Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия
Ага, потому что астероида больше не существует, мысленно согласился с ним Фалей, навострив уши. Но оператор не посмел бы упорствовать в таком глупом розыгрыше, разве не так?
– Кто на борту? – быстро уточнил Фалей, решив проявить инициативу.
– Рядовой «сорок семь».
– Впустить.
– Что это ты себе позволяешь, лейтенант? – больше для порядка буркнул капитан Слоут, слишком ошеломлённый новостью, чтобы злиться по‑настоящему.
Зашипел шлюз, створки разъехались в стороны. В коридор шагнул «сорок седьмой»… Глаза лейтенанта Фалея буквально полезли из орбит. Рядом сдавленно выругался Слоут. Внутрь корабля шагнул не «сорок седьмой». А лишь то, что от него осталось. Остатки бронедоспехов, обмундирования и снаряжения на бойце были изуродованы и оплавлены до неузнаваемости, свисая клочьями. Сквозь рваную плоть на груди и руках проступали кости. Лицо превратилось в чудовищную обугленную маску, обнажавшую череп, в глазницах которого вращались ещё живые глаза. Такого не могло быть. Такие ранения несовместимы с жизнью…
«Сорок седьмой» окинул внимательным взглядом застывшую при виде его компанию и направился в сторону капитана Слоута, равнодушно переступив через трупы штурмовиков, до которых манипуляторы медкиберов ещё не добрались.
– Вот злободрянь, – вырвалось у Фалея, – а он и вправду такой крутой, как говорил лорд Джафас. Солдат, доклад по форме… Солдат, какого… стоять! Стоять, кому сказал!
Нападение было стремительным, как блеск стали на летящем клинке. Силуэт «сорок седьмого» словно размылся, устремившись к капитану Слоуту.
Фалей открыл огонь на поражение. Очередь плазменных зарядов впилась в тело монстра в человеческом обличий, превратив его в пылающий факел, и все равно не смогла остановить.
Капитан, как бы пренебрежительно ни относился к его профессиональной подготовке Фалей, тоже не был беспомощным младенцем. Сообразив, что не успевает вскинуть и взвести для стрельбы плазмоган, Слоут выхватил вибронож из крепления на левом запястье, плавно скользнул в сторону, уклоняясь от прямого контакта, и коротким, отточенным движением рубанул лезвием по шее противника…
Правая рука «сорок седьмого» выстрелила вперёд… И Фалей увидел, как обнажившаяся до костей кисть с кровавым всплеском выходит из спины капитана, пробив его насквозь вместе с любимым теллароновым плащом. После чего монстр выдернул руку и, не обращая ни малейшего внимания на свою жертву, замертво рухнувшую ему под ноги, застыл по стойке «смирно».
Фалею потребовалось несколько секунд на осмысление ситуации. Он и сам не смог бы объяснить, что именно удержало его от того, чтобы разрядить в «сорок седьмого» всю обойму своего «мини». Если бы не эти несколько секунд полной неподвижности…
– Ты, гамнюк, – выдохнул лейтенант Фалей, когда к нему снова вернулся дар речи (он уже сообразил, что этот чадящий урод на него нападать не собирается). – Зачем ты это сделал?
– Выполнение приказа, – обугленные губы едва шевельнулись, но ответ Фалей все же расслышал.
– Какого ещё приказа! – заорал Фалей. – Мудрила жареная, что ты… Постой. Доложи о последнем полученном приказе.
– Уничтожить капитана Слоута. Другие приказы от любых лиц игнорировать до выполнения текущего.
– Кто отдал приказ?
– Сержант Додоцет.
У Фалея возникло сильное желание врезать монстру по зубам… Он отстегнул и сдвинул на затылок лицевой щиток шлема, смахивая лопатообразной ладонью с лица крупные капли пота.
Все оказалось исключительно просто. Маленькая месть маленького сержанта. Вот тебе урок, лейтенант, сказал себе Фалей. Хороший, эффектный и эффективный урок, как не следует поступать со своими подчинёнными. Фалей вдруг почувствовал, что за какие‑то мгновения он состарился лет на десять. И устал на столько же. Кстати, в смерти шефа была и положительная сторона – этот монстр только что повысил его, лейтенанта, в должности. С заместителя до начальника службы безопасности Дома Велсайтов. Пусть временно, а там видно будет… Но как он мог уцелеть? После ядерного взрыва? Видимо, его зацепило только краем, уже при отстыковке с астероида… И где только лорд откопал это фантастическое чудовище?
– Принято. Рядовой, топай к своему контейнеру, в котором прибыл, и ложись в замороз…ку.
