Рокси Слоан - Соблазн 2
Когда она подъезжает к моей квартире, я не выхожу. Я сижу, глядя на распечатанный экземпляр, который отдавался тяжестью в моих руках.
– Я не могу принять это, – тихо говорю я. – Эти деньги. Его дети правы. Они не принадлежит мне.
– Эй? –Джастин смотрит на меня, как на ненормальную. – Мы просто немного прошли через скучное юридическое дерьмо, которое толь доказывает твою правоту.
Я качаю головой.
–Что-то не сходится. Это было неправильно. Кроме вопроса, что мне с этим делать? Я не могу управлять компанией, или многомиллионным фондом!
– Вот почему ты нанимаешь людей, чтобы сделать это за тебя!
Джастин видит панику на моем лице и останавливается.
– Слушай, у тебя шок, я понимаю. Но это хорошая новость. Неужели ты не понимаешь? С помощью этих денег ты сможешь иметь все, что только захочешь. Все!
Но, после моего прощания и ухода из машины, маленьких голос шепчет:
– Не все. Не Вона.
Я тащусь в свою квартиру вверх по лестнице, все еще думая о его пронзительных голубых глазах и восхитительном порочном рте. Как бы ни стараясь, я не могу выбросить его из своей головы.
Никто и никогда не давал мне тех ощущений, которые я получала от него. Никто за все время не прорывался через мою оборону.
С тех пор как мои родители умерли, погибнув в автокатастрофе, когда мне было восемнадцать, я отгородилась от мира. Конечно, я встречалась и продолжала общаться с друзьями, делая вид, что все в порядке, но часть меня всегда чувствовала себя замкнутой. Онемевшей. Именно в такие моменты, когда удавалось установить с кем-то связь, я становилась настоящей.
До него.
– Я искал тебя, детка.
Голос Вона просачивается сквозь мои мысли, и на мгновение я думаю, что выдумываю
его. Но нет, вот он, стоит, прислонившись к моей двери, со скрещенными на груди руками, выглядя настолько хорошо, что его можно съесть в рубашке с белыми пуговицами, темными джинсами и щетиной на подбородке.
И ты знаешь, каков он на вкус.
Восхитительный.
– Мне не нравится, когда ты игнорируешь мои звонки. – Рот Вона кривится в злой улыбке. – Мне придется отшлепать тебя за это.
Я чувствую удар похоти, разрушающую меня, но борюсь, чтобы не потерять контроль.
– Я думала, ты понял намек, – говорю ему я, стиснув зубы. – Я больше никогда не хочу тебя видеть.
Я пытаюсь протиснуться мимо него, чтобы открыть дверь, но шесть футов и два дюйма упругих мышц Вона ни на дюйм не сдвигаются.
– Келли, что случилось? – Смех исчезает с его голоса. – Одну минуту ты умоляла меня трахнуть тебя, а в следующую после тебя осталась одна пыль от шин.
Мои щеки вспыхивают, и я отвожу взгляд.
– Я поняла, что мне там не место, – лгу я. – Я передумала.
Но Вон не хочет это понять. Он хватает меня за руку.
– Посмотри на меня, – он приказывает.Командные нотки в его голосе заставляют мои ноги подкоситься.
Я поднимаю глаза.
Блин, он великолепен. Тень от моего темного крыльца падает на его лицо, выделяя все точеные линии инапряженный взгляд. И этот рот... мой живот сжимается, вспоминая удовольствие, которое он дарил мне этими губами, горячим языком...
– Скажи мне правду, – требует он. – Почему ты убежала?
Я проглатываю унижение.
– Почему тебя это беспокоит? – Я вынимаю ключ, возясь с вязкой, чтобы открыть свою дверь. – Не пытайся притворяться, что это что-то значит для тебя.
– Черт, Келли, – Вон извергает проклятия. – Хватит играть. Просто скажи мне, какого черта я сделал неправильно.
Я ступаю на порог и поворачиваюсь.
– Я слышала, что ты говорил по телефону. – Мой голос усиливается, запинаясь от боли. –Что ты говорил своему другу. Я все знаю, так что даже не пытайся притворяться, что тебе не все равно.
На лице Вона отражается шок, затем выражение его лица успокаивается.
– Что ты слышала? – осторожно спрашивает он.
– Ты хвастался тем, что затащил меня в постель.
Я чувствую в груди укол, просто вспоминая об этом.
– Ты сказал, что со мной все кончено, потому что я умоляла тебя. Ты говорил обо мне так, будто я была какой-то дешевой шлюхой.
Вон выдыхает. Он выглядит почти расслабленным.
– Это все?
Я в изумлении уставилась на него.
– Этого достаточно. А теперь оставь меня в покое.
Я пытаюсь захлопнуть дверь у него перед носом, но Вон толкает ее и входит внутрь.
– Послушай меня, ты все не так поняла.
