Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия
Тьфу ты, черт! Юноша с маху влетел в топь, провалился, почти по колено, хорошо – в сапогах: жарко, зато по лесам‑болотам ходить удобно. Выругался, выбрался на сухое – чу! Позади кто‑то плюхал по топи, такое впечатление – босиком. Да ведь и вправду – босиком! И в ярко‑зеленых шортах. Пацан из той троицы, светленький, темноглазый… как его? А, все равно не вспомнить.
– Я тебя кричу – кричу, а ты будто не слышишь, – обиженно промолвил пацан. – Сам ведь просил в тракторе посидеть.
Опа! Лешка не скрыл улыбки. Вот, славно как вышло, уж теперь‑то он безо всякой опаски в Касимовку сходит.
– Че ж ты раньше‑то… – посетовал он. – Вместе бы и шли.
– Не знаю, – мальчишка пожал плечами. – Вообще‑то, я не очень‑то и хотел, – вдруг честно признался он. – Да парни там пить стали, а я…
– Ну и не шел бы, раз не хотел, без тебя б управился, – усмехнувшись, Лешка подал пацану руку. – Вылезай, давай, чего в луже‑то встал?
– А еще – трактор охота посмотреть, – сверкнув глазами, признался мальчишка. – И… может, ты мне еще и порулить дашь?
– Ага… – желчно усмехнулся Лешка. – На Курской дуге.
– Не‑а, – пацан тоже засмеялся. – На Курской дуге не надо. Лучше уж тут, до поселка, а?
Он посмотрел на Лешку с такой надеждой, что тому вдруг почему‑то стало стыдно – ведь получалось бы, что он обманет этого своего помощника… Хотя как‑нибудь в следующий раз…
– Ладно, там видно будет… Ну, пошли, что ли?
– Пошли…
– Да, – на ходу обернулся Лешка. – Тебя как зовут‑то?
– Вовка.
– А меня… впрочем, сам знаешь. Дружки‑то твои сейчас там, на пляже, пьют, поди?
Вовка вздохнул:
– Пьют. Витек спирта отлил у матери. Она у него торгует.
– А ты, значит, не захотел?
Вообще‑то, говоря честно, Лешке было наплевать, чего там захотел или не захотел какой‑то малолетний шкет, и черт‑то с ним, просто вот надоело идти молча, а этот Вовка – какой‑никакой собеседник. Вот и спрашивал.
– Не захотел…
– Так и не пил бы!
– Ага, тебе легко говорить. – Вовка обиженно замолк.
А Лешка, между прочим, очень хорошо его понимал, особенно в этом вопросе – пить или не пить, курить или не курить и все такое. Предложили выпить, а ты отказываешься? Да ты маменькин сынок, скелочь пузатая и никто с тобой водиться не будет, наоборот, засмеют. А вот, ежели выпил, да так много, что облевался, обмочился да уснул где‑нибудь под крыльцом клуба – вот тут ты герой! Настоящий герой, не придуманный. Все тебя сразу зауважают, да и сам ты будешь иногда вспоминать этак небрежненько, но со значением, для пущей важности вставляя в речь легонькие матерки: мля, вчера с Колькой Шмыгиным пили, мля, все, что горит…
И вот потом пройдет лет пять, а то и того меньше – и идет по деревне этакое пропитое чудовище: помятое, с бланшем под глазом, изо рта – перегар на гектар, работать уже не может, да и не очень‑то хочет, честно говоря, предел мечтаний – насшибать рублей двадцать на спирт. А ведь еще не так давно был первым парнем на деревне, крутым себя считал, ну а сейчас – да кому ты нужен, лузер?! И жалеть таких не стоит – сам во всем виноват.
Лешка про себя усмехнулся – вообще‑то, это не его собственные мысли были, а все того же Василия Филипповича, старшего воспитателя. Но – правильные мысли, Василий Филиппович не из тех людей, чтоб пургу гнать.
А Вовка этот ничего себе – умный. Надо ж, сразу сообразил: чтобы не пить – на Лешкину просьбу нужно откликнуться. Теперь‑то с него взятки гладки, теперь никто из пацанов деревенских, тот же Витька – не скажет язвительно, что, слабак, мол – пить отказался. Причина уважительная – Лехе – практиканту помогал с трактором.
Ну, вот он, трактор, синий МТЗ‑82: мощность 81 л.с., масса 3 тонны, число передач – вперед – 18, назад – 4, относится к тракторам тягового класса 1,4, эффективно используется при возделывании и уборке технических и овощных культур…
Осмотрев трактор – все вроде на месте, Лешка вытащил из сапога потрепанную, в мягкой обложке, книжку, недавно найденную в местной библиотеке. «Дипломатия Святослава» – так книжка называлась, и читать ее Лешке было интересно.
– Леша, а трудно трактора изучать? – заглядывая в глаза, тут же пристал Вовка.
Лешка презрительно пожал плечами:
– Ха – трактора! Ты б, Вовка, лучше про хазар да ромеев спросил!
– Ромеи? А что это?
– Не «что», а «кто»! Люди были такие в Средние века. Ух, и хитрые!
Вовка присел на корточки у самого трактора и присвистнул:
– Ну, ни фига ж себе, засел!
