Роберт Грин - 48 законов власти
В доме Ибрагима всегда имелось угощение для странников. Поэтому он дал старику чашку бульона, немного мяса и хлеба.
Старик сел и принялся за еду. Он с трудом глотал, а один раз кусок выпал у него из рук, и он стал искать его. «О, Ибрагим, — сказал старик, — покорми меня». Ибрагим взял пищу из его рук и поднес ее к губам старика. Но кусок, скользнув по бороде, упал старику на грудь. «Сколько тебе лет, старый человек?» — спросил Ибрагим. Оказалось, что старик ненамного старше самого Ибрагима. Тогда Ибрагим воскликнул: «О Аллах, наш Владыка, забери меня к Себе прежде, чем я достигну возраста этого человека и стану таким же немощным, как он!» Как только Ибрагим произнес эти слова, Аллах забрал его душу.
«Утонченная уловка».
Сборник арабских мудростей
и хитростей, XIII век
Оборотная сторона
Словесные перепалки могут иметь одно важное применение в мире власти: они способны отвлечь внимание от коварных поступков, замаскировать их. В таких случаях спор и все доводы, которые вы можете предложить, работают на вас. Втяните другого в дискуссию, чтобы отвлечь от ваших обманных ходов. Слова помогают и в случае, если вас поймали на лжи, и чем эмоциональнее и увереннее вы высказываетесь, тем меньше похожи на лжеца.
Этот метод часто помогает маскироваться талантливым мошенникам. Однажды граф Виктор Люстиг, человек с врожденным даром к аферам, продал десяткам простаков по всей стране коробки, выдавая их за аппарат для копирования денежных купюр. Обнаружив, что их надули, основная масса клиентов не решалась обратиться в полицию, чтобы избежать огласки неприятного дела. Однако некий шериф Ричардс из округа Ремсен в штате Оклахома был не из тех, кто позволил обдурить себя на 10 000 долларов. Однажды он выследил Люстига в чикагской гостинице.
Люстиг услышал стук в дверь. Когда он открыл ее, то увидел направленный на него ствол револьвера. «Что-то случилось?» — хладнокровно спросил он. «Негодяй! — прокричал шериф.— Я тебя убью. Ты надул меня с этой чертовой коробкой!» Люстиг изобразил замешательство. «Хотите сказать, что аппарат не работает?» — спросил он. «Ты и сам знаешь, что не работает», — ответил шериф. «Но этого не может быть, — сказал Люстиг.— Совершенно исключено, чтобы он не действовал. Вы правильно с ним обращались?» — «Я делал всё в точности так, как вы сказали», — ответил шериф. «Нет, должно быть, вы что-то сделали не так», — возразил Люстиг. Спор двигался по кругу. Ствол револьвера опустился.
Люстиг перешел ко второй фазе в тактике дискуссии: он начал заумные технические разглагольствования о действии его аппарата, совершенно запутав шерифа, который теперь выглядел уже менее уверенно и далеко не так воинственно. «Смотрите сами, — наконец сказал Люстиг, — я верну вам деньги сейчас же. Я также дам вам письменную инструкцию о том, как работает аппарат, и поеду с вами в Оклахому, чтобы на месте проверить, в чем там дело. Вы на этом никак не можете ничего потерять». Шериф медленно кивнул. Чтобы успокоить его окончательно, Люстиг протянул ему пачку стодолларовых купюр, уговаривая шерифа расслабиться и развлечься, проведя уик-энд в Чикаго. Успокоенный и немного смущенный, шериф вышел из номера. В течение нескольких дней Люстиг внимательно просматривал газетную хронику. Наконец он нашел то, чего ждал: короткая заметка сообщала, что шериф Ричардс арестован за распространение фальшивых денег. Люстиг выиграл в споре. Шериф никогда более его не беспокоил.
Закон 10. Инфекция: избегай невеселых и невезучих
Формулировка закона
Чьи-то чужие невзгоды могут оказаться для вас губительными — эмоциональные состояния так же заразны, как болезни. Вам может казаться, что вы спасаете утопающего, на самом деле вы лишь приближаете собственное несчастье. Несчастные всегда навлекают беды на себя, они навлекут их и на вас. Вместо этого держитесь поближе к везучим и счастливчикам.
Нарушение закона
Мэри Джилберт родилась в ирландском городке Лимерик в 1818 году. В 1840-х годах она отправилась в Париж, чтобы попытать счастья в качестве танцовщицы и актрисы. Взяв себе имя Лола Монтес (у ее матери были отдаленные испанские предки), она представлялась танцовщицей фламенко из Испании. К 1845 году ее карьера продвигалась слишком вяло, и, чтобы выжить, она стала куртизанкой, а вскоре была уже одной из самых преуспевающих представительниц этого ремесла в Париже.
