Travnik - Охотник
Холодная вода текла по спине, пропитывая больничную одежду, которую надели на Сергара во время беспамятства, стекала на пол, пропитывала штанины, которые сделались тяжелыми, неприятными, ледяными. Зубы тут же заклацали, будто тогда, под проливным дождем на плато Мориси, когда их оставили без обоза, без жратвы под открытым небом, под секущими струями ливня. Всю ночь они сидели сгрудившись кучками, и ждали утра, солнца, мечтая лишь об одном - чтобы все это поскорее закончилось, пусть в бой, пусть они даже сдохнут, но только не этот мерзкий, принизывающий ледяной дождь!
Сейчас Сергара дошел до той же точки - что угодно, лучше сдохнуть, чем так жить! Инвалидом, лишенным магии...
Оперся на костыли, поднялся с крышки унитаза, и оставляя за собой мокрую дорожку пошлепал в комнату. Прислушался к тому, что происходило в коридоре - тишина, больница будто вымерла. Из больничной кухни доносился запах пригоревшей каши, и Сергар невольно сглотнул слюну - неплохо было бы поесть! Но это уже потом. Сейчас есть нельзя - как перед боем, когда тебе в живот могут вонзиться две пяти доброй зеланской стали. Лучше быть налегке.
Впрочем - какое там налегке, когда только что сожрал три пирожка, и они еще не успели перевариться?! Или успели? Наверное - да, иначе почему опять захотелось есть? Значит, бабкино снадобье до сих пор работало, подгоняло процессы в организме.
Опустился на пол рядом с розеткой, оперся спиной на непонятную конструкцию, прикрепленную внизу, у подоконника. Похоже, это была система обогрева помещения - судя по тем фильмам, что видел по телевизору. Батареи отопления, так их вроде называли. Только здесь они были не такие как в квартире Марии Федоровны, а плоские, тонкие, покрашенные краской кремового цвета. Впрочем - его это не особенно интересовало. Так, отметил для себя, и все. Вот, мол, наверное, батареи. Вот они - какие-то странные, непонятные. Ну и все. Лишние знания. Мусор.
Протянув руку к розетке, долго не решался коснуться блестящих контактов - помнил, как врезало в прошлый раз. Сидел минуты две, клацая зубами от холода, пока вдруг не обозлился на себя, такого убогого, нерешительного, такого болвана, не способного ни к чему - даже к тому, чтобы убить себя! Или подняться над собой нынешним... То, что он может погибнуть от удара током, Мария Федоровна ему говорила, но Сергару в это почему-то не особенно верилось. Он не мог себе представить гибели от какого-то невидимого "тока". Вот от меча - это понятно. От стрелы - да. От удара копьем. От прилетевшего огневика. Но от неведомого "тока"?!
Выругавшись, цапнул за розетку, решив для себя не отпускать ее как можно дольше и приготовившись к боли!
Того, что произошло потом, Сергар не ожидал - такой боли, такого удара, парализовавшего дыхательные мышцы и само сердце! Сергара выгнуло дугой, начало бить судорогами, рука его, зажавшая контакты вцепилась в них так, что сейчас смертельный захват с трудом разжал бы и могучий участковый, появись он в тот момент в комнате. Другая рука Сергара схватилась за батарею отопления, вцепилась в нее так, что едва не погнула краешек алюминиевой пластины.
Выручило Сергара то, что розетка была в общем-то хрупким сооружением, сделанным из дрянной пластмассы, не рассчитанной на то, чтобы кто-то, способный подтянуться пятьдесят раз подряд, вцепился в ее, со всей силой тренированных занятиями и ездой на коляске пальцев.
Он раздавил розетку, как орех. Зажатые в ладони, соединенные вместе провода устроили короткое замыкание, оно выбило предохранители, линия обесточилась.
Сергар упал на пол, бездыханный, с остановившимся сердцем.
Тут бы ему и конец, но боги, которые еще не доиграли свою игру, послали на спасение бестолкового боевого мага своего агента, вернее - агентшу, которую в больнице знали под именами Маша, Машка, Машенька, а на улице Рокоссовского, дом пять - как "Машка, Витькина сеструха, в натуре не трогай, а то огребешь проблем! Он сцука внатури авторитетный пацан! Щас сидит!"
Когда Маша вплыла в палату, распространяя вокруг себя ауру доступной сексуальности, Сергар как раз только что завершил акт самоубийства, и теперь лишь слегка подергивался, пованивая подгоревшей кожей. Он успокоился на полу, глядя в потолок остановившимися голубыми глазами, которые прошлый раз Машеньке так понравились (Хороший парень! Симпатичный такой! И хозяйство у него рабочее...после Мишки я уже два месяца ни с кем не была! Эдак и мхом зарастет!)
