Джеральд О'Фаррелл - Великая мистификация. Загадки гробницы Тутанхамона
А теперь давайте задумаемся: если древние ремесленники были, как признает сам Картер, «непревзойденными мастерами», каким образом отделка ковчегов оказалась выполнена вопреки всем инструкциям, начертанным на них? Если иметь в виду, что древние египтяне хоронили своего любимого царя, который даже при жизни считался богом, а уж после смерти и подавно, разве можно допустить, что ремесленникам позволили быть настолько небрежными, что те даже повредили золотые орнаменты на самой священной части усыпальницы? Итак, перед нами еще один пример того, как Говард Картер пользуется доверчивостью легковерных читателей, а также походя оскорбляет древних египтян. Не кажется ли более правдоподобным предположение, что небрежная работа стала следствием поспешности, с которой люди эль-Рассулов старались выполнить указания Картера и скрыть следы его проникновения в гробницу?
В своем интервью газете «Таймс» Карнарвон с огорчением констатировал, что «какая-то сырость по неустановленным пока причинам все-таки порой, видимо, проникала в гробницу, потому что все льняные покровы находятся в очень плохом состоянии»[154].
Правда, разумнее будет предположить, что сырость проникла в гробницу после того, как в нее впервые забрался Картер. Именно тогда, впервые за три тысячи лет, туда проник свежий воздух. Множество коридоров и переходов, которые вели в саму гробницу и из нее, соединяя различные помещения, в настоящее время запечатаны, но, когда их открыли, сырость наверняка попала внутрь. До той поры гробница была герметично закрыта, и все, что в ней находилось, было надежно сохранено, однако жажда наживы разрушила эту защиту.
Картер также упоминает об избирательности «охотников за сокровищами династического периода», говоря, что вид богатств, хранящихся во всех этих ларцах, стал бы потрясающим зрелищем. Но мне представляется, что в данном случае стоит вести речь об «избирательности» его собственных рабочих, которые изъяли огромное количество бесценных предметов из подземных сокровищниц. Несколько позже Картер сказал, что, по крайней мере, шестьдесят процентов драгоценностей было украдено[155]. Можно только догадываться, какое зрелище открылось Картеру и Эль-Рассулу, когда все эти сундуки и шкатулки еще не были разграблены: ювелирные украшения и произведения искусства, созданные мастерами величайшей цивилизации. Шедевры на многие и многие миллионы лежали перед ними и, казалось, только и ждали, когда их под фальшивыми названиями вынесут, упакуют и куда-то вывезут, чтобы там тайно продать в частные коллекции и музеи.
Многие сундуки и лари остались на своих местах с тех пор, как их открыли; инспектора в Луксоре только перенесли их из гробницы № 98 в более безопасные помещения. Но, несмотря на свое великое прошлое, для музеев мира они представляют мало интереса. Археологов и всех остальных интересовали, прежде всего, сокровища, некогда хранившиеся в них. А теперь все эти пустые ларцы и сундуки превратились в настоящую головную боль для местных властей и являются горьким напоминанием о том, что украдено.
Кстати, еще до официального открытия гробницы Тутанхамона лорд Карнарвон пообещал Метрополитен-музею львиную долю всего, что будет найдено его людьми. При этом он сказал тогдашнему директору Литгоу: «Конечно, мне придется передать что-нибудь Британскому музею, но я намерен убедиться, что Метрополитен позаботится о большей части находок»[156].
В действительности Карнарвон не имел ни малейшего намерения продавать, а тем более передавать Британскому музею какие-либо из найденных сокровищ. Американцы платили лучше и не задавали много вопросов. Но на этом этапе он не хотел, чтобы Картер или даже его дочь леди Эвелина узнали об обещании, данном им Литгоу. Возможно, он предполагал, что они окажутся более щепетильными в вопросе о продаже ценных находок. Но, как бы то ни было, в конце концов, желание Карнарвона исполнилось после его смерти, и коллекция лорда была передана Метрополитен-музею его вдовой Альминой. Картер занимался организацией всего этого процесса и получил неплохие комиссионные. Правда, в эйфории, охватившей всех после открытия гробницы, Карнарвон допустил ошибку, сообщив журналистам, что, поскольку она была ограблена в древности, по договоренности с египетским правительством ему принадлежит половина всех найденных сокровищ. При этом он подчеркнул, что часть своей доли он собирается передать как Британскому музею, так и Метрополитен-музею. Все это выглядит так, будто он рассказывал одним одно, а другим — другое.
