Джоджо Мойес - Корабль невест
Насчет морских пехотинцев Деннис ошибся. Когда Маргарет с Фрэнсис вернулись в каюту, морпех уже стоял с поднятой рукой под дверью, словно хотел постучаться.
– Эй! – заорала Маргарет, предприняв попытку, несмотря на мешавший живот и уходивший из-под ног пол, пробежать по коридору. – Эй! – Он опустил руку, и Маргарет проскользнула между ним и дверью. – Чем могу помочь? – пыхтя и придерживая живот, поинтересовалась она.
– Я принес вам немного крекеров. Приказ капитана, мэм. Мы разносим их всем больным.
– Они спят, – сказала Маргарет. – Лучше их не беспокоить. Правда, Фрэнсис?
Фрэнсис посмотрела на парня и поспешно отвернулась.
– Да, конечно.
– Фрэнсис у нас медсестра. И ей лучше знать, что хорошо для больных, а что нет.
В разговоре возникла короткая пауза.
– Крекеры обычно помогают. – Морпех крепко держал коробку обеими руками. – Может, тогда я оставлю это у вас?
– Да. Спасибо. – Маргарет взяла коробку и болезненно поморщилась: ребенку явно не нравилась тряска.
Парень уставился на Фрэнсис. Но, заметив взгляд Маргарет, быстро отвел глаза.
– Сегодня вечером меня здесь не будет, – сказал он. – Кое-кто из нас уже слег из-за этой погоды, поэтому придется помочь делать обход. Мне разрешили заглянуть к вам попозже, если хотите. – Говорил он отрывисто, словно не привык вести пустые разговоры.
– Нет. За нас не волнуйтесь. Все будет в порядке, – широко улыбнулась Маргарет. – Но спасибо за предложение. И не стоит называть нас “мэм”. Уж слишком… формально.
– Приказ, мэм.
– О, приказ.
– Так точно. – Он поднял руку и небрежно отдал честь.
– Тогда пока, – помахала ему Маргарет. – И спасибо за крекеры. – Она молилась в душе, чтобы Мод Гонн, услышав ее голос, не залаяла.
Когда они открыли дверь, Джин сразу проснулась, откинула одеяло, показав бледное личико. Отказавшись от крекеров, она медленно села на койке. На ней была фланелевая ночная рубашка в розочках. Она еще совсем ребенок, подумала Маргарет.
– Как считаешь, нам надо что-нибудь с собой взять?
Мод Гонн прыгнула к ней на колени и попыталась лизнуть в лицо.
– Взять куда?
– В кубрик кочегаров. Ну, там что-нибудь выпить, и вообще.
– Я не пойду, – заявила Фрэнсис.
– Ты должна! Не могу же я отправиться туда одна!
Джин прищурилась. Под глазами у нее залегли тени.
– Идете? Куда? – прошептала она.
– Да так, – ответила Маргарет. – Обещала сыграть кое с кем в покер. Выгуляю по-быстрому Моди, а потом спущусь вниз. Да ладно тебе, Фрэнсис! Не будешь же ты весь вечер торчать в каюте. Потом будешь жалеть.
– Вообще-то, я не по этой части, – не слишком уверенно произнесла Фрэнсис.
– Тогда я тебя научу.
– Вы не можете оставить меня здесь! – Джин свесила ноги с края койки.
– Ты уверена? – спросила Маргарет. – Все еще здорово штормит.
– Все лучше, чем блевать в компании мисс Задаваки. – Джин ткнула пальцем в сторону Эвис, спавшей на противоположной койке, откуда свисал край длинного шелкового халата цвета само. – Я с вами. Не могу же я пропустить вечеринку! А то я уж и забыла, когда в последний раз смеялась!
Конечно, каюты для невест казались Маргарет очень тесными, но она и представить себе не могла, что окажется в маленьком кубрике – размером с гостиную в рабочем районе, – под завязку набитом мужиками. Еще за дверью ей шибанул в нос знакомый мускусный запах – именно так всегда пахло в комнатах братьев, – только здесь он казался еще гуще, а на пороге буквально валил с ног. Это был запах мужских тел, постоянно находящихся впритирку друг к другу, чистых и грязных, пахнущих потом, и алкоголем, и сигаретами, и нестираным бельем, и чем-то еще, о чем ни Фрэнсис, ни Маргарет старались не думать. И вообще в кубрик, находящийся всего четырьмя палубами ниже, на уровне ватерлинии, вряд ли когда-нибудь попадал хотя бы один глоток свежего воздуха. А поскольку он был расположен прямо над машинным отделением по правому борту, там ощущались постоянные вибрации: волны шума возникали под ногами с ужасающей, какой-то библейской неотвратимостью.
– Думаю, нам стоит вернуться, – сказала Фрэнсис.
Она еле-еле тащилась, словно ожидала засаду в конце каждого коридора. В результате Маргарет не выдержала и схватила Фрэнсис за рукав, твердо вознамерившись заставить ее хоть раз в жизни весело провести время, а там будь что будет.
– Мимо офицерских гальюнов, так? Как думаешь, это гальюны?
