Неизвестно - Еленевский Мытари и фарисеи
— Пусть в медпункте рану обработают, а то с этим шутки плохи.
Его отъезд сопровождался многочисленными вздохами, и без энергичного неунывающего лейтенанта нам становилось не по себе.
— Да не волнуйтесь, я ведь сказал, что доставлю вас в Чарджоу. Часом раньше, часом позже, но доставлю.
Когда омоновские «Жигули» укатили, жена, посмотревшая вслед исчезавшим красным огонькам, вдруг усомнилась:
— А если он.
— Все будет нормально.
Я присмотрел небольшую пологую площадку, и мы, как американские переселенцы, поставили на ней машины в квадрат.
— Надо бы оборудовать отхожее место, — предложил дядя Гриша, — а то первый пойдет без проблем, второй с осторожностью, а третий обязательно вляпается. Нас вон сколько!
Довод показался убедительным.
— У меня наверху багажник, у тебя тоже, поставим машины задом друг к другу, а между ними поверху зацепим буксировочный трос, — предложил он, — на него навесим покрывало, внутрь прикрепим от аккумулятора переноску.
Все у дяди Гриши получилось отменно, он рад был хоть чем-то оказаться полезным. Даже выкопал выгребную ямку и рядом с ней вбил колышек:
— Будет за что держаться, а то вдруг кто кувыркнется.
В средине автомобильного квадрата разостлали подстилки, одеяла. Детям приказали ложиться в середку. Взрослые разместились по краям. Супруга «волжанина» ночевать на земле не решилась, боязливо пожала полными плечами:
— Здесь столько разной гадости. Нет, я уж как-нибудь в кабине.
Дядя Гриша предложил мне выпить по стопке коньяка: «Это когда друг- армянин убегал, как и мы, к себе на родину, мне подарок сделал. Напиток получше самого «Арарата»». Я отказался и без стопки уснул в одно мгновение.
Лейтенант, как и обещал, приехал еще до начала переправы.
— Такое дело. надо сброситься. это помимо тарифа. переправа стоит сущий пустяк, но если мы хотим первыми, придется платить.
Он отнес деньги в домик паромщиков, вернулся довольный и весело приказал:
— Выстраиваться в колонну за мной. Подъезд к парому справа, под шлагбаум, мои парни будут прикрывать, чтобы никто следом не сунулся, иначе начнется такой шурум-бурум, что не устоим.
Мы в точности выполнили все его указания и первыми погрузились на речной паром. Вначале с десяток разъяренных человек бросились нам наперерез, но увидев омоновцев с автоматами, поумерили прыть. Погрузились на удивление спокойно и уверенно, только «Волга» скребнула днищем по железной оковке парома. Омоновский водитель вместо дяди Гриши сел за руль «Москвича» и аккуратно припарковал его в общий ряд.
Речной буксир, взревев двигателем так, что от него потянулся шлейф черного дыма, уверенно потащил паром через мутную, всю оплетенную кружевами виров Амударью к противоположному берегу. От нас отдалялся, словно побитый оспой, усеянный в ожидании очереди автомобилями узбекский берег, на котором, как нам хотелось, остались все горести и печали.
В Чарджоу расстались с лейтенантом Нурсултановым и его бойцами. За эти сутки сроднились. Все по очереди, даже дети, жали ему и его товарищам руки, расставание вылилось в слезы и в бесконечную благодарность.
— Ну, товарищ подполковник, теперь колонну вверяю вам, как старшему по званию, — он лихо взял под козырек. — Счастливо доехать.
— И тебе тоже, брат.
Он улыбнулся:
— Аллах милостив!
Через полгода узнаю от Гульмана, с которым встретимся в Клину, куда я поеду за своими вещами, а Гульман специально примчится из Москвы, что за превышение должностных полномочий и ранение двух гражданских лиц, не оказавших ему и его бойцам никакого сопротивления, лейтенанта Нурсулта- нова лишат милицейского звания и отдадут под суд.
— Хороший бы из него получился офицер. — На душе стало грустно.
— Почему получился бы, — возразил Гульман, — он таким был.
***
В Чарджоу мы задержались из-за дяди Гриши. Он сказал, что надо поменять термостат, потому как до Красноводска «Москвич» не дотянет.
— Угроблю мотор, тогда совсем хана. Вы езжайте, а я покантуюсь, сделаю, а там помаленьку, как придется.
Все решили, что дядю Гришу оставлять не будем. Он обрадовался:
— Пока то да се, поменяю, — заверил он, — а так ведь сплошная мука. Перед поездкой заменил, позарился на новый, вот и всучили такой, будь они неладны. — И побежал на местный базар. Вернулся огорченный и удрученный: — Столько разного барахла, а этой штуки нет.
Майор предложил вообще выбросить термостат и соединить патрубки напрямую.
— Как же без термостата? — удивился дядя Гриша.
— К зиме поставишь, а сейчас можно и без него, гарантирую, никаких проблем не будет, — заверил майор, который, по всей видимости, неплохо разбирался в технике.