И в самом деле, было от чего свистеть – трактор застрял в болотине аж по самые ступицы, и теперь угрюмо синел посреди коричневато‑зеленой трясины, с укоризной поблескивая стеклами. Рядом, на кочках, валялись прогнившие жерди гати, собственно, по ним Лешка тогда и выбрался.
– Что ж ты по гати‑то поехал? – Вовка поднял глаза.
– А что, по Курской дуге надо было? – огрызнулся Лешка. – Темно ведь. В общем, ты тут посиди, покарауль, а я быстро.
Махнув рукой, юноша зажал в ладони тетрадку и быстро зашагал прочь.
– Леш, а Леш, – догнал его Вовка. – А можно в кабине посидеть?
– Посиди, – Лешка пожал плечами. – Только, ты когда забираться будешь, смотри, в болотине не утопии.
– Не утопну! – рассмеялся Вовка. – Я ловкий.
В Касимовку вела раздолбанная лесная дорога, по обе стороны заросшая молодым ельником и кустами малины. В другой раз Лешка, конечно, не упустил бы случая полакомиться ягодами, но только вот сейчас совсем не было времени. До Касимовки километров пять – пока‑а добредешь! – а ведь еще и бабку Федотиху найти надо спирт купить, да заглянуть в общагу – кассетник с собой прихватить, чтоб веселей ждалось. На все про все – примерно час, плюс два – на дорогу. Нет, малину есть некогда, в другой раз как‑нибудь. Правда, если попутный лесовоз попадется…
Лешка остановился, прислушался – нет, ни двигатель не рычит, ни пил не слышно. Вот так всегда, когда не надо, лесовозы эти так и шныряют, так и шныряют, а вот когда надобно – фиг с маслом! Ну и черт с ними. Вовка в тракторе сидит – не страшно, уж всяко не разберут, побоятся. Местных пацан всех знает, а чужие здесь не ходят: больно уж места глухие.
Лешка раскрыл тетрадку – загодя готовился к экзаменам.
Так вот и шел парень, с тетрадкой. Учил. А чего зря время терять?
Лесная дорога, обогнув холм, выбралась на грунтовку, идти сразу стало гораздо легче – не надо было перепрыгивать лужи. Лешка повеселел – до Касимовки оставалось три километра, – прибавил шагу, даже принялся напевать:
Я свободен,
Словно птица в вышине…
Нравилась парню «Ария», а еще «Король и Шут», «Наив», «Кукрыниксы», «Тринадцатое созвездие» и уж совсем не нравилась «гнусная попсятина» типа «Фабрики звезд» – вот уж чего терпеть не мог. Воспитатель, Василий Филиппович, с музыкальными Лешкиными вкусами и пристрастиями соглашался, правда, предупреждал, что по сему предмету людей судить не стоит, если человек слушает «россиянскую» попсу, так это еще не значит, что он полный дебил. Хотя, наверное, где‑то рядом.
Мы верим, что есть свобода,
Пока жива мечта…
Ага! За поворотом, за ельником, замаячили наконец домишки Касимовки. Два трехэтажных, панельных, с балконами, один двухэтажный кирпичный, остальные – деревянные: выкрашенный выцветшей голубой краской клуб, построенный еще пленными немцами, сельпо с оставшейся еще от старых времен вывеской «Магазин ОРСа», почта. Около магазина, на площади, стоял молоковоз – сто тридцатый «ЗИЛ» с желтой цистерной, видать, водила решил заглянуть за пивком. Лешка сунул руку в задний карман старых джинсов, пересчитал имевшуюся наличность – вздохнул. Пересчитывай не пересчитывай – а все равно денег больше не станет. Пятьдесят рублей – десятками – ну еще мелочь – рубля три, точнее – два восемьдесят. Рублей тридцать – на спирт, двадцать – на хлеб, растянуть до понедельника – там аванс обещали. Ну, крупа еще оставалась, макароны, тушенки банка… Рашид обещался с фермы молока принести… Жить можно. А, может, на спирте сэкономить? Тем более, говорили, что он у Федотихи дешевый. Обойтись двумя червонцами, столько же – на хлеб, а на двенадцать – двенадцать восемьдесят – купить в сельпо пива. Как раз на банку «Охоты» хватит – а то жарко!
Произведя такие расчеты, Лешка повеселел и резко свернул к магазину. У дверей сельпо, на лавочке, развалясь, сидел рыжий кудлатый парень с широким, несколько простодушным лицом и вдумчиво листал какой‑то гламурный журнал, от обложки которого то и дело отражались веселые солнечные зайчики. Отражались и прыгали прямо Лешке в лицо.
Юноша прищурился и, узнав в рыжем парне шофера молоковоза, вежливо поздоровался:
– Привет, Коля. Как жизнь?
– Бьет ключом! И все по голове, – пошутил водитель. – Ну, что, вытащил трактор‑то?
Лешка вздохнул:
– Пока нет. Вечером дядька Ваня Иваничев обещал на «дэтэшке» дернуть.
– На «дэтэшке». – Николай мрачно сплюнул наземь. – Тут не трактором, тут груженым «Камазом» надо. Хорошо засел‑то?
