Тори Халимендис - По ту сторону тьмы
— И никто не попытался вмешаться? — недоверчиво спросила Вельма. — Богатые влиятельные семьи, чьи родословные насчитывали не один десяток поколений, просто молча смотрели, как Благодатный подчиняет юного короля своей воле?
— Почему же пытались? — горько осведомился Анри. — Попытки были, вот только заканчивались они, как правило, провалом.
— Да и родители Рины тоже… — начал было Мартин и осекся.
— Мои родители тоже были обеспокоены, — ровным тоном добавила я. — Мне довелось как-то случайно подслушать их разговор. А вот предпринимали ли они что-либо, чтобы повлиять на ситуацию — не знаю.
Вельма устремила вопросительный взгляд на Мартина.
— И я не скажу, — признался он. — Арман поначалу писал мне довольно туманными намеками, а потом перестал. В одном лишь письме упомянул, что они с отцом приблизились к какой-то опасной тайне и пообещал все рассказать при встрече. А еще позже случилось… то, что случилось.
И после этих слов я впервые задумалась: а не могло ли нападение на Лерой быть связанным с политическими взглядами отца? Да, он редко бывал в Артинее, но все же оставался фигурой влиятельной. И его взгляды вряд ли нравились Благодатному.
***
Я опять иду по длинному полутемному коридору. Он делает поворот, и я оказываюсь в тупике. Передо мной только одна дверь, и я, не задумываясь, поворачиваю ручку.
Он стоит у окна — четкий темный силуэт на фоне звездного неба.
— Заходи, Рина.
— Мне страшно, — признаюсь я.
— Почему? — серьезно спрашивает он.
— Потому что сегодня я наконец-то увижу тебя.
Он смеется.
— Ты боишься, что я безобразен? Это далеко не так, уверяю тебя.
Я почему-то уверена, что он даже красив, поэтому охотно соглашаюсь:
— Знаю. Вернее, чувствую.
— Тогда почему же ты медлишь? Заходи и закрой дверь.
Как мне объяснить ему, чего именно я боюсь? Словно зачарованная, я делаю шаг и тяну на себя дверь. Она захлопывается, а в следующий миг вспыхивает яркий свет.
Он бьет по глазам, и я зажмуриваюсь, а потом еще моргаю. Этого времени незнакомцу хватает, чтобы подойти ко мне. И когда я вновь обретаю способность видеть, он уже стоит за моей спиной. Я хочу обернуться, но он удерживает меня за плечи, прикасается губами к шее. Внутри волной, от низа живота к голове, поднимается знакомая истома.
— Подожди немного, — шепчет он.
Я мгновенно забываю о своих страхах, и меня охватывает раздражение. Сколько будет он играть со мной, будто кот с мышью? Я резко вырываюсь из его объятий, поворачиваюсь и смотрю в такие же черные, как у меня, глаза.
— Как тебя зовут? Тебе известно мое имя, теперь назови мне свое.
Он улыбается, молча поднимает руку, гладит меня пальцами по щеке, обводит контур губ. Я не ошиблась, он действительно красив, странной мрачной красотой. Черные волосы, густые высокие брови, большие глаза, нос с горбинкой, слегка выступающие скулы. Окажись он случайно на чаепитии у Каролины, дамы млели бы от него даже сильнее, чем от Анри.
— Поцелуй меня, Рина.
Мягкий, но властный бархатистый голос, которому так хочется повиноваться. Я встряхиваю головой, развеивая наваждение.
— Сначала назови свое имя.
— Дамиан, Рина. Ты можешь звать меня так.
Он привлекает меня к себе. Странно, при ярком свете я отчетливо вижу, насколько он привлекателен, но не теряю голову от его близости так, как в темноте. Он, видимо, тоже понимает это, и свет внезапно гаснет. А в следующее мгновение его губы накрывают мои.
Я растворяюсь в поцелуе, забывая обо всем. Выгибаюсь, льну к Дамиану всем телом, запутываюсь пальцами в темных волосах. Ощущаю, что происходит нечто неправильное, но ничего не могу с собой поделать. Где-то на краю сознания мелькают светлые локоны, чудится ласковый взгляд, но я никак не вспомню… никак не вспомню, хоть это и важно… Внезапно Дамиан отстраняется от меня.
— Я хочу дать тебе одну вещь, моя Рина.
Я плохо соображаю, но протягиваю ладонь. Он вкладывает в нее какой-то предмет и сжимает вокруг него мои пальцы. Острые грани знакомо впиваются в кожу.