Но только один человек мог спасти почти погибшую танцевальную карьеру Лолы: Александр Дюжарье, владелец популярной во Франции газеты и, кроме того, газетный театральный критик. Она решила атаковать и завоевать его. Изучая его привычки, она узнала, что он каждое утро ездит верхом. Сама умелая наездница, Лола также отправилась как-то утром на конную прогулку, где «случайно» врезалась в него. Вскоре их ежеутренние прогулки стали совместными. Через пару месяцев Лола перебралась в его квартиру.
Долгое время они были счастливы. С помощью Дюжарье Лола смогла как-то оживить свою карьеру танцовщицы. Рискуя быть осужденным в обществе, Дюжарье объявил друзьям, что весной собирается жениться на ней. (Лола не рассказывала ему, что в 19 лет сбежала с англичанином и все еще была официально замужем.) Дюжарье был безумно влюблен, однако жизнь его заскользила вниз по наклонной плоскости.
Ему изменила удача в делах, и влиятельные друзья начали его избегать. Однажды Дюжарье пригласили на бал, устроенный одним из самых богатых молодых парижан. Лола тоже хотела пойти, но он не позволил. Они в первый раз поссорились, и Дюжарье отправился на бал один. Там, отчаянно напившись, он оскорбил влиятельного театрального критика Жана Батиста Розмон де Боваллона; возможно, тот как-то прошелся по поводу Лолы. На следующий день Боваллон вызвал его на дуэль. Боваллон считался одним из самых метких стрелков во Франции. Дюжарье пытался принести извинения, но дуэль состоялась. Он был убит. Так окончилась жизнь одного из самых многообещающих молодых членов парижского света. Опустошенная, Лола покинула Париж.
В 1846 году Лола Монтес оказалась в Мюнхене, где решила атаковать и завоевать короля Людвига Баварского. Легче всего подобраться к Людвигу, как ей удалось узнать, можно было через его адъютанта, графа Отто фон Рехберга, питавшего слабость к хорошеньким девушкам. Однажды, когда граф завтракал в кафе под открытым небом, Лола проезжала верхом на лошади и «случайно» была выброшена из седла и приземлилась у ног Рехберга. Граф поспешил на помощь и был очарован. Он обещал представить ее Людвигу.
Рехберг договорился об аудиенции для Лолы, но когда она прибыла в назначенное время, то услышала, как король говорит, что у него нет времени для встреч с ищущими славы иностранками. Лола оттолкнула часовых и ворвалась в комнату короля. В этот момент ее платье разорвалось спереди (может быть, это сделала она сама, а может, часовой), и, к изумлению всех присутствующих, и в особенности короля, ее пышная грудь была бесстыдно обнажена. Лоле была дарована аудиенция монарха. Через пятьдесят пять часов состоялся ее дебют на баварской сцене. Рецензии были ужасны, но это не помешало Людвигу договориться о новых выступлениях.
Людвиг, по его собственным словам, был околдован Лолой. Он стал появляться с ней на публике, затем купил и обставил квартиру для нее на одном из фешенебельных мюнхенских бульваров. Хотя он был известен скупостью и полеты роскоши ему плохо удавались, он осыпал Лолу подарками, писал для нее стихи. Став его фавориткой, она взлетела на вершину известности и удачи за одну ночь.
Симон Тома был великим врачом своего времени. Помню, как однажды, встретив меня у одного из своих больных, богатого старика, больного чахоткой, он, толкуя о способах вернуть ему здоровье, сказал между прочим, что один из них — это сделать для меня привлекательным пребывание в его обществе, ибо, направляя свой взор на мое свежее молодое лицо, а мысли — на жизнерадостность и здоровье, источаемые моей юностью в таком изобилии, а также заполняя свои чувства цветением моей жизни, он сможет улучшить свое состояние. Он забыл только прибавить, что из-за этого может ухудшиться мое собственное здоровье.
Мишель де Монтень
Лоле начало изменять чувство меры. Однажды, когда она скакала верхом, немолодой человек ехал на лошади впереди нее чуть медленнее, чем ей бы хотелось. Объехать его Лоле не удавалось, и она начала хлестать его кнутом. В другой раз взяла на прогулку собаку без привязи. Собака напала на прохожего, но вместо того, чтобы помочь человеку, она избила его поводком. Подобные выходки вызывали негодование добропорядочных баварцев, но Людвиг выгораживал Лолу и даже пожаловал ей баварское гражданство. Окружение короля предпринимало безуспешные попытки открыть королю глаза на опасность всей этой истории, но те, кто критиковал Лолу, расставались со своими местами.
