Артур Хейли - Перегрузка
– Ты что же, и в самом деле хочешь помочь этой шлюхе пригвоздить нас к позорному столбу?
– Называя ее так, ты ничего не изменишь, – терпеливо объяснила Ван Бэрен. – Порой вы, стоящие у руля, не понимаете, что такое связи с общественностью.
– Если этот случай является примером такого непонимания, то ты чертовски права!
– Послушай, мы же не можем всех их победить. Я признаю, что Нэнси до ужаса надоела мне вчера, но когда я подумала хорошенько, то поняла, что она просто решила написать об этом вертолете, что бы мы ни делали, ни говорили. Поэтому-то я и хочу дать ей точные цифры, ведь если она спросит у кого-то другого или же ударится в предположения, то наверняка возникнут преувеличения. И еще. Сегодня я буду честна с Нэнси, и она будет знать это. В будущем, когда что-то еще случится, она мне поверит, а это сыграет свою роль.
– Навряд ли я дождусь, что эта кислоротая киска напишет что-то приятное, – с сарказмом заметил Ним.
– Увидимся за завтраком, – сказала вице-президент компании, уходя. – И сделай одолжение, остынь.
Но он не успокоился и все еще кипел, разрывая голубой конверт. В нем лежал один листок бумаги, такой же голубой, как и конверт. Наверху было напечатано: “От Карен Слоун”.
Вдруг он вспомнил. Карен говорила: “Иногда я пишу стихи. Хотите, я пришлю вам что-нибудь?” И он ответил: “Да”.
Слова были аккуратно отпечатаны.
Сегодня я друга нашла,
А может, он нашел меня,
Судьба то была, случай иль случайность,
Предопределенность – как назвать?
Или мы карликовые звезды,
Чьи орбиты, начертанные в начале времени,
В нужной точке пересеклись?
Хотя мы никогда и не узнаем, не важно!
Ибо инстинкт подсказывает мне,
Что наша дружба будет расти.
Как многое в нем мне нравится:
Его тихие шаги, тепло,
Кротость и ум,
Благородное лицо, добрые глаза
И открытая улыбка.
"Друг” – значение слова непросто определить,
И все же, все же он – друг для меня,
Тот, кого даже сейчас я надеюсь снова встретить.
И я считаю дни и часы до второй встречи.
Что еще сказала Карен тогда в своей квартире? “Я могу даже печатать на машинке. Она у меня электрическая, и я печатаю, держа в зубах палочку”.
Ним представил, как она медленно и аккуратно подбирает только что прочитанные им слова, представил ее светловолосую голову – единственную часть тела, которой она могла двигать, – занимающую прежнее положение после каждой трудной попытки нажать на клавишу. Ему захотелось узнать, сколько черновиков исписала Карен, прежде чем вложила письмо в конверт.
Неожиданно его настроение переменилось. Горечь предыдущего момента прошла, и ее место заняли теплота и благодарность.
По пути на завтрак Ним встретил Уолтера Тэлбота-младшего. Ним не видел Уолли со дня похорон его отца. На какой-то момент Ним смутился, вспомнив свой недавний визит к Ардит, но потом осознал, что Уолли и его мать вели отдельную, независимую друг от друга жизнь. Уолли радостно приветствовал его:
– Привет, Ним! Как тебя сюда занесло?
Ним рассказал ему о двухдневном брифинге для прессы, а потом спросил:
– А тебя?
Уолли взглянул на проходившие над ними высоковольтные линии.
– Наш патрульный вертолет обнаружил разбитые изоляторы на одной из опор: похоже, охотник использовал их в качестве мишеней для тренировки. Мои ребята заменяют всю гирлянду, работая на линии под напряжением. Надеемся к вечеру закончить.
Пока они разговаривали, подошел какой-то человек с копной ярко-рыжих волос и здоровым загаром. Уолли представил его – Фред Уилкинс, техник компании.
– Рад видеть вас, мистер Голдман. Я слышал о вас и часто видел по телевизору.
– Как ты понял из его внешности, Фред живет здесь, – пояснил Уолли.
– Как вам лагерь? Не чувствуете себя одиноко?