— Что это?
— Это твое, Рина. Воспользуйся им, когда придет время.
…И я опять просыпаюсь в своей постели. Бросаю взгляд на вторую половину: Вельмы нет, скорее всего, ушла к Пабло. Моя ладонь крепко сжата в кулак, но пуста. Я разжимаю ее, разглядываю в призрачном лунном свете, словно жду, будто загадочный предмет вот-вот появится на ней. Но ничего не происходит. И я вновь откидываюсь на подушку и закрываю глаза.
***
Днем мы разбирали книги в библиотеке для гостей. Большей частью там была собрана развлекательная литература: романы о любви — для дам, приключенческие истории — для гостей мужского пола, красочно иллюстрированные сказки — для детей. Имелось также несколько справочников по оружию и коневодству, отдельно лежали журналы и географические атласы. Предполагалось, что данное собрание литературы удовлетворит вкусы почти любого посетителя. Если же кому-нибудь требовался доступ в семейную библиотеку, то достаточно было обратиться к моему отцу. На моей памяти он ни разу никому не отказал.
Сейчас же библиотека представляла собой плачевное зрелище. Книги были сброшены с полок и валялись на полу, столе, подоконнике. У некоторых был оторван переплет. Перевернутые кресла и содранные со стен картины в разломанных рамах довершали неприглядную картину.
— А здесь искали тщательнее, чем в спальнях, — заметил Пабло.
Он подошел к окну и принялся исследовать подоконник и оконную раму.
— Думаешь, те, кто устроил здесь беспорядок, были глупее тебя? — насмешливо спросил Мартин. — Они-то точно все просмотрели. Видишь, не пожалели даже редкие издания.
И он поднял с пола "Сказания дальних земель", книгу, напечатанную в позапрошлом веке, а ныне лишенную не только переплета, но и многих страниц из середины. Сейчас они устилали пол, и от вида этого у меня в который раз сжалось сердце.
— А вдруг они что-то пропустили? — легкомысленно отозвался Пабло и подошел к опустевшим полкам.
— Откуда вы узнали о свойствах медальона? — резко спросила я.
Вопрос был настолько неожиданным, что все присутствующие сначала застыли, а потом медленно повернулись ко мне.
— Прочел, — растерянно ответил Фиоре.
— Где? — не успокаивалась я. — В манускрипте о том, для чего предназначен артефакт, не было ни слова. Где еще вы встретили упоминание об амулете Алексии?
— Там было письмо, — нехотя признался Пабло. — Вложено между страниц рукописи. Оно едва не рассыпалось, когда я взял его в руки. Вот там и было написано, что Благодатный Эрих захотел заполучить дарующий силу артефакт и отобрал его у Алексии. А еще высказывалось предположение, что активировать амулет может только кровь Лерой, потому-то Эрих и остался с носом.
— И ты решил разгребать жар чужими руками, — с угрозой произнес Мартин.
Мой друг и раньше недолюбливал Фиоре, но в последние дни его неприязнь многократно возросла. Мартин даже не давал себе труда скрывать раздражение при виде путешественника и отбросил всякую вежливость по отношению к нему. Я покосилась на Вельму — уж не она ли была тому причиной? Колдунья стояла, скрестив на груди руки, и смотрела на Мартина с абсолютно равнодушным выражением лица.
— Я вовсе не использовал вас, если вы на это намекаете! — взвился Пабло. — Я приехал сюда вместе с вами! Да если хотите знать…
Что именно он собирался добавить, мы так и не узнали, потому что в этот момент распахнулась дверь.
Благодатный вошел с таким видом, будто все это время находился в замке вместе с нами, лишь вот отлучился ненадолго. Он сбросил с кресла валявшийся на нем пейзаж в треснутой раме, вытащил отделанный кружевом платок с монограммой, смахнул пыль и преспокойно уселся.
— И как продвигаются поиски? — спросил он.
Я растерянно огляделась в поисках помощи. Пабло застыл у окна и смотрел на Франца немигающим взглядом. Анри вертел в руках недавно поднятый с пола томик стихов с наполовину оторванным переплетом. Когда солнечный луч попадал на золотую краску, которой было вытиснено имя поэта, то она вспыхивала многочисленными искорками. Вельма разглядывала Благодатного так, словно он был невиданной диковинкой. На ее лице был написан живейший интерес. На щеках Мартина выступили неровные багровые пятна, а сам он непроизвольно сжал кулаки.
