Лора Вайс - Малика или куда приводят мечты (СИ)
- Спасибо.
Пока она ждала результаты обследования, медсестра задала ей еще некоторые вопросы, выдала договор на дальнейшее ведение беременности, всевозможные брошюры и журналы для будущих мамочек.
Мар вышла из кабинета и не могла поверить в то, что сейчас смотрела на своего малыша, он еще совсем маленький, но уже живой, его сердце уже бьется.
Прежде чем выйти из клиники, Марина решила набрать Амира и поздравить, больше не было сил терпеть, вечер не скоро, а рассказать требовало сердце. Первые три звонка он сбросил, за это время она оплатила прием, накинула жакет и направилась к выходу, продолжая набирать мужа. И наконец-то Амир ответил:
- Алло.
- Привет, - заговорила Мар радостным голосом.
- Что случилось? – он же наоборот затаился, так как ждал самых страшных для него новостей.
- У меня для тебя очень важное сообщение.
- Какое же? Решила лететь сегодня?
- Нет. Я вообще никуда не полечу.
- Правда? – его голос тогда задрожал.
- Да. Но это не та новость. Есть еще более важная.
В этот момент Мар вышла из клиники, на улице стояла чудесная погода, солнце светило как никогда ярко, на небе не было ни облачка. Пустая улица, лишь несколько припаркованных авто и те без хозяев. Она ступила на проезжую часть, чтобы перейти на другую сторону и поймать такси, продолжая говорить с Амиром.
- Что же за новость?
- Поздравляю, любимый ты ста…
Вдруг до ушей донесся рев мотора и когда она обернулась, то увидела авто появившееся из ниоткуда, оно неслось на нее, именно на нее и через мгновение произошел удар. Марину сначала подбросило на лобовое стекло, а затем в сторону на несколько метров. Машина тут же скрылась, а девушка осталась лежать на дороге, на лбу зияла глубокая рана, а изо рта пошла кровь и лишь совершенно невредимый лежал неподалеку от нее телефон, из которого продолжал доноситься голос Амира.
Из клиники сразу выбежали медсестры и доктора, они вытащили носилки, уложили на них бесчувственную девушку. Далее Марину немедленно отправили в операционную, а одна из сестер подняла телефон, набрала последний вызываемый номер и произнесла:
- Клиника Инзельшпиталь. Кем вы приходитесь Марине Мади?
- Я ее муж. Что случилось?
- Вашу жену сбила машина, немедленно приезжайте.
Амир тогда бросил все бумаги и выбежал из кабинета. Сейчас он не сдерживал эмоций, все, что было внутри, оказалось и снаружи. Его пульс зашкаливал, а все слова были обращены только к Богу.
Глава 21
Через час он уже был в больнице. Возможно, Амир и привык чувствовать себя хозяином положения, но только не сейчас, только не здесь. Сейчас жизнь его жены зависела от докторов, ему же оставалось лишь молиться. Говорят, мужчины не плачут, наверно это так или мы просто не видим их слез, всего скорее они плачут душой. Так и Амир, он сидел у дверей операционной, смотрел в одну точку и олицетворял собой каменное изваяние.
А врачи делали свое дело, операция длилась второй час. У Мар произошел разрыв печени, была сломана рука, помимо прочих ссадин. Еще через полчаса из операционной наконец-то показался один из хирургов, Амир тут же встал и подошел к нему:
- Что с моей женой?
- Помощь вашей жене оказана вовремя. Мы удалили часть поврежденной печени, зашили рану на голове, травматолог поставил штифт и наложил гипс на руку. Но беременность спасти не удалось, слишком сильный был удар.
- Беременность? – сейчас Амир закрыл глаза, вспомнив последние слова Марины, сказанные ему по телефону. – Вот в чем была ее новость, - тихо-тихо сказал он.
- Да. Срок был небольшой, шесть недель.
- Как она?
- Наркоз еще действует. Сейчас ее перевели в палату интенсивной терапии.
- Спасибо, что спасли, - обреченным голосом произнес Амир и вернулся на лавку.
- Не переживайте. Ей еще повезло, бывает гораздо хуже. Поверьте.
Амир же сидел и впервые не знал, что ему делать. Она ждала ребенка, его ребенка, готова была забыть обо всем и начать сначала. Теперь и он стал думать, что сам Господь против их союза.
А Мар лежала под капельницами в палате реанимации, она спала, сейчас ей было хорошо, ни боли, ни понимания случившегося. Иногда перед глазами мелькали отдельные картинки: вот она идет к Амиру с новорожденным сыном на руках, вот они вместе отправляются в путешествие, затем все пропадало и снова темнота, снова тишина и потеря связи с реальностью. Но прежде чем очнуться, в голове всплыл кадр – несущаяся машина с номерным знаком, этот номер она уже видела и не раз.
