KRISHNA - Unknown
И первым открыл огонь на поражение, - Юрий видел в стекло заднего обзора, как белыми паутинками попаданий покрылось лобовое стекло автомобиля, и как он резко развернулся, подставляясь бронированным боком.
Но сидевшие в инкассаторской машине не были слепыми идиотами, - уже поворачивая за угол, Юрий успел заметить, что Коновалец уже не стреляет с колена, а лежит на боку пытаясь поменять рожок, а под ним расплывается лужа крови.
Странная и глупая смерть, - думал Юрий, в то время как его напарники прокладывали путь к 'папиному дому'.- Ситуацию можно было попытаться разрулить, они могли с куда большим успехом задержат этот странный Brabus вдвоем, и вдвоем же, прикрывая друг-друга, отойти, но Коновалец сделал именно так как сделал - геройски, самоубийственно и глупо.
Уже подъезжая к управлению, он вспомнил слова Галины, - А в целом, если судить по выкладке 'папиного' аналитика, у вас не такая уж и плохая команда. Евгений, разве что подкачал, у него 'индекс вменяемости' ноль. Такие как он, сейчас долго не живут, да и других могут за собой потянуть. Будьте с ним поосторожнее. Хорошо?
26-е марта, 2007г., около 16.10 -Днепропетровск, ул. Димитрова - Генерал Власов в 1942г. не стал предателем в одночасье. Просто тот котел для генерала стал 3-м по счету за два года войны. Три раза попадать в окружение за два года - выдержит не каждый. Произошел внутренний надлом, плен, предательство. Эту историю Ольховский хорошо знал, и поэтому понимал, что что-то аналогичное произошло и с ним, с Ольховским Сергеем. Не каждый человек знает предел своей твердости. И не каждый знает, в чем будет выражаться его испытание на твердость. Не каждый. Но полковник СБ Ольховский - знал. Теперь уже знал. Что бы сломать его понадобилось два дня беды, ощущение полной беспомощности перед надвигающейся катастрофой, смерть жены, мамы и двух дочек, а еще две страшные минуты в том кабинете, когда нелюдь бывшая еще минуту назад его коллегой, гоняла их по всему пространству кабинету как маленьких испуганных детишек. - Это сейчас он бы просто взял стул у ударил по голове еще квелого 'зомбака'... А тогда?
Когда он писал своим коллегам сообщения, что уходит в партизаны, он не шутил. Не был это и бред параноика. Просто ему очень остро, буквально нестерпимо захотелось выпасть из мейнстрима основных событий, спрятаться, укрыться, и наблюдать за происходящим как бы сверху и сбоку. Маленький мальчик в таком случае может лечь калачиком и укрыться с одеялом, но Ольховскому было за сорок, он был взрослый решительный мужчина, и у него была дочь, за которую он отвечал перед самим собой.
Любимой детской книжкой Сергея Ольховского был 'Капитан сорвиголова' Луи Буссенара. Но если взрослые часто забывают свои детские увлечения, то мальчик Сережа своего детства не предавал, и любимые книги всегда держал дома 'на своей' полке.
Порою, он брал их в руки и снова перечитывал. Странно, но к сорока годам он переменил отношение ко многим персонажам, которыми упивался еще лет двадцать тому назад: ему все больше нравился честный трудяга Швондер, он жалел несчастного Шариков, и все более ненавидел подпольного абортмахера-надомника Преображенского.
Перечитывал он и 'своего' Буссенара, и делал выводы - совсем не детские. Когда то, сам для себя, он отметил, что буры проиграли англичанам не потому что плохо стреляли или имели худшее вооружение, а потому что эти партизаны такали за собой обоз - скарб, женщин и детей.
Его 'Буссенар' уже несколько часов был похоронен вместе с большей частью его прошлой жизни, а сейчас перед ним открывалась жизнь новая. Сидя последние дни у Коли Мецо - своего друга, старого холостяка, он курсировал между телефоном, постелью дочери и компьютером.
Связь еще работала, и он обзванивал тех, кому более-менее доверял, в ком был уверен, и кто отвечал его собственным критериям - зрелости, вменяемости и, что главное, мобильности. И он таки смог собрать их, около дюжины активных штыков, не собственно считая его и Коли.
А сейчас эти 'штыки' сидели в этом доме, за длинным бильярдным столом на нулевом этаже и ждали, - ждали, что скажет Ольховский, и ждали возможности высказаться самим.
Сергей Ольховский взглянул на часы,- они показывал 14,40. Затем он обвел долгим взглядом собравшуюся аудиторию, словно призывая ее к молчанию, и начал говорить....
Часть третья - вечер-ночь, 26-го марта, 2007г.
Около 19.30, штаба 'Центр спасения', бывшее здание СБУ, холл здания - Галина Петровна, сразу узнала человечка, сновавшего вокруг столпившихся в холе людей. Это был Ваня, - сын ее давнишней знакомой, с которой она несколько раз пересекалась по работе еще лет десять назад. Общая фамилия и знакомые черты лица дали ей повод убедиться, что ее предположение о родстве этого 'пупса' и покойной Светочки, было верным.