– Нет..., - я пытаюсь спорить, но Вон перебивает меня.
– То, что ты слышала, это бред сивой кобылы. Я прикалывался с приятелем. Я просто хотел избавится от него, и вернуться к тебе, – объясняет Вон, сделав еще один шаг ко мне. – Прости меня.
Я колеблюсь. Его близкое присутствие меня подавляет.
– Ты не можешь так говорить о ком-то, - протестую я, пятясь назад.
– Я знаю, – говорит он спокойно, подходя поближе. – Я не думал, что ты это услышишь. Он смеялся надо мной неделями, из-за моей одержимости тобой. Я предполагаю, что просто пытался заставить его ревновать. Разве ты никогда не хвасталась чем-то своим друзьям?
– Нет, – мой голос дрожит. Я делаю еще один шаг назад, но чувствую позади себя стену. Уже некуда отступать.
– Ты никому не рассказывала обо мне? – Вон поднимает бровь. Он останавливается всего в нескольких дюймах от меня, так близко, что я чувствую жар его тела.
Боже, как он восхитительно пахнет.
Я качаю головой, не доверяя себе в речи.
– Это верно, – голос звучит насмешливо. – Я твой маленький грязный секрет.
Он наклоняется ко мне, прижав руки к стене по обе стороны от моего лица. Его тело не касается меня, но все же, прижимает меня на месте.
– Ты не хочешь, чтобы кто-то знал, не так ли? – он шепчет. – Как ты становилась влажной, только от одной мысли обо мне. Как ты весь день сидела за столом, фантазируя о моем языке, скользящем по твоей заднице.
Он гладит большим пальцем по моим губам, и я издаю всхлип.
Я должна оттолкнуть его. Он может лгать. Мой разум подсказывает мне не доверять ему и прогнать. Сказать ему «нет». Но его нечестивые, порочные слова – моя погибель.
– Или, может быть, ты не хочешь кончить мне в рот, – размышляет он, опускаясь ниже. – Не тогда, когда есть столько способов трахнуть это прекрасное тело. О которых ты даже не могла мечтать.
Когда он обеими руками берет мои груди, твердо сжимает своей хваткой, у меня кружиться голова. Его пальцы жестко щипают мои соски, и я стону от удовольствия.
– Это будет весело, – Вон делает паузу, глаза темнеют и начинают блестеть. Он сжимает мою грудь вместе, делая между ними впадину.
– Я засуну свой член прямо сюда, - говорит он, с каждым словом сжимая их.
– Так что ты сможешь лизать головку, пока я буду трахать твою грудь. Да, ты будешь выглядеть чертовски хорошо с моей спермой, стекающей по твоим сладким соскам. Ты же хочешь этого, разве нет?
Я задыхаюсь, ощущения переполняют меня. Между ног поднимается глубокое давление, нуждающееся в нем, которое я чувствовала поздно ночью, не имея ничего, чтобы утешить себя, кроме воспоминаний, и своих собственных пальцев.
Но теперь, Вон так близко, шепчущий такие грязные вещи мне на ухо – боль становится невыносимой. Жаждущей его.
-– Нет, я думаю, что ты хочешь меня здесь. – Вон отстраняется, и внезапно толкается между моими бедрами, прижимаясь ко мне с убийственной точностью, что заставляет стон сорваться с моих губ. – Прямо. Здесь.
Пальцы барабанят мучительный, жесткий ритм по моему опухшему клитору. Даже через ткань моей юбки и трусиков, этого было достаточно, чтобы удовольствие прокатилось по всему моему телу.
Мои ноги подкашиваются, и я прислоняюсь к стене.
– Ты хочешь мой член, глубоко толкающийся внутри тебя, – шепчет Вон, ускоряя темп, что поднимает меня все выше и выше.
– Ты хочешь каждый мой чертов дюйм, полностью. Я нагну тебя и трахну прямо здесь, напротив стены, пока от стонов ты не сойдешь сума. Ты будешь настолько громкой, что соседи будут звонить в полицию, – продолжает он, удерживая мой взгляд, ускоряя трение.
– Но тебе будет все равно, не так ли? Потому что ты будешь чувствовать блаженство. Они найдут тебя на коленях, с моим членом, похороненным в твоей глотке, но ты не остановишься, даже не сдвинешься, пока я не скажу, потому что Я. Пока. С. Тобой. Не. Закончил.
С каждым словом его пальцы двигаются сильнее, пока он вдруг не отстраняется, иот отчаяния вскрикиваю. Я уже близко к краю, мое тело дрожит, нуждаясь в его прикосновениях.
– Вон, – задыхаюсь я, хватаясь за стены для поддержки.
– Что? – он требует, а его лицо темнеет.
– Пожалуйста, – умоляю я, не заботясь о том, что минуту назад поклялась никогда не простить его. Все, о чем я могу думать – боль в моем теле, голодная нужда, овладевающая мной.