Сознание возвращалось медленно. Хотелось откашляться, но стоило издать хоть один звук, как тело пронзала боль. Спустя неопределенное время удалось открыть глаза, поначалу все расплывалось, всюду было сплошное светло-голубое пространство, но позже предметы начали приобретать очертания. Марина пыталась хоть что-нибудь рассмотреть, понять, где она сейчас находится и почему все так болит. А потом послышались разговоры:
- Пришла в себя.
- Да, молодец. Сильная. У меня случай был, привезли парня после легкой аварии, так он неделю в коме лежал, хотя особых травм и повреждений не было.
- Да уж.
И снова все стихло.
Постепенно вернулась и память, события выстраивались в хронологическом порядке. Мар вспомнила, что пошла в клинику, прошла обследования и хотела вернуться домой, рассказать Амиру о … И тут она заерзала, свободной рукой принялась трогать свой живот, на котором лежал пузырь со льдом. Девушка столкнула пузырь, продолжая что-то искать рукой, затем под ладонь попалась кнопка. Уже через минуту у нее была медсестра. Марина хриплым обессиленным голосом спросила:
- Зачем лед? Мне нельзя, у меня будет ребенок, - в ее заплывших глазах блеснули слезы.
- Простите, но вы попали под машину. Удар был сильный.
- И? – еле-еле с надрывом крикнула Мар. – И что? Вы же врачи.
На крик вошел и доктор:
- Марина, - попытался он ее успокоить. – Марина, все хорошо. Ваша жизнь вне опасности.
- Плевать, что с моим ребенком?
- Беременность пришлось прервать, после удара началась отслойка, когда вас привезли в операционную, то эмбрион был уже нежизнеспособен.
- Нет, неправда, ну скажите, что неправда! - она разрыдалась.
- Вам нельзя напрягаться. Так, - доктор обратился к сестре. – Пять кубиков диазепама.
- Хорошо.
И через минуту ей вкололи успокоительное.
Так побежали часы. Когда Марина просыпалась, то просто лежала, молча, лишь слезы катились по щекам, она больше не рыдала. За все это время Мар ни разу не вспомнила об Амире, точнее, не хотела о нем думать. Потеря ребенка стала точкой, точкой во всей этой истории, как считала сама девушка.
Спустя два дня ее перевели в обычную палату, разрешив посещения. Но Амир не знал можно ли ему, стоит ли идти к ней, захочет ли она видеть его. И все же, собравшись с духом, вошел в палату. Мар к тому моменту выглядела уже лучше, спал отек, появилась розовина на щеках, правда, под глазами еще темнели бордовые синяки, ссадины тянулись вдоль левой части лица.
Амир сел около кровати, накрыл руку жены своей ладонью. Так они и молчали, толку от пустых фраз, вроде «Как ты?», и так ясно, что сейчас происходило у каждого в душе. Марина смотрела на него, с ресниц срывались крупные слезы, а Амир их вытирал. Сестры, проходившие мимо палаты, иногда останавливались и с удивлением наблюдали за молчанием, которое только выглядело таковым, на самом же деле то были крики, страдания, боль, но незримые, и непонятные никому, кроме них самих.
Когда он собрался уходить, Мар произнесла:
- Я знаю, кто это был.
- Кто? – спросил Амир, сдерживая злость.
- Та машина принадлежала твоему помощнику, Каиду.
- Хорошо. Я все понял.
- Он должен ответить за то, что сделал, - она говорила сухо и четко.
- Непременно, родная. Он ответит, ответит по закону, - а когда уже вышел из палаты, то добавил, - по закону шариата.
Оказавшись на улице, Амир сразу же с кем-то связался:
- Мархаба, Джабир, - обратился он к собеседнику. – Надо кое-что сделать.
- Не вопрос.
- Тогда через полтора часа на работе.
- Буду.
И они разъединились.
Амир приехал в Консульство чернее тучи, Хлоя еще никогда не видела своего шефа таким, она даже побоялась предлагать ему кофе. Он же быстрым шагом прошел в кабинет и встал у окна, так и стоял до тех пор, пока к нему не вошел некий Джабир. Поздоровавшись, они сели за стол. Джабир создавал впечатление человека свирепого: орлиный взгляд, короткая черная борода, узкие плотно сжатые губы. На нем были черные джинсы и такая же черная рубашка, а на груди поблескивала толстая золотая цепочка. Он, как и Амир, вел себя подобно затаившемуся питону, уравновешенно, спокойно, однако черные глаза сверкали, казалось, только они и отражали в нем жизнь.