Как отмечал Брэкман в своей книге «Золото Тутанхамона» (The Gold of Tutankhamen), это замечание Карнарвона взбесило египтян. Влиятельный египетский журнал «Эль-Ахрам» выразил «сомнение по поводу того, разделяет ли египетское правительство точку зрения лорда Карнарвона». Во всяком случае, министерство общественных работ, в ведении которого находился Отдел древностей, официально заявило, что упомянутые сокровища находятся в собственности египетского правительства. «По этому поводу не может быть никаких сомнений, — категорично утверждалось в заявлении. — Египетское общественное мнение не должно беспокоиться на этот счет». Правилами предусматривалось, что тому, кто найдет ценные артефакты в прежде уже ограбленной гробнице, принадлежит половина находок, хотя египетское правительство зарезервировало ряд статей, позволявших ему в определенных случаях изменять это правило в свою пользу. Однако министерство специально подчеркивало, что по условиям лицензии, выданной Карнарвону, у него вообще не было никаких прав на любые найденные им предметы[157].
С изысканным ехидством правительство напоминало Карнарвону о благородстве. Как отмечалось в заявлении, лорд «с удовольствием принял специально оговоренный пункт лицензии, по которому отказывался от всех прав на находки, предоставляя таким образом ясное доказательство того, что не имеет никакой материальной заинтересованности, а действует исключительно ради науки и культуры». Это оказалось неприятной новостью как для Карнарвона, так и для Картера, хотя они как раз оба желали выглядеть в глазах всего мира бескорыстными тружениками на благо «науки и культуры». Вообще в те времена добывание денег считалось чем-то не совсем достойным английского джентльмена, тем более, что образ жизни этого самого английского джентльмена предполагал наличие вполне приличного материального богатства. И хотя в английском светском обществе и среди политиков не было принято говорить о деньгах или спрашивать, откуда они взялись, традиция все-таки отвергала тех, кто заработал их не совсем честным путем.
Словом, когда настало время официально объявить об открытии гробницы Тутанхамона, Картер публично заявил, что, по его мнению, во имя археологической науки все ее содержимое «должно быть размещено в египетских музеях»[158]. В то же самое время в частном послании Карнарвону он пишет, что следует предпринять все усилия на самом высоком уровне, чтобы «его светлость» получила часть сокровищ, достойную того времени и средств, потраченных на поиски гробницы. Общественности также дали понять, что Говард Картер не согласен с тем, что лорд Карнарвон держит представителей прессы на расстоянии и передал «Таймс» эксклюзивные права на опубликование материалов исследований. Появились даже слухи о том, что это несогласие Картера поссорило партнеров так, что они расстались. В реальности они по-прежнему находились в прекрасных отношениях, и пока пресса строила свои догадки, Картер делал все возможное, чтобы лорд Карнарвон мог как можно более выгодно продать права на радио, в издательства или в киностудии. Более того, Картер предлагал устроить аукцион и отдать права на освещение событий, относящихся к гробнице, тому, кто больше заплатит. Карнарвон поначалу согласился, однако затем в частном письме намекнул компаньону, что такой жест может выглядеть слишком уж коммерческим.
Какую бы позицию по этому вопросу компаньоны ни занимали в действительности, их игра приносила плоды, поскольку в бесчисленных статьях и книгах на эту тему даже такие уважаемые египтологи, как Гардинер и Бристед, изображали Карнарвона человеком, настаивающим, чтобы ему отдали все, «причитающееся по закону», тогда как Картер выступал в роли археолога, постоянно подталкивавшего «его сиятельство» к тому, чтобы лучшие находки были переданы в египетский Музей древностей[159].
Вывоз тысяч предметов, официально найденных в гробнице Тутанхамона (в отличие от того, что уже было вывезено оттуда тайно), превратился в масштабное предприятие. Картер организовал его с поистине военным размахом и в лучших традициях воинской дисциплины. Некоторые наиболее крупные и тяжелые находки приходилось распиливать или разбирать на части: это, в первую очередь, касалось шести золотых колесниц. Следовало также подумать и о том, как выносить через узкий коридор по крутым ступеням длинные массивные ложа в форме животных[160]. Один из очевидцев так описывает эту сцену:
