессинг, ваша самоненависть уже никому не нужна.
19. Господ выдают снобизм и фарисейство.
Пеликаны же хотят трахаться и смеяться. Вопить в электронные рупоры
суррогатных сообществ, подчиняющихся примитивным постулатам и
догмам, принципам нулевого вмешательства и бесцветным агитациям
цифровых плакатов.
Говорить и ждать своей очереди заговорить.
Это главное отличие между инертной средой законодателей и субстратом
чего-то вечно жаждущих кое-как-людей.
Первых ничего не заботит. Помимо спокойствия.
Вторые же хотят, чтобы их слышали все. Их волнует абсолютно всё. Помимо
причин.
И эта протоплазма годами учит нас смирению. Одни - в директивном, императивном порядке, другие - в рекомендательном. А мы всё думаем: как
быстро остывает тело?
Т = (Тж-Тт) / Тч , где:
T - время в часах, прошедшее после смерти;
Тж - температура в прямой кишке у живого человека (обычно +37╟ С);
Тт - температура в прямой кишке у трупа;
Тч - снижение температуры за один час в прямой кишке (в конкретных
условиях).
20. Это накатывает волнами. На высоте исключительных событий мало-
помалу жизнь теряет всякий смысл. Поиск решения - имманентный
процесс. Мы уверены: существует немало контр-идеалов, которыми можно
оправдать прожигание топлива. Но здесь и сейчас (как в части коллективной
психодрамы) нам кажется это непрактичным. Сам поиск какого бы там ни
было смысла - невыгодное занятие. Даже если на момент предположить, что
такое исследование может обернуться успехом...что дальше? Кого устроит
даже самый убедительный ответ на вопрос о пространном предназначении, которое само по себе уже фантастичнее вымысла? Мы выведем кого-то на
чистую воду, а кого-то поставим к стене их же очевидной неполноценности?
Разве это сработает? Нет. Это никогда не работало. Им нужен механизм. И
такой, которому не потребуется гарантийное обслуживание.
21. Общество - не эстетический феномен. В вечности его не оправдывают
даже случайное благодеяние или вспышки альтруизма. В том человеке, что
вырождается в господ, не осталось ничего аутентичного. Вторичные мотивы, вторичная обеспокоенность, вторичные заслуги. В поле информации
слишком много мусора. Garbagein- garbageout. Нельзя просто выкинуть всё за
пределы орбит, надеясь, что рано или поздно космические помои станут
нечитаемым посланием для такого же одинокого разума.
22. Общество вынашивает господ, препоручает тем безграничную волю, разрешая собой пользоваться. Когда это же общество понимает, что
совершило ошибку, что-либо изменить оно уже не в состоянии, ведь это
состояние контролируется господином. Колесо сансары. Социальные
институты поочерёдно нагибают пеликанов, маскируя похуизм коннотациями
высшего порядка, а фундамент любого из них не имеет никакой
политической или же экономической природы.
Семьи держатся на сексе, свинге, взаимозачёте и полигамии.
Порядок устанавливают выгоды, а не государство.
Производство изрезано поиском наименьших затрат при наплевательском
отношении к качеству.
Народное образование работает по принципу от-старших-к-младшим, и не
работает по принципу воспитания критического мышления, которым ребёнок
смог бы заместить декламации просроченных родителей.
Институт религии важно потирает нос, молится, понимая, что это ещё никого
не спасало, и выдаёт беспроцентные кредиты всемирной паутине, где все
духовные проблемы можно запросто решить онлайн, пока проповедники
насилуют мальчиков в тугие задницы.
Укрывая нас каким-то дешёвым саваном словоблудия, господа придают
важность любому своему телодвижению. Что бы они ни делали, они всегда и
во всём правы.
Полагать, будто господа владеют каким-то магическим инструментарием, позволяющим манипулировать сознанием пеликана - глубочайшее
заблуждение. Само заблуждение и есть тот рычаг, дёргая который становится
возможным управление сознанием. Это совсем просто: дайте онкобольному
препарат с надписью "ОТ РАКА", и бедняга затолкает в себя столько колёс, сколько вмещает желудок или хотя бы теоретически сносит печень. Никаких
панацей, никаких ремиссий. Биомасса использует всё, что позволит ей ещё
немного подышать чужим воздухом. Если копрофаги скажут больному, что
рак простаты лечится анальным сексом, что сделает отчаявшийся чуть-чуть-
человек? Так и работают инструменты влияния. Если человек - доверчивое
мясо, изредка подающее признаки никому не нужного разума, то такое мясо
