Неизв. - Дай Андрей Поводырь в опале.
Когда?! Георг? - раздраженно задал парадоксальный вопрос венценосный прокурор. - Семь лет назад? Или восемь? Игнатьев, когда из Лондона был выслан?
В 1857 году, - блеснул памятью Мекленбург-Стрелицкий. - Осенью.
Значит семь! Семь лет назад наш военный агент в Англии, Николай Павлович Игнатьев по рассеянности положил в карман их новейшую разработку. Цельнометаллический винтовочный заряд с капсюлем центрального боя. Скандал вышел... неприятный. Однако же, нам впервые попал этот ваш патрон. И еще с Николаем Онуфриевичем Сухозанетом, а потом и с Дмитрием Алексеевичем Милютиным, мы все спор ведем - стоит ли подобно американским и английским армиям, принять патронные ружья, или подобно прусским и австрийским - шпилечно-капсюльные...
Александр прикурил, наконец, свою папиросу, и сквозь дым уставился на меня.
И тут появляетесь вы, сударь, - царь нервно дернул кистью, и хрупкая бумага не выдержала, порвалась. Горящий табак рухнул на бумаги, но вместо того, чтоб смахнуть сор в пепельницу, Император, в ярости попросту прихлопнул уголек ладонью. И вскричал:
Являетесь невесть откуда со своим мнением! Картинки свои рисуете. И все-то у вас ладно получается! Смотришь, ученых мнения слушаешь, и мыслишь - что это мы семь! Вы слышите?! Семь лет! Спорим, разные варианты рассматриваем! Когда - вот оно. Так и должно быть! Вот как нужно! И если закрыть глаза...
Царь и правда прикрыл на миг глаза ладонью.
Так должны мы вас милостью своей наградить. Но вот ежели взглянуть на вас, господин Лерхе, так что же мы видим? Гражданского чиновника невеликих лет, коий хлопотами заслуженного отца и чин и место получил. Так откуда это в вас?
У меня живот свело. Я вдруг со всей отчетливостью понял, что все разложенные на обширном столе документы каким-то образом касаются меня. И что нашелся кто-то потрудившийся собрать обо мне сведения, свести их в единую систему и озадачиться вопросом - откуда это все в обычном, среднем господине, никак прежде себя не проявлявшем. И что, вся эта "охота" - заранее хорошо спланированная и организованная акция. И не удивлюсь, если где-то в переходах немаленького дворца ждут своего часа десяток крепких мужчин - сотрудников Третьего отделения. Я почувствовал, как горячи налившиеся кровью уши, и как холодны побледневшие щеки. И еще этот гад, тот, что во мне сидит, молитву на немецком затянул.
Александр поднял ближе к глазам лежащий верхним в стопке документ.
Вы каким-то мистическим образом оказываетесь в подходящее время в нужном месте, - новая папироса, пока не подожженная, выписывала в нервных пальцах замысловатые фигуры. - Отправились на границу с Китаем именно в тот момент, когда судьба трактата о границах пребывала в большой опасности. Устроили там маленькую войну... Пушки с собой тащили. Мне говорили, Чуйская степь почти недоступна для артиллерии. Но вы все-таки смогли. Крепость построили. Словно знали заранее...
В канделябре пять свечей. Любой другой прикурил бы от крайней. Царь потянулся к средней.
Горный начальник... Фрезе кажется, или как его там... Министерство уделов жалобами на вас одолел. А вы в отчете докладываете совершенно иначе. И гражданское правление при вас преобразилось, и торговля оживилась. Новое село, новая ярмарка. Рейтерн от вас без ума за изобретение...
Александр подсмотрел в бумаге.
Зону свободной торговли... У вас в губернии за полгода больше реформ чем мы тут за десять лет успели... Прожекты эти ваши... Откуда это? Ведь обычный же господин ехал в Сибирь. Что же там нашлось этакое в вашем Томске, что вы так вдруг изменились? К чему вы такое стремление вернуться выказываете, что даже моей немилости не опасаетесь?
А взрывчатка-то вам зачем? - вставил свои "три копейки" герцог. - С кем вы намеревались воевать?
С горами, Ваше высочество, - ноги ослабли, но язык еще не отнялся, слава Богу. Я даже как-то приободрился. - У меня тракт к китайской границе не достроен. Надобно горы взорвать.
Да кто вы такой, черт вас раздери! - рыкнул Николай. - Граф Феникс? Любой иной порохом бы стал запасаться, и лишь для вас одного выдумать новое дьявольское зелье проще показалось. Образцы в Морском министерстве испытали на прошлой неделе. У заслуженных адмиралов картузы посшибало...
