Ив Греве - Мето. Мир
— Ты мне не расскажешь?
— А ты хочешь?
— Нет, не очень. Боюсь, что им удастся меня расколоть.
Мы решаем немного вздремнуть, и я смотрю, как она спит. Пользуясь возможностью, я пишу маленькую записку и засовываю в ее вещи:
307153751. Съешь после прочтения.
Глава VIII
На обратном пути у нас с Хуаном завязывается беседа. Он сообщает, что его брата Суля два дня назад арестовали и завтра ночью он собирается устроить ему побег. Я рассказываю о наших подвигах в ночь Большого пожара.
— Я не сомневался, что это были вы. Теперь, в целях устрашения, власти введут комендантский час, проверку документов и массовые аресты. Надеюсь, в конце концов население отреагирует на это и присоединится к нашей борьбе.
— Мне нужно, чтобы через пару дней ты помог мне эвакуировать еще одного человека.
— Снова красивую девушку?
— Нет, взрослого мужчину. Его насильно удерживают Рваные Уши, и он называет себя Черпаком.
— Если это твой друг, нет проблем.
Затем Хуан рассказывает о своих родителях, от которых он ушел в день своего восемнадцатилетия: не смог смириться с тем, что они так легко подчинились закону и отказались от его брата.
— Теперь-то я думаю, что у них просто не было выбора, — все равно это лучше, чем всей семьей покончить с собой, как мои соседи.
— Какой кошмар!
— Их флигель служит теперь «фальшивым домом», где прячутся дети, а взрослые активисты приходят туда во время полицейских проверок, чтобы загримироваться и прикинуться любящими родителями.
— Как твой брат сумел избежать отправки в Дома?
— Его предупредил сосед, и ему удалось скрыться. Моих родителей долго подозревали в сообщничестве и укрывании, так что власти чуть было не увезли меня вместо него. После нескольких недель розысков и дознаний следователи наконец убедились, что родители говорили правду.
— Ты еще видишься с ними?
— Нет.
Мы больше не произносим ни слова до самого острова и даже стараемся не смотреть друг на друга. От него веет глубокой грустью: я слегка касаюсь его плеча на прощание и замечаю в ветровом стекле отражение его натянутой улыбки.
— Ну что, Мето, уже вернулся? Без Иеронима?
— Да, Цезарь, но это вопрос времени. Я дважды встречался с ним, и он поверил в мою искренность. Захват власти обитателями острова пока что кажется ему невозможным, но я убедил его дать мне шанс. К нашей следующей встрече нужно будет представить ему реалистичный проект. Если хотите, с вашей помощью я разработаю правдоподобный план нападения. В случае успеха он обещал вернуться на остров и помочь мне.
— Если я правильно понимаю, от меня требуется, чтобы я позволил тебе идеально подготовить наше собственное уничтожение?
Внезапно Цезарь разражается нервным смехом, что становится для меня полной неожиданностью. Но вскоре он берет себя в руки и вновь обращает ко мне свое гладкое лицо и непроницаемый взор.
— Расскажи во всех подробностях о своем пребывании на континенте.
Я начинаю обстоятельный рассказ о своей вылазке, умалчивая о конфиденциальных (как я надеюсь) разговорах с Каэлиной и своем визите к Марку.
— Это все? Хорошо. Мы получили аналогичные сведения, и у нас нет никаких оснований сомневаться в твоем докладе… если не считать одной детали: ты снова намеренно прошел мимо резиденции Марка-Аврелия в тот самый момент, когда он выезжал со своим эскортом. Опять совпадение? Может, объяснишь, наконец, почему тебя туда так влечет, Мето?
— Я пошел туда… из-за вас.
— Как это? — спрашивает Цезарь, резко повышая тон.
— В прошлый раз ваши подозрения и требования сознаться в том, чего я не понимаю, вызвали у меня желание пойти и присмотреться. Я убежден, что вы скрываете от меня какие-то факты моего прошлого, и этот человек, возможно, связан с моей прежней жизнью…
— Довольно! Не забивай себе голову всякой ерундой. Перестань фантазировать и просто повинуйся. На сегодня все.
Он решительным шагом выходит из комнаты.
Жан-Люку получше, но при ходьбе он все еще спотыкается. Остальные продолжают его игнорировать.
— Мне разрешили ежедневно гулять с тобой на свежем воздухе. Я пока еще не в форме, но делаю успехи.
Мы бредем пару минут молча, но когда немного отходим от Дома, я спрашиваю:
— Что интересного произошло за время моей поездки?
— Дом полнится слухами о Юпитере и его преемнике. Уже несколько раз объявляли о его смерти, а затем опровергали эти сообщения. Цезари только об этом и твердят. Ромул появляется все чаще и чаще. Однажды после обеда я проснулся из-за бурного спора в коридоре. Ромул кричал, угрожал и оскорблял своих собеседников. По-моему, даже вмешались солдаты.