Ваней, она уменьшительно - ласкательно называла про себя низенького мужчину 40-45 лет. Впрочем, для нее, как для женщины пост-пенсионного возраста такая фамильярность была вполне простительна.
- Кто и что это, Ваня? - спросила он его, подойдя и кивнув головой на странную пару и кольцом обступивших ее гражданских, преимущественно женщин.
- Здравствуйте Галина Петровна, - Иван Петрович буквально расцвел, увидев пожилую женщину. Взрослый мужчина после трагической гибели мамы подсознательно тянулся ко всему, что напоминало маму или было с ней хоть как то связано, - Да вот мальчишку вытащили из 'мертвой' квартиры. Отец к нашей группе прибился-пробился и наводку дал.
- Ну не он первый, не он и последний, надеюсь, - Галина замолчала, а потом недоуменно добавила, - Постой, ты сказал из 'мертвой'!?
- Галина Петровна, в том то и дело, что там все были 'ходячими' - и мать ребенка , сестра и мать хозяина, и даже какая-то левая тетка с подростком затесались - им, по оценке Григи не менее двух-трех дней с момента 'возврата', а это дите вот взяло и выжило.
В этот момент дите, - мальчишка лет 8-10, - начало снова рыдать и пытаться то ли задушить, то ли посильнее обнять мужика - здоровенного детину в форме 'Кобры' и кроссовках неопределенно-белого цвета. Мужчина не рыдал, - его руки прижимали к себе ребенка, а из широко открытых и как будто ослепших глаз просто текли слезы. Хрупкость мальчика, - видимо в маму пошел, - сильно контрастировала с монументальной завершенностью фигуры отца.
-Да как же у него получилось!? В ванной заперся?
- Нет, в ванной уже паренек лет 14-15 сидел. Не 'наш', - он кивнул в сторону мелко вздрагивающего исполина, - этот его не узнал. Видимо сын соседки или подруги жены. Но он уже укушенный был - там и обратился...
- А этот тогда где забился, - в шкафу или под диваном сидел?
- Да тут такая история. Мы ж думали, что там никого нет, даже уезжать собрались. У отца даже истерика началась.
- И? Что вы делать начали?
- Галя, ну не мне Вам рассказывать! Отцу 'дозу' в ляжку успели засобачить, ну, что бы глупостей не наделал, и уже уехали практически, - рассказчик сделал паузу и замолчал о чем то задумавшись. Ненадолго, но достаточно для того, что бы Галина его подтолкнула к дальнейшему повествованию.
- Ваня, не тяни резину! - голос Глины Петровны был нетерпелив, но отнюдь не раздражен, а скорее подталкивал собеседника.
- А?! - Рассказчик словно вынырнул из воспоминания и продолжил, - Там дальше так было, - 'Смотрящий в окно, Грига, кажется, вспомнил, что тетки там мертвые неправильно стояли, - не возле окна, а как будто хоровод водили в центре комнаты... Да, и сосед их, тоже из обратившихся, стоял на балконе рядом с их окном, и что характерно, не на нас пялился, а на 'эвакуируемое' окно. Словно ждал чего то...чего то хорошего, что ли.
- Мальца то где вы таки нашли?
- Думаю, дело было так - первыми в квартире обратились старшие - сестра, мать и жена мужика, соседка же видимо успела затолкнуть сына в ванную, но он уже укушенный был. А вот дети хозяина в комнате были, за дверью. Но там такая комната...
- Стеклянная дверь?
-Угу... И открытое пространство, и даже кроватей не нет, только мягкие игрушки да два ортопедических матраса-кровати.
- Дверь не выдержала?
-Думаю не сразу, но таки не выдержала. Как я понял, старший, ему лет 12-14 было, младшего в сундуке для игрушек запер. Там такой, хороший 'сундучок' - еще бабушкин, видимо. А сам через окно к соседнему балкону попытался допрыгнуть, но неудачно..7-й этаж, сами понимаете.
Галина ничего не ответила, но Иван Петрович успел заметить, как слегка дернулся кончик ее носа, который выражал ее сильнейшее душевное волнение.
-Ну а младшенький так и пролежал почти сутки в сундучке, - слава Богу, сознание от страха и недостатка кислорода сразу потерял. Мы даже думали, что уже умер, когда вытаскивали.
- Ну?
- А тут они оба и пришли в себя - отец от 'дозы' очухался, а маленький от свежего воздуха и нашатыря. Вот так теперь и сидят друг-в-дружку вцепившись, - мычат о чем-то.
А в это время рядом с ними здоровенный детина еще крепче прижал к себе ребенка и начал что-то говорить ему - бессвязное и нежное, а ребенок просто продолжал плакать и хватался за шею отца, да так, что казалось, хотел задушить. Галина вдруг обратила внимание на еще одну деталь: эту странную пару неправильным эллипсовидным кольцом окружали преимущественно женщины. Их было не очень много, два десятка или чуть больше, и многие из них тихо и беззвучно плакали, словно боясь нарушить лишним звуком, что-то непроизносимое.