Эй, Герасик! Хватит ныть. Мы с тобой в беде, а ты там псалмы свои тянешь. На Бога надейся, а сам не плошай! Переведи лучше с великокняжеского на русский! Кто такой граф Феникс? Калиостро? Уж ты! Это что же? Он меня мошенником обозвал что ли?
Из вас сыплет, как из рога изобилия, - снова включился Император. - Эти писарские улучшения. Откуда взялись? Карта? Ведомо ли вам, господа, что у сего молодого человека есть карта всяческих ископаемых богатств на всю губернию? Хотя тот же Фрезе докладывает, что исследовательские партии и в половине мест не успели побывать. А этот вот сударь просто тычет пальцем в карту и сообщает, что там скрыто. Слыханое ли дело?!
Гера! Думай! Откуда мы карту взяли? Отец у нас в масонской ложе не последний человек? Вот это новость... Великим секретарем ложи "Астрея". Мама дорогая! Вот родитель наш чудил в молодости? Что, правда? Масоны все еще существуют? А царь к ним как относится? Да-а-а?!
Ну? Что вы там молчите? - бросив раздавленный картонный мундштук, проговорил Александр.
Опасаюсь вызвать ваше неудовольствие, Ваше Императорское Величество! - какой-то злой кураж кольнул меня... гм... снизу. Я подскочил и поклонился. - Я мог бы легко объяснить все, но не в силах открыть вам, Ваше Императорское Величество, секрет, который мне не принадлежит.
И чей же он?
Нескольких десятков господ, Ваше Императорское Величество. Раскрытие этого секрета может стоить им вашего Высочайшего доверия и даже места, на котором они ныне беспорочно Вам служат.
Что же дает вам, господин Лерхе, основание для таких выводов?
Рескрипт вашего венценосного дяди, Императора Александра. От первого августа 1822 года, согласно которому "все тайные общества, под какими бы именами они ни существовали, как то масонских лож или другими, закрыть и учреждение их впредь не дозволять; всех членов этих обществ обязать, что они впредь никаких масонских и других тайных обществ составлять не будут и, потребовав от воинских и гражданских чинов объявления, не принадлежат ли они к каким тайным обществам, взять с них подписки, что они впредь принадлежать к ним не будут; если же кто такового обязательства дать не пожелает, тот не должен остаться на службе".
Масоны? - отмахнулся герцог. - Вот уж безобидное времяпровождение. Точно так можно гнать со службы за посещение Английского клуба.
Прежде они мешали, - поморщился царь. - А ныне, значит, решили послужить на пользу Отечества?
Точно так, Ваше Императорское Величество, - снова поклонился я, чтоб спрятать глаза. И чтоб не засмеяться. - Все к вящей славе Великой Империи.
А чего же вы, сударь, раньше никак себя не проявляли? Пребывая еще здесь, в Санкт-Петербурге? Вы ведь, кажется, и в Морском министерстве служили, и в Государственном контроле у Татаринова? Отчего вам нужно было удалиться от столицы на тысячи верст, чтоб начать приносить столь ощутимую пользу?
Я уже имел честь докладывать Его сиятельству, графу Строганову, Ваше Императорское Величество. Это можно считать экспериментом. Научным опытом, по постепенному и осторожному реформированию одной какой-то губернии. С тем, чтобы потом, когда изменения станут очевидны своей пользой, испросить вашего дозволения, распространить опыт на иные места Империи.
Да-да, - вдруг поддержал меня Великий князь. - Сергей Григорьевич рассказывал мне что-то в этом роде. У него, кстати, есть удивительной остроумности прожект. Он предлагает позволить крестьянам из бедных землей губерний невозбранно переселятся на Урал или Сибирь. Вы что-то об этом знаете, Герман Густавович?
Вполне себе прозрачный намек. Все-таки в уме младшему царскому брату не откажешь. Как только понял, что гроза на мою бедную голову миновала, тут же бросился спасать инвестиции. Интересно, сколько он уже, стараниями Асташева, в наши предприятия успел вложить?
Его Сиятельство изволил поделиться со мной своими планами, - едрешкин корень. С этими политесами язык вывихнуть можно. - Мне тоже показался его прожект заслуживающим интереса. Это могло бы успокоить обиженных и направить силы самых активных в наиболее полезную сторону.
О болезни Николая вам тоже масоны доложили? - все еще сомневался царь.
В некотором роде, Ваше Императорское Величество.
Вот каналья же этот фрондер Мезенцев, - откинулся на спинку кресла Александр. - Ведь чувствую - знает наш лихой кавалерист! Все знает. Но не говорит. И этот вот - тоже. А вот Петя Ольденбургский - тот напротив. Понятия ни о чем не имеет, а говорит. Прямо проклятие какое-то! Вы говорите, старца Федора Кузьмича в живых не застали?
Опа-на! Виртуоз! Ему бы следователем в прокуратуре работать!
Не застал, Ваше Императорское Величество.