— А что члены группы «Э»?
— Им не дает покоя другая проблема — ты. Они считают тебя внутренним врагом. По их мнению, ты — опасный человек, за которым нужно следить.
— Это мы уже проходили у Рваных Ушей. Ты не в курсе, не нападают ли они на моего друга Клавдия?
Он отрицательно качает головой в ту самую минуту, когда нас догоняют двое членов группы в комбинезонах для бега. Я узнаю неуклюжую походку Стефана. Они останавливаются поодаль, но все же достаточно близко, чтобы можно было нас слышать. Мы молчим, и, хотя искаженные звуки, доносящиеся из-под масок, разобрать невозможно, понимаем, что они нам угрожают. Поскольку мы демонстрируем безразличие, их агрессия выливается в удары по ногам и тычки в спину. Наши коллеги идут на открытый конфликт, мой товарищ не в силах дать отпор, а один я с ними не справлюсь. Мы решаем ускорить шаг и побыстрее вернуться в Дом. Я иду сзади, чтобы подгонять своего друга и заслонять его собственным телом. Я отчаянно пытаюсь совладать с приступом гнева, который поднимается у меня в груди. Нужно соблюдать спокойствие, если я хочу остаться целым и невредимым и довести свой план до конца — это мой долг перед собратьями. Как только мы ступаем в коридор, удары прекращаются. Жан-Люк просит не провожать его до санчасти. Я захожу к себе в комнату, чтобы переодеться, и решаю навестить Цезаря 1.
Он сидит за письменным столом, углубившись в чтение документов, и улыбается, давая понять, что мне придется подождать, пока он освободится. Минут через двадцать Цезарь поднимает голову и обращается ко мне:
— Я только что видел, как твой друг возвращался в санчасть. Он выглядел удрученным. Прогулка не задалась?
— Нет, я ничего не заметил.
— Тогда по какому поводу ты меня беспокоишь?
— Мне нужно встретиться с военачальниками. Я должен знать как можно больше имен и лиц, чтобы доказать Иерониму, будто я пользуюсь мощной поддержкой армии и моя цель вполне достижима.
— И речи быть не может. В их квартал штатским вход воспрещен.
— Но, Цезарь, от этого зависит успех задания!
— Тебе вполне хватит списка с фотографиями.
— Наш противник хитер и недоверчив. Он знает остров, как свои пять пальцев. Я должен вникнуть во все детали местного устройства, иначе он поймает меня в ловушку. Если вы не доверяете мне, тогда лучше вообще от отказаться от нашего плана.
— Решение об этом должно быть принято на самом верху, иначе мы бы давно уже так и сделали.
Я ужинаю в одиночестве, а потом сразу иду спать. Я в полном изнеможении, но, войдя в комнату, обнаруживаю на своей кровати Ромула. Судя по виду, он сам не свой.
— Насилу тебя дождался. Ты мне нужен — отец в коме. Это пока что секретная информация. Цезари хотят назначить его преемником моего брата, но мне удалось убедить Рема, что нельзя позволять другим людям принимать за нас решения. Мы устроим борцовский поединок, и ты будешь моим секундантом. Проигравший обязуется покинуть остров и никогда больше не возвращаться.
— Почему ты непременно хочешь продолжить дело отца? Хочешь, чтобы тебя боялись и ненавидели?
— Я наконец-то почувствую вкус жизни.
— Что ты будешь делать со своей властью? Изменишь положение вещей?
— Конечно. Так ты согласен?
— Да, Ромул, но мне нужно встретиться с Клавдием.
— Он зайдет завтра.
— А в другие вечера?
— Как хочешь. Мето, тебе нужно быть начеку. Когда я в последний раз говорил с отцом, он велел следить за тобой: многие здесь мечтают, чтобы ты куда-нибудь исчез. Отец сказал, что, несмотря на твои прошлые ошибки, он восхищается тобой, твоим блестящим умом и смелостью. Он даже сказал, что хотел бы иметь такого сына, как ты, и я обиделся.
Я засыпаю прямо в одежде, и вскоре меня уже будит Аттик. Я потягиваюсь, чтобы тут же не заснуть снова.
— Мето, ходят слухи о смерти Юпитера. Слуги волнуются: они боятся, что к власти придет один из его сыновей — умственно отсталый злодей Рем или кровожадный безумец Ромул. Подавляющее большинство не верит в перемены к лучшему. Все, чего хотят слуги, так это поскорее умереть, надеясь, что смерть не будет слишком мучительной, и лишь немногие продолжают мечтать о всеобщем восстании.