Пока занимались «Москвичом», к нам на зеленых «Жигулях» присоединилась молодая пара. Рослый парень вначале к нам присматривался, затем подошел, стал расспрашивать. Наши отвечали неохотно. Он пояснил, что едет из Карши с женой и годовалым ребенком. Добирается в Ставрополье. Итак, на одну машину колонна стала длиннее.
В шумноголосой прохладе Каракумского канала, где птичий гам из ближайших зарослей ивняка стоял такой, что заглушал звук мотора, асфальта не было видно из-за вдавленных в него погибших птиц, в машине спустило заднее колесо. Мне вовремя помахали красным флажком, и я остановился, иначе бы от покрышки остались лохмотья. Майор сказал, что подождут, пока поставлю запасное, но я настоял, чтобы они ехали:
— Управлюсь мигом и догоню.
Колонна уехала, а мне, чтобы достать запаску, пришлось освобождать багажник, затем упаковать все по новой, мигом не получилось. Провозился с полчаса, если не больше, поэтому стал давить на газ, а здесь, как назло, впереди два трактора везли огромные прицепы свежего сена и никак не давали обогнать. Я сигналил, моргал дальним светом, все бесполезно, дорогу не уступали. Сидевший рядом сын рассудительно проговорил:
— Ладно, пап, трактора ведь. Они далеко не едут, где-нибудь да свернут.
— Шею бы им, подлецам, свернуть.
Внезапно шедший попутно трактор притормозил, а тот, что ехал по встречной, ускорился и резко ушел вправо, я помахал ухмылявшемуся трактористу кулаком:
— Совесть надо иметь!
— Папа! — закричал сын и резко рванул руль на себя. Машина вильнула, и в это мгновенье мимо нас на огромной скорости промчалась встречная «Волга». Промчалась так близко, что мы едва не цапнули друг друга боковыми зеркалами. Я весь облился холодным потом. От крика на заднем сиденье проснулись жена и дочь:
— Что случилось?!
До меня дошло: нас вели и подставляли под встречную. Представил, что стало бы, вовремя не крутни сын руль: лоб в лоб. И бескрайняя степь вокруг. Знакомый холодок смерти коснулся лица, но раньше он не был таким страшным, как сейчас. Начал бить озноб, и я почувствовал, как пристально смотрели на меня глаза Божией Матери, рука вдруг сама поднялась для крестного знамения.
— Пап, ты чего? — удивился сын.
— Ничего, сынок, все нормально.
Некоторое время, пребывая в трансе, ехал медленно и с ненавистью посматривал в боковое зеркало: трактора также снизили скорость. В голову закралась шальная мысль: а не пальнуть ли по ним из ракетницы. Представил, как вспыхнут прицепы, словно порох: «.пусть сгорят, дотла сгорят».
Вывела из оцепенения жена:
— Николай, что случилось?
Мы с сыном переглянулись:
— Да ничего. — Я опять встретился со взглядом Божией Матери и облегченно вздохнул: — Ничего, спите.
И прибавил скорость.
Колонну мы догнали необычайно скоро. Я увидел, как впереди по дороге ходили люди, притормозил, узнал попутчиков, внимательно осматривавших асфальт. Майор пояснил:
— Черную полосу видишь? «Волга» все масло на дорогу выплеснула. Пробку от картера потерял. Хорошо, что вовремя стал, иначе пришлось бы тащить до Ашхабада.
Мы присоединились к поиску, хотя я понимал, что выскочившая на скорости пробка могла отлететь так, что ее никто и никогда уже не найдет.
Дядя Гриша, глядя на наши безуспешные поиски, решительно покопался в своем бардачке, затем громко позвал:
— Николай, посмотри, думаю, подойдет. — В руках он держал короткий болт. — Вот прокладку из кожи под него надо, а то резьбу сорвем.
Болт подошел, мне осталось только поделиться маслом и вспомнить Гульмана добрым словом. Растроганный «волжанин» постоянно снимал и протирал очки, смущенно суетился, мне показалось, что он гораздо старше своих лет:
— Как бы я без вас, ну, как бы...
Когда я поведал майору, что недавно произошло, он заскрипел зубами:
— Дорога, будь она неладна. Надо было подождать. В Афганистане на такой дороге под Газни по нам так шандарахнули из гранатометов, что все зубы в ладонь выплюнул и в карман положил.
— Ясно, ни при каких обстоятельствах дробиться не будем, — подтвердил я.
Пока разбирались с «Волгой», кое-кто налег на ташкентские припасы, особенно на те, которые уже начали поддаваться жаре. Принюхивались, присматривались, а потом стали есть. На совет Надежды, что лучше бы их выбросить, жена капитана, ехавшего в Полтаву, заупрямилась. Пышногрудая красавица, о которой дядя Гриша говорил: «Ну, до чего же богатая женщина», сидя у большой плетеной корзины, отчаянно разводила руками: «Ох, это столько денег потрачено, а теперь на обочину, будем ести, холера нас не возьме!» Да если бы она одна такая.