К чести Маши, она мгновенно отреагировала на полученную ее мозгом информацию, не стала терять время на охи, ахи, глупые вопросы, причитания и слезы - завопив, как карета скорой помощи, бросилась к ординаторской, и через пару минут в палате Сергара уже стоял дефибриллятор, а реаниматолог, на беду свою вернувшийся из туалета, куда ходил покурить, держал в руках два "утюга", стоя на коленях перед лежащим на полу "покойником". Пациента вытащили из лужи, уложили на сухое место, сбросив с него мокрую пижаму, и готовились врезать по сердцу высоковольтным разрядом - не чета по мощности тому, что он получил из бытовой розетки.
Бах!
Тело Сергара дернулось, но сердце не заработало.
Жжжжж... - набрал заряд дефибриллятор.
Бах!
Никакого эффекта.
- Красивый парень! - тихо буркнула под нос одна из молодых докториц, с жалостью глядя на "Олега" - Мог бы жить.
Бах!
Бах!
Время шло.
Четыре минуты. Пять. Шесть.
Бах!
- Все, хорош... - реаниматолог устало поднялся с колен - Готов. Время уже. И нахрена же он взялся за розетку? Да еще и мокрый? Кто его облил водой?
- Как хорош?! Почему хорош?! Давай, реанимируй, ....твою мать! - Маша возмущенно фыркнула, и потрясла кулаком - Вась, ты чо, охренел?! Работай!
- Да умер он! - устало бросил молодой врач, невольно заглядывая в разрез халата медсестры. Сиськи у той были знатные, да!
- Чо ты сиськи мои разглядываешь?! Реанимируй, кобель ты эдакий! Тьфу!
Маша плюхнулась на колени рядом с Сергаром, и вдруг со всей силы врезала ему сложенными вместе кулаками прямо по грудине - раз, другой! Звук был таким, будто кто-то ударил палкой по туше свиньи. Врач-терапевт, которая стояла рядом, даже поежилась, представив, какой синячина был бы, если бы ей врезали таким вот манером.
- Да бесполезно, чего время тратишь! - в сердцах сплюнул реаниматолог - Беги за каталкой. В морг надо. Все, сержант, кончился ваш арестованный. Теперь не погоняешь чаи с медсестрами! И вообще - это вы проследили, допустили, чтобы он покончил с собой! (Мстительно) Теперь тебя накажут, да?
Реаниматолог был очень недоволен присутствием сержанта у дверей палаты. Ладно бы у дверей! Тот в общем-то и не сидел перед дверями (на кой хрен охранять безногого, куда он денется?! Начальство вечно дурит!), а вечно бегал в сестринскую и охмурял медсестричек. А всем известно - трах медсестер это неотъемлемое, законное право врача! А не какого-то там сраного мента! Пусть шлюх в притонах трахает, а тут не его курятник! Здесь есть свои петухи!
- Яааа?! Да это вы его проморгали! - возмутился сержант, ровные усики которого едва не встопорщились от возмущения. Сейчас он был похож на разъяренного кота - Может это вообще вы его убили! Кто знает, чего вы с ним делали?! Может подсыпали чего? Врачебная ошибка! Врачи-убийцы! Вы еще ответите!
- Тихо! - вдруг рявкнула Маша так, что стоявшая рядом терапевт вздрогнула, и едва не выругалась матом - Дышит! Он дышит! Вот вы болваны - не смогли его реанимировать! А я смогла! Вот за что вам вообще деньги платят, а?! Бестолковые!
- Ты это...говори, да не заговаривайся! - неуверенно бросил реаниматолог, хватая руку "покойника", чтобы прослушать пульс и убедиться, что очередной покойник так и не состоялся.
Впрочем - в этом уже не было нужды. Несостоявшийся мертвец открыл глаза и что-то сказал на непонятном языке. Заметив же, что лежит практически голым на полу, и вокруг стоит толпа народа, явственно выразился:
- ....вашу мать! Это что за херь?! Холодно! Дайте что-нибудь сухое!
- Ты чего, самоубийством решил с собой покончить? - прозорливо догадался сержант, и тут же наткнулся на неприязненный взгляд узника и еще более неприятные слова:
- Идиот! Упал я, не видишь, еле хожу! Упал, и случайно схватился за розетку! Дайте же сухую одежду, гады!
Через десять минут Сергар уже сидел на кровати, закутанный в одеяло и пил сладкий чай из здоровенной кружки. Рядом сидела Маша - она просто-таки влюбилась в спасенного ей парня. Не потому, что он был особым красавцем - хотя и да, симпатичный (хромой...а так бы...), не потому, что ее вдруг пронзила стрела Купидона. Этот спасенный ей больной был живым укором всему врачебному персоналу, бестолковому, зазря получающему свои длинные рубли, а работающему меньше любой медсестры! (Извечный плач и стон младшего медицинского персонала). Что бы они делали без медсестер, полоумные, самодовольные придурки?!