– Даже не собираюсь смотреть, – заявила Джин.
Когда они вышли из каюты и спустились по трапу, к ней вдруг вернулся нормальный цвет лица. Шествие замыкала Фрэнсис, она спотыкалась и хваталась за стенки при каждом новом толчке.
– Вот здесь, – сообщила Маргарет. – Эй! – крикнула она и неуверенно постучала, сомневаясь, что ее услышат в этом адском шуме. – А Деннис тут?
В ответ ей было короткое молчание, а потом на них обрушились свист и улюлюканье. А еще крики: “Полундра, ребята, у нас гости!” И только после нескольких томительных минут – Маргарет с Фрэнсис уж начали было подумывать о том, чтобы уйти, а Джин пыталась заглянуть внутрь через освещенную щелку – дверь наконец распахнулась. Вкусно пахнущий Деннис в наглаженной рубашке, с бутылкой какой-то янтарной жидкости в руке широким жестом пригласил их внутрь.
– Дамы, – склонился перед ними Деннис. – Добро пожаловать туда, где находится подлинное сердце “Виктории”.
В кубрике обычно размещались тридцать два человека, и, хотя сейчас здесь присутствовала едва ли половина списочного состава, женщины оказались настолько притиснуты к представителям сильного пола, что в обычных условиях последние – как честные люди – были бы обязаны жениться. Первые полчаса Фрэнсис простояла, вжавшись в шесть дюймов свободного пространства стенки, она просто не рискнула сесть в присутствии множества полуодетых мужчин. Джин, заливаясь румянцем и хихикая, визгливо говорила “хамишь!” всякий раз, когда не могла придумать ничего умнее, – словом, достаточно часто. Маргарет же, наоборот, сохраняла олимпийское спокойствие. Во-первых, учитывая свое интересное положение, она совершенно не волновалась, а во-вторых, чувствовала себя легко и непринужденно в обществе мужчин, и они, в свою очередь, отнеслись к ней как к любимой сестре. Всего за час она успела не только обыграть их в карты, но и проконсультировать, что лучше написать в письме к любимой, как обращаться с тещами и даже какой галстук носить на гражданке. Атмосфера была до предела насыщена алкогольными парами, сигаретным дымом и солеными словцами, сопровождаемыми соответствующими извинениями – скидка на присутствие дам. В дальнем углу какой-то тощий как жердь моряк с прилизанными рыжими волосами тихо играл на трубе. Но на него никто не обращал внимания, из чего Маргарет сделала вывод, что для моряков это в порядке вещей.
– Ну как, дамы, выпить хотите? – поинтересовался Деннис, протягивая им пару стопок.
Девушки очень быстро выяснили, что их новый знакомый не слишком строго придерживается установленных на корабле правил. Алкоголь, сигареты, деньги в долг до получки – здесь он был как рыба в воде. Фрэнсис, которую уговорили сесть рядом с Маргарет, покачала головой. Не замечая восхищенных взглядов мужчин, она не решалась поднять глаза, и Маргарет начала жалеть, что уговорила ее пойти. Тем временем Джин, уже успевшая опрокинуть две стопки, глупела прямо на глазах.
– Уймись, Джин, – прошептала Маргарет. – Ведь еще недавно тебе было совсем плохо.
– А вот Дейви говорит, что это поможет успокоить живот, – ответила Джин, пихнув в бок сидевшего рядом мужчину.
– Спакоит жавот? – Джексона, одного из матросов, буквально заворожил их акцент, и он не упускал случая повторять за ними каждую фразу.
– Не советую верить им на слово, – подняла брови Маргарет. – Подумать только, поможет успокоить живот!
– Твой Джо, наверное, тебе то же самое говорил, да? – Под дружный смех окружающих Деннис показал на округлившееся пузико Маргарет.
Вдоль переборок с балками, к которым крепились гамаки, стояли ряды шкафчиков, хозяина каждого можно было определить по прикрепленным к ним почтовым открыткам или надписям от руки. На свободных местах висели фото полуобнаженных старлеток, которых теснили не столь гламурные, зернистые снимки жен, подружек, улыбающихся детишек, – пожелтевшие от никотина реликвии, которые напоминали о другом, большом мире, находившемся за тридевять земель отсюда. Те из моряков, что не играли в карты, лежали в гамаках: писали письма, спали, курили или наблюдали за происходящим – просто наслаждаясь обществом женщин. Из уважения к дамам большинство мужчин прикрыли наготу, девушкам со всех сторон совали карамельки и сигареты, предлагали полюбоваться фотографиями любимых. Несмотря на замкнутое пространство, в воздухе не чувствовалось абсолютно никакой угрозы. Ведь когда папа притаскивал из пивной пьяный сброд, она ни на секунду не могла расслабиться. А вот здешние парни оказались приветливыми, гостеприимными и в меру игривыми. Маргарет, кажется, понимала, в чем тут дело: этим ребятам, оторванным от родного дома, было достаточно одного лишь присутствия тех, кто напоминал им о мире, где нет ни войны, ни солдат, ни сражений. Она сама испытывала нечто подобное, когда встречала парней в такой же форме, что и у ее Джо.
