Неизвестно - Дженни Даунхэм-Пока я жива
-Меня едва не арестовали за кражу в магазине. Мне хотелось нарушить за день как можно больше законов.
Ричард тревожится.
-Еще секс.
-А-а-а…
-И наркотики…
-И рок-н-ролл! –бойко произносит Ричард в микрофон. –Говорят, когда человеку сообщают, что он смертельно болен, он старается навести порядок в доме, завершить все дела. Думаю, вы согласитесь, дамы и господа, что эта барышня решила взять быка за рога.
Нас поспешно выпроваживают. Я думала, что папа задаст мне взбучку, но он молчит. Мы медленно поднимаемся по ступенькам. У меня совершенно нет сил.
-Может, кто-то пожертвует денег, -предполагает папа. –Такое уже бывало. Люди захотят тебе помочь.
Моя любимая пьеса Шекспира- «Макбет». Когда он убивает короля, во всем царстве приключаются странные события. Кричат совы. Трещат сверчки. В океанах не хватает воды, чтобы смыть кровь.
-Если мы соберем достаточно денег, то сможем отправить тебя в исследовательский институт в Штатах.
-Пап, деньги тут не помогут.
-Помогут! Без чужой помощи нам не справиться, а там успешно проводят курс укрепления иммунитета.
Я вцепляюсь в пластиковые перила. Они гладкие и сияют.
-Папа, прекрати.
-Что прекратить?
-Прекрати делать вид, будто я выздоровею.
Двадцать шесть
Папа обмахивает журнальный столик, каминную полку и все четыре подоконника метелкой из перьев. Он раздергивает шторы и зажигает обе лампы. Как будто пытается прогнать темноту.
Рядом со мной на диване сидит мама. По ее лицу видно, что все эти давно знакомые папины привычки ее ужасают.
-А я и забыла, -признается мама.
-Что?
-Как ты впадаешь в панику.
Он бросает на нее подозрительный взгляд:
-Это оскорбление?
Она забирает у него метелку и протягивает бокал, из которого с самого завтрака потягивала херес, периодически доливая себе из бутылки.
-Нет, -говорит мама. –Тебе придется наверстать.
Похоже, она проснулась уже навеселе. И разумеется, вдвоем с папой в его постели. Кэл потащил меня за собой через лестничную площадку взглянуть на родителей.
-Номер семь, -пояснила я ему.
-Что?
-В моем списке. Мне хотелось объехать весь мир, но вместо этого я решила помирить маму с папой.
Он ухмыльнулся, как будто все это моих рук дело, хотя на самом деле они сами управились. Мы открываем чулки с подарками на полу в их спальне, а они сонно глядят на нас. Мне кажется, будто я попала в какую-то временную дыру.
Папа подходит к обеденному столу, перекладывает вилки и салфетки. Он украсил стол хлопушками и снеговичками из ваты, а салфетки сложил в виде лилий-оригами.
-Я попросил их прийти в час, -сообщает он.
Кэл вздыхает за рождественским номером «Бино».
-Зачем ты вообще их позвал? Какие-то они странные.
-Сегодня Рождество и надо веселиться! –шикает на него мама.
-И ходить на голове, -бормочет Кэл, переворачиваясь на ковре и мрачно глядя на нее. –Лучше бы мы были одни.
Мама толкает его носком туфли, но Кэл не улыбается. Тогда она показывает ему метелку:
-Сейчас получишь!
-А ты догони!
Хохоча, Кэл вскакивает на ноги и бросается через комнату к папе. Мама гоняется за ним, но папа преграждает ей путь и делает вид, будто отгоняет ее приемами карате.
-Вы что-нибудь сломаете, -говорю я им, но меня никто не слушает. Мама просовывает метелку между папиных ног и покачивает ею. Папа отбирает ее у мамы и засовывает ей под блузку, а потом гоняется за мамой вокруг стола.
Странно, до чего меня это раздражает. Я хотела, чтобы они снова сошлись, но это не совсем то, что я имела в виду. Я думала, они станут серьезнее.
Они так шумят, что мы не слышим звонок в дверь. Внезапно раздается стук в окно.
-Ой, -восклицает мама, -гости пришли!
Она кокетливо направляется к двери. Папа подтягивает брюки. Улыбаясь, он идет за мамой, а за ним Кэл.
Я не двигаюсь с дивана. Скрещиваю ноги. Потом выпрямляю. Беру телепрограмму и непринужденно перелистываю страницы.
-Посмотри, кто пришел, -произносит мама и вводит в гостиную Адама. На нем рубашка на пуговицах, а вместо джинсов-легкие брюки из хлопка. Он причесался.
-Счастливого Рождества, -желает мне Адам.
-И тебе.
-Я принес тебе открытку.
Мама подмигивает мне:
-Ну, оставляю вас вдвоем.
Получается неловко.
