Алёна Половнева - Хюльдра
- Мне просто нужно с вами переговорить, - объяснил Ленивец. Он сел напротив нее, и было заметно, что он старается не совершать резких движений.
Нина молчала, глядя на пыльные разводы на разделявшей их столешнице.
- Вы отказались говорить со мной на стадионе, - напомнил враг, - в другом месте поймать вас чрезвычайно затруднительно. У вас плотный график, новая пьеса, я понимаю…
- И поэтому вы решили меня запереть, - сказала Нина.
- Не подумайте дурного, - Ленивец манерно махнул ручкой, - просто я стал невольным свидетелем вашей хм… ссоры с Лидией Михайловной. Я не подслушивал!
Его мордочку озарила извиняющаяся улыбка.
- Говорите, - велела Нина устало. До нее только что начало доходить, что она потеряла работу.
- Я услышал, что вам дают расчет, - начал он деловито, - поэтому спешу вам предложить работу. Хорошую, высокооплачиваемую, которая, однако, не отнимет у вас много времени. Вы сможете ставить ваши спектакли и, возможно, даже найдется возможность обеспечить вам репетиционную базу…
Нина взглянула на собеседника. Тот не шутил.
- Я вам уже писал об этом. Работа носит специфичный характер, поэтому я представился в письме Еленой…
- Театральная проститутка? Помню, - размеренный гундеж Ленивца усыплял и притуплял бдительность.
- Вовсе нет! – воскликнул он, - вам не придется занимать ничем предосудительным, лишь ставить мини-спектакли и учит девушек и юношей держать себя на публике и на сцене. Обучать их основам актерского мастерства. Но не скрою, представления имеют эротическую направленность.
- Испытания для новобранцев «Нового века»? – к Нине возвращалась способность ехидничать, - по-прежнему калечите юные умы?
- Ну, что вы! – засмеялся Ленивец и достал блокнот и ручку. И то, и другое было сувенирной продукцией, но ни название, ни логотип Нина раньше не видела. – Но если говорить откровенно, то все талантливые, активные и успешные молодые люди города Б так или иначе касаются «Нового века». Но самые-самые состоят вот из этой организации…
Ленивец постучал пальцем по логотипу, что украшал обложку его блокнота, после чего вырвал из него листочек и принялся что-то набрасывать. Нина смотрела на его круглую голову и аккуратно завязанный галстук и боролась с отвращением. И искушением стукнуть его чем-нибудь тяжелым.
Он протянул Нине листочек с адресом и набросанной схемой проезда. «Независимое объединение разнопартийной молодежи «Доброволец», - прочитала Нина название организации.
- Здесь послезавтра в десять утра состоится первый кастинг, - пояснил Ленивец, - вы сможете осмотреть базу и непосредственно поучаствовать в отборе, с удовольствием выслушаем ваши рекомендации. После мы сможем с вами поговорить более обстоятельно. Понимаете, да? Время работы, оплата, специфика обучения, и, конечно же, конфиденциальность. Деньги любят тишину.
Ленивец повторил фразу, которая неприятно резанула Нинин глаз еще в его письме от имени Елены. Но теперь именно эта фраза вернула ей самообладание.
- Я не дура, - сообщила она надменно, - я прекрасно понимаю, что вы пытаетесь затянуть меня в нелегальный бизнес. Я понимаю, что вы пытаетесь все представить так, будто вы мне доверяете. Я понимаю, вы сулите большие деньги и обещаете площадку, чтобы привлечь меня в союзники. А в союзники вы меня хотите привлечь, потому что помните, что ночь на 26 июля я провела практически в сознании. Я знаю ваши тайны, и вам меня проще прикормить, чем убить.
Нина старалась казаться спокойной, но внутри она съежилась до размеров мячика для пинг-понга. Ее одинаково страшила и перспектива быть убитой, и перспектива вести дела с «Новым веком».
Ленивец улыбался.
- Вот моя визиточка. Я думаю, мы с вами сработаемся, - на лист со схемой проезда он аккуратно положил белый картонный прямоугольник с тем же затейливым логотипом – лоснящимися позолотой латинской «D» и кириллической «Б», переплетенными в четырех местах – и вытисненным названием «Доброволец».
Ленивец отпер дверь и, церемонно поклонившись Нине, просочился в соседний кабинет. Там он церемонно раскланялся с ректором и, наконец, вышел. Ректорша подошла к двери, оглядела Нину и устроенный ей маленький беспорядок.
- Вы тоже из этих? – спросила Нина. Она подхватила оставленные Ленивцем «знаки внимания» и вывалилась из своей пыльной тюрьмы.
- Не понимаю, о чем ты, - ответила уже бывшая начальница и пододвинула к ней заранее подготовленную стопку белой бумаги и ручку.