«Сорок седьмой» оседал. Похоже, запас невероятной жизненной энергии все‑таки подошёл к концу. Обугленное, разодранное подобие человека оседало на пол, пузырясь розоватой жидкостью в многочисленных ранах, быстро превращаясь в расползающееся месиво…
Фалей посмотрел на груду костей и плоти возле своих ног, снова смахнул пот со лба и, очнувшись от ступора, вспомнил наконец о своих пленниках. Лорд Джафас будет доволен, несколько отстраненно подумал он, снова протягивая руку, чтобы схватить Ксарру Хойт за подбородок и заглянуть в её бешеные глаза. Ему показалось, это хороший способ вернуть себе ясность мышления.
Видимо, тоже ошеломлённые случившимся, солдаты ослабили бдительность. Немыслимым вывертом, изогнувшись в руках охранников, Хойт ударила лейтенанта ногой. После чего солдаты, спохватившись, сшибли и распластали её на полу ничком.
– Женщины в последнее время определённо ко мне неравнодушны, – задумчиво произнёс Фалей вслух, машинально потирая броневую пластину, защищавшую пах. – Но лорд Джафас все‑таки будет доволен.
Сагиб Кримсарт
Когда сходишь с ума, время – понятие относительное. Вернее, времени нет. Потому что ты в такие моменты не существуешь. Вместо тебя есть лишь какое‑то больное, страдающее существо со слабыми проблесками разума, не осознающее ни себя, ни того, что происходит вокруг…
Именно по этой причине я не знаю, сколько прошло времени – несколько часов или несколько суток, прежде чем безумие начало отпускать. Я уже упоминал, что нервная система после промывки мозгов отторгает любую нейроэлектронику, а первое, что я заполучил, когда в бессознательном состоянии был доставлен в эту камеру – пси‑охранника на череп. Охранник – вариант лоцмана. Только настроен не на то, чтобы предоставлять удобный пользовательский интерфейс, а на то, чтобы контролировать действия пользователя. Шаг влево, шаг вправо… Заряд боли.
Короче – когда я очнулся и осознал факт наличия пси‑охранника, началась ломка. Минут пять я сидел, как натянутая до предела струна, и вслушивался в свои ощущения. Когда глотаешь боевой наркотик, а потом получаешь заряд станнера, по коже словно гуляет пламя, а нервы – как раскалённые провода. Мы с Менгой с лихвой вкусили всех этих прелестей, собравшись поиграть с экипажем корвета в кошки‑мышки, но нас переиграли. Достаточно было одного‑единственного стона – и игра в «бессознанку» сорвалась. Я не виню Менгу – боль и в самом деле была адской, а опыта переносить подобную боль у неё не было. Теперь ад ждал меня. Я понимал, что могу и не пережить ломку, но выбора не было. Мне сразу стало ясно, где я нахожусь – достаточно было бросить взгляд вокруг и убедиться, что тебя окружают голые серые стены камеры площадью два метра на полтора. Прибавим к этому специфические ощущения от искусственной гравитации, создаваемой на орбитальных объектах, плюс одежда – на мне была серая роба без карманов. Похоже, я попал на ту самую станцию, где на людях проводят чудовищные эксперименты. И, скорее всего, меня ждала участь парня, который в том злоклятом ролике за считанные минуты был превращён в монстра. Люди лорда Джафаса, доставив меня сюда, выполнили два дела сразу – замели следы и предоставили новый материал для экспериментов. Дёшево и сердито… Поэтому никто не обратит внимания на то, что будет твориться со мной в этой камере. Я был вычеркнут из списка живых.
Пять минут… Нервы уже горели, в висках стучали молоты, раскалывая голову на части, а реальность раскачивалась перед глазами, чтобы вскоре треснуть и рассыпаться на мелкие осколки…
Менгу я почувствовал сразу. Она была недалеко. Скорее всего, в такой же камере. Она была жива, в сознании и не особенно страдала – действие станнера уже прошло. Единственный положительный момент. Потому что она дожидалась той же участи, и я ничем не мог ей помочь. Пси‑охранник – действенное средство даже для тех, кто владеет телепортацией. У меня была мысль сделать прыжок вслепую, ориентируясь на её местонахождение – очень рискованный прыжок, но в моем положении не приходится заботиться о здоровье. Дальше этой мысли дело не пошло – уловив мотив, пси‑охранник тут же вонзил в висок тупой ржавый гвоздь. Ощущение было именно таким. Боль была ослепляющей и беспощадной. И это было последнее, что я помнил из своих первых минут сознательного пребывания на станции. Потому что эта попытка спровоцировала приступ нейроаллергии раньше, чем я ожидал – зияющий багровым пламенем зев ада, грохоча гигантскими молотами, надвинулся и поглотил моё «я»…