Адам садится на ручку кресла напротив и наблюдает, как я раскрываю открытку. На ней нарисован олень из мультика с увитыми остролистом рогами. Внутри Адам написал: «Веселого праздника!». Никакие тебе «целую».
Я ставлю открытку на столик между нами, и мы оба смотрим на нее. Во мне что-то ноет. Глухая боль не утихает, как будто ее ничем не унять.
-Насчет того вечера..-начинаю я.
Адам сползает с ручки в кресло:
-А что?
-Тебе не кажется, что нам нужно об этом поговорить?
Он мнется, словно не может найти ответа на каверзный вопрос.
-Пожалуй.
-Мне показалось, что ты испугался. –Я решаюсь поднять на него глаза. –Я права?
Но не успевает он что-то сказать, как дверь гостиной распахивается и врывается Кэл.
-Ты подарил мне булавы! –объявляет он и изумленно застывает перед Адамом. –Как ту угадал, что я о них мечтаю? Они классные! Смотри, у меня почти получается.
Но булавы валятся у него из рук, разлетаясь по всей гостиной. Адам смеется, собирает их и жонглирует сам. У него получается на удивление хорошо: булава падает только на восемнадцатый раз.
-А с ножами так сможешь? –любопытствует Кэл. –Я видел дядьку, который жонглировал яблоком и тремя ножами, причем он ухитрился очистить и съесть яблоко. Ты успеешь меня научить, пока мне не исполнилось двенадцать?
-Я тебе помогу.
До чего непринужденно они общаются, перебрасываясь булавами. Как же им легко говорить о будущем.
В гостиную входит мама Адама и садится рядом со мной на диван. Мы пожимаем руки, и этот жест оставляет во мне странное чувство. У нее маленькие сухие ладони. Она выглядит усталой, как будто только что вернулась из долгого путешествия.
-Я Салли, -представляется она. –У нас для тебя тоже подарок.
Она протягивает мне пакет. Внутри коробка шоколадных конфет. Она даже не завернута. Я вынимаю ее из пакета, открываю и ставлю к себе на колени.
Кэл протягивает маме Адама булавы.
-Хотите попробовать? –предлагает он.
Поколебавшись, она все же встает.
-Я покажу вам, что делать, -обещает Кэл.
На ее место садится Адам, наклоняется ко мне и произносит:
-Я не испугался.
И улыбается. Я улыбаюсь в ответ. Мне хочется прикоснуться к нему, но нельзя- входит папа и объявляет, что все готово. В одной руке у него бутылка хереса, в другой-разделочный нож.
Стол ломится от еды. Папа приготовил индейку, жареную картошку и пюре, пять видов овощей, гарнир и соус. Он включил свой диск Бинга Кросби, и мы едим под старомодные песни про колокольчики и снег.
Я думала, что взрослые будут обсуждать за столом ипотеку и прочее занудство. Но мама с папой подвыпили и нежничают друг с другом, так что неловкость исчезает.
Даже Салли не может сдержать улыбки, когда мама рассказывает о том, как ее родители решили, будто папа слишком прост для нее, и запретили ей с ним общаться. Она говорит о частных школах, о первых балах, о том, как она регулярно «заимствовала» пони своей сестры и ездила по ночам через весь город в муниципальный район на свидания к папе.
Папа смеется:
-Городок был небольшой, но я жил как раз на другом конце. К субботе бедный пони был так измотан, что больше не выиграл ни одного соревнования.
Мама наполняет бокал Салли. Кэл показывает фокус с ножом и салфеткой.
Наверно, таблетки переносят Салли в параллельный мир, потому что Кэловы манипуляции с салфеткой видны как на ладони, но она смотрит на него с восхищением.
-А ты умеешь что-нибудь еще? –спрашивает она.
Кэл польщен.
-Кучу всего. Я вам потом покажу.
Адам сидит напротив меня. Под столом моя нога касается его. Я чувствую это каждой клеточкой тела. Я смотрю, как он ест. Когда он отхлебывает глоток вина, я представляю, каковы на вкус его поцелуи.
«Пошли наверх, -глазами показываю я. –Прямо сейчас. Давай улизнем».
Что нам будет? Что они могут с нами сделать? Мы разденемся и ляжем в мою кровать.
-Хлопушки! –восклицает мама. –Мы забыли про хлопушки!
Мы крест-накрест подаем друг другу руки, образуя вокруг стола рождественскую цепь. Когда мы тянем за хлопушки, во все стороны разлетаются шляпы, шутки и пластмассовые игрушки.
Кэл читает вслух свою шутку:
-Как назвать Бэтмена и Робина после того, как они попали под каток? –Никто не знает. –Блинмен и Угробин! –выкрикивает он.
Все, кроме Салли смеются. Наверно, ей вспомнился покойный муж. Мне досталась несмешная шутка про мужчину, который решил приложиться к бутылке, но вместо этого приложился головой о столб. У Адама даже не шутка, а остроумное замечание, что, если бы Вселенная возникла сегодня, вся история человечества уложилась бы в последние десять секунд.