Обдумывая услышанное, Нина на автомате написала все, что от нее требовалось, и вышла в коридор, не попрощавшись. Захватив свои немногочисленные пожитки из репетиционного зала и пообещав отделу кадров зайти на днях за трудовой книжкой, она вышла в фойе Института Искусств. Здесь она остановилась посередине и задумалась.
Мимо нее сновали студенты: балерины в репетиционных пачках, дизайнеры с огромными плоскими папками и склеенными из бумаги макетами, музыканты с кофрами и ничем не выделяющиеся в обычной жизни будущие режиссеры и актеры.
Смоленская пыталась осознать происходящее. Например, то, что здесь она больше не работает. Или то, что сейчас ее жизни угрожает реальная опасность. В ее голове фейерверками взрывались вопросы и горячие искры, которые они отбрасывали, раскалили ее череп и вот-вот должны были прожечь дырку в виске.
- Я не дура, - прошептала она и зачем-то огляделась по сторонам. На нее никто, по-прежнему, не обращал внимания: новости о ее позорном изгнании еще не разнеслись по этим гулким коридорам.
- Простите за беспокойство. Вы – Нина Смоленская, не так ли?
Нина обернулась. К ней обращался неказистого вида маленький мужичок ниже ее ростом.
- Да, это я, - ответствовала Нина со сдержанным достоинством.
- Я видел ваш спектакль! – воскликнул мужичок, - я в восхищении. Какая глубина! А ваша игра – это нечто!
Нина польщено улыбнулась.
- Когда вы обливались водой на сцене и кричали, я плакал. Мне хотелось оборвать спектакль, подойти к вам, обнять и увести от всех этих людей. Как вы думаете, мог ли я так поступить?
- Конечно, - ответила Нина, - если вы это почувствовали, то надо было так поступить.
- Я постеснялся, - смущенно улыбнулся поклонник, - вы дадите мне автограф?
Он протянул ей «Б-Афишу», раскрытую на статье, из-за которой ее уволили. Нина посчитала это ироничным и, сдержав усмешку, привычным жестом подмахнула свою фотографию, которая служила иллюстрацией к этому злосчастному набору букв. Не очень хорошую фотографию из спектакля, где она играла маленькую девочку, жертву педофила. На этой фотографии с капроновыми бантами, в окровавленном платье, сжимающая медведя с оторванной лапой, Нина выглядела совершенно сумасшедшей. Для обывателя, конечно.
- Спасибо, - раскланялся мужичок, - с нетерпением жду следующих ваших работ.
- Ага, - рассеянно откликнулась Нина.
Она вышла на улицу и глубоко вздохнула, очищая легкие от пыли, которая осела в них во время драки с Ленивцем. Похлопав себя по карманам, она достала визитку и, наконец, узнала его имя: Артур Ибатуллин. Он состоял в должности исполнительного директора при НОРМ «Доброволец». Чем именно занимается объединение, равно как его местоположение, на визитке написано не было. Нина взглянула на «дополнительный модуль» - каракули, что Ленивец так старательно выводил на бумажке. Он хотел, чтобы Нина приехала в промышленный район. Вообразив себе карту города Б, Нина прикинула, что этот полулегальный кастинг будет проходить в бывшем заводском здании, в котором теперь располагались шикарные офисные лофты, площадью до тысячи квадратных метров.
Нина тут же вообразила, как получает такое помещение в безраздельное пользование. Даже одного из четырех углов такого лофта хватило бы ее режиссерскому гению, чтобы развернуть масштабные репетиции. А как здорово бы смотрелся бы «Кто-то» в такой обстановке!
Занятая этими меланхоличными размышлениями, Нина добралась до дома. Когда она вставила ключ в замочную скважину, она вдруг поняла, что дверь открыта.
Нина похолодела. Замок не сломан, значит то, кто просочился в ее дом, воспользовался ключом. Она протянула руку и пошарила по косяку – пусто. Но уже в следующее мгновение Нина заметила ключ, валяющийся у ее ног. Она судорожно сглотнула и покрепче обняла картонную коробку с рабочими мелочами: исписанными блокнотами, крутящейся визитницей, распечатанными текстами уже сыгранных пьес и украденным степлером.
- Заходи, не дрейфь, - раздался сзади насмешливый голос.
С бешено колотящимся сердцем, Нина обернулась, и у нее помимо воли вырвался выдох облегчения, приправленный возгласом «Слава Богу!», хотя еще полторы недели назад и подумать не могла бы, что будет так радоваться появлению Анфисы Заваркиной на своем пороге.
- Слава Богу? – усмехнулась она, почесав левое запястье, - я смотрю дела твои и правда плохи…
- Они меня достали! – воскликнула Нина со слезой в голосе и с силой бросила ящик с пожитками себе под ноги, - как только я решаю, что, может быть, у меня получится как-то с ними сосуществовать, они вламываются в мой дом!