Уилкинс многозначительно покачал головой:
– Только не я, сэр, и не моя жена. И нашим детям здесь нравится. – Он глубоко вдохнул. – А какой воздух! Никакого сравнения с городским. Много солнца, и рыбалка что надо.
Ним рассмеялся.
– Надо бы сюда приехать в отпуск.
– Папа, – пропищал детский голосок. – Папа, почтальон пришел?
Все трое повернули головы: им навстречу бежал маленький мальчик. У него были милое веснушчатое личико и ярко-рыжие волосы, безошибочно указывающие на его отца.
– Только почтальон компании, сынок, – сказал Фред Уилкинс. – Почта откроется через час. – Он объяснил остальным:
– Денни встревожен, потому что сегодня его день рождения. Он ждет каких-нибудь посылок.
– Мне восемь лет, – смело вступил в разговор мальчик. Для своего возраста он выглядел сильным и крепким. – У меня уже были подарки. Но могут быть еще.
– С днем рождения, Денни! – сказали Ним и Уолли хором. Через несколько минут они расстались, и Ним продолжил свой путь по направлению к домику для посетителей.
Глава 16
В темноте туннеля отводного канала среди мощного грохотания стремительно рвущейся воды послышался крик корреспондента “Окленд трибюн”:
– Если я переживу эти два дня, то закажу на недельку поминальный стол.
Несколько человек рядом с ним улыбнулись, но покачали головами, не в состоянии ничего услышать из-за всезаглушающего грохота воды и пробок из гигроскопической ваты в ушах. Материал для пробок, который лишь немного приглушал шум в туннеле, им дала Тереза Ван Бэрен. Это было после того, как группа спустилась по крутой раскачивающейся лестнице туда, где двадцатью футами ниже вода из отводного канала станции “ДэвилТейт-1” с шумом впадала в реку Пайнридж.
Пока они рассматривали пробки для ушей, готовясь войти в туннель, кто-то крикнул:
– Эй, Тесе! Почему ты ведешь нас через заднюю дверь?
– Это вход для мастеров, – ответила она. – Ас каких это пор вы заслуживаете большего? К тому же вы все время стонете, что вам нужен колорит для репортажей. Так вот он.
– Колорит? Там? – скептически спросил лосанджелесец, всматриваясь в темноту, освещаемую лишь несколькими тусклыми лампочками. Туннель был пробит в твердой скале. Левая сторона оставалась необработанной с момента прокладки. Лампочки находились под самым потолком. Между ними и бурлящей водой был подвешен узкий мостик для посетителей с веревочными поручнями по обе стороны.
За завтраком Ним Голдман уже объяснял, что они увидят:
– Гидроэлектростанцию, полностью размещенную под землей внутри горы. Потом мы поговорим о проектируемой установке в Дэвил-Гейте, которая тоже будет подземной, совсем незаметной.
Теперь он продолжил объяснения:
– Отводной канал, по которому мы сейчас идем, собственно говоря, и есть завершение процесса образования электроэнергии. Но здесь вы поймете, с какими силами нам приходится иметь дело. Вода, которую вы увидите, прошла через турбины, после того как была использована на их вращение. Она вытекает в огромных количествах.
Мощный поток, выбивавшийся из-под скалы, был виден тем, кто перегнулся через защитные перила над рекой. Чуть ниже по склону он раскручивался в огромном водовороте.
– Боже! Вот не хотел бы свалиться, – заметил корреспондент радио Хей-эф-эс-оу. – Кто-нибудь падал туда?
– Один раз, насколько нам известно, – кивнула Ван Бэрен. – Рабочий соскользнул отсюда. Он был отличным пловцом, даже имел несколько медалей, как потом выяснилось, но поток в отводном канале утащил его. Тело обнаружили лишь через три недели.
Подчиняясь какому-то инстинкту, все, кто стоял близ перил, попятились.
Ним рассказал им заранее о том, что этот отводной канал был единственным в своем роде.
– Длина туннеля – треть мили, он был прорублен горизонтально в горе. Когда он строился и воды еще не было, в некоторых местах рядом могли проехать два грузовика.
Нэнси Молино подчеркнуто сдерживала зевоту.
– Ну, прорыли вы длинную широкую сырую пещеру. Это что, событие?
