User - Роман Равдин
-- Не буду оспаривать ваш вывод, -- язвительно заметил Притт, -- но как
же наша тайна? Наш приоритет?! -- сорвался он и стал почти кричать: -- Как
могли вы поддаться всяким пустым разговорам! Где ваша честь ученого!..
Но быстро утих, почувствовав ломящую боль в висках. И Альберт успел
взять себя в руки. Лицо его приняло обычное свое ироническое выражение.
-- Не говорите мне о чести, доктор. Если не хотите окончательно
потерять мбе уважение. Да, мы -- ученые. Мы -- рабочие люди, созидатели. А
не политиканы. Не нам произносить громкие слова -- "честь", "свобода"...
Студентом я впадал в бешенство, когда слышал слово "свобода". Сейчас,
слава богу, иммунитет выработался! Для меня что "шлюха", что "свобода" --
одинаково звучит!* Вы говорите "честь ученого", а сами превратили человека,
своего друга в подопытного кролика...
-- Молчите! -- стукнул кулаком Притт,-- Мы вернем Барнета к нормальной
жизни.
-- Я молчал. Думал, это во имя науки. И помогал вам, как мог. Но во имя
чего мы терзаем живой мозг, это совершеннейшее создание природы? Чтобы
сделать из него обыкновенную вычислительную машину... Но ведь это чудовищный
регресс! Зачем и кому нужна эта машина? Нашему Боссу? А еще кому?
-- Прекратите болтать! -- пришел в себя Притт. -- Почему вы раньше не
пришли ко мне с вашими сомнениями? А теперь, когда выдали тайну, предали
наше общее дело, теперь заняли позу циничного нигилиста! Вам нужен прямой и
ясный ответ? Его нет -- прямого, ясного. Здесь все очень сложно... Вы
слишком молоды. Но хоть это можете понять? Мы обязаны завершить цикл начатых
работ! Это заказ корпорации, которая финансирует нашу работу.
-- А честь ученого? Ее ведь никто не финансирует... Увы, финансируют
только предательство. А честь покупают за миллион долларов.
Притт вскочил:
-- Ах, вот оно что! Ну, слава богу, теперь все ясно. Фирма "Вега" и вам
предложила ангажемент, -- он растерянно улыбнулся, потирая лоб. Голова его
все еще была полна туманом после анабиоза, и стоило ему погорячиться, как
туман плотнее охватывал сознание, опускался на глаза...
-- Да-а-а... Теперь все ясно, -- задумчиво повторил он и сел в кресло.
Посмотрел на Альберта уже другими, просветленными глазами: и туман отступил,
и на сердце повеселело.
-- Попрошу вас, -- сказал он совсем другим, очень мягким тоном, --
позовите сюда Макса и возвращайтесь вместе с ним. Я чувствовал, что надо
было бы и вас посвятить в это дело, но так и не сделал этого. Ладно.
Возвращайтесь вдвоем. А затем я хочу посоветоваться с вами по очень
серьезному делу...
* В английском языке оба слова созвучны.
Глава пятая. ПЛЕННИКИ СЕНСАЦИИ
-- Разум и корысть
-- План взятия крепости
-- Смех-убийца
-- Завещание Миллса
-- Лансдейл расставляет капканы
-- Ночной визит
-- Подземная экспедиция
-- Беседа об укреплении кадров
-- День "икс"
Когда, казалось, трудности остались позади, мозг без изъяна был
извлечен из черепной коробки и благополучно водворен в приготовленный для
него саркофаг, случилось непредвиденное. Новый пленник отказался вступать в
контакт с экспериментаторами. Он, -- свидетельствовала запись в лабораторном
журнале, -- "не вышел на связь". Как ни трудился Притт у своего биотрона,
какие только варианты ни испробовал, "алтарь сатаны" оставался бессильным,
ничем не мог ему помочь. А между тем, все свидетельствовало о том, что мозг
не погиб. Электрическая активность его оставалась достаточно высокой, не
говоря уж о прочих физиологических функциях, которые поддерживались
безукоризненно.
Мозг принадлежал тридцатидвухлетнему специалисту по эргономике* и
поэтому был особенно дорог. Мистер Майкл приложил все свои недюжинные
способности, чтобы достать, и притом без шума, мозг именно такого профиля. В
будущем ему предназначалась роль управляющего металлургическим комплексом.
Дабы ученые "напрасно не волновались", мистер Майкл по специальному
указанию Босса объяснил им, что человек этот -- убийца своей жены,
приговорен к газовой камере, что перед казнью согласился продать свой мозг
Корпорации.
* Инженерная психология, наука об управлении производством.
И в доказательство директор Научного центра показал это завещание
приговоренного, скрепленное подписью и печатью нотариуса.
На стол им подали уже подготовленное к операции тело незнакомца под
глубоким наркозом. А когда они покончили с ним, тело увезли, как им сказали,
в тюрьму, где должны были совершить казнь приговоренного и погребение.
Мистер Майкл предупредил Притта, что сразу же после пробуждения мозга
тот должен, используя "ГЭМ", разрушить личность этого человека, не вступая
ни в какие разговоры с осужденным.
-- По существу-то казнили его мы, -- заметил мно- гозначительно
Альберт, когда все они собрались у кофейного автомата в комнате отдыха.
Наступило тягостное молчание. У Притта готово было сорваться резкое
возражение, но оно застряло где-то в горле. Ему вдруг остро захотелось
услышать мнение своих соратников, с которыми делил он всю тяжесть моральной
ответственности за столь ужасные эсперименты.
Пол отодвинул недопитую чашку. Контрастней обозначилась густая сеть
морщин на его лбу. Угрюмо, словно шары из-под языка выкатывая, он сказал:
-- Его все равно бы... умертвили.
-- Значит, палачи -- мы? -- быстро парировал Альберт с какой-то
сатанинской усмешкой.
-- Как ни парадоксально, но мы и убили его, и спасли от небытия...
-- Верно, Макс! -- не выдержал Притт.-- В тебе говорит диалектик.
Исследователя всегда обуревают противоречивые чувства. А тем более, когда он
идет по лезвию бритвы: направо -- живое, налево -- неживое царство
природы...
-- Если бы я оказался случайным слушателем вашей лекции, я решил бы,
что здесь сидят философы, а не бионики,-- съязвил Альберт. -- Только,
простите, не понимаю, зачем напускать столько тумана на совершенно ясное
дело. Чтобы оправдаться перед судом своей совести?
-- Зачем тогда вы работаете с нами? Или живые мозги можно брать у
мертвецов? -- крикнул Пол, и чувствовалось, что в возбуждение он входил с
явным облегчением, ибо лучше сердиться, нежели пребывать в растерянности...
-- Согласен. Но вы уверены, что завтра кому-то не потребуется ваш мозг,
Пол? Сегодня охотятся за инженером-эргономиком, а завтра решат, что выгоднее
иметь дело с нашими управляемыми мозгами, чем с нами, критически мыслящими
личностями...
-- Перестаньте, Альберт, -- устало сказал Притт. Ему стало нехорошо.
Видно, сказывалось напряжение последних дней, неудача на биотроне, а тут еще
и эти разговоры. Макс испуганно подал ему стакан холодной содовой. Все
приумолкли, заметив меловую бледность на лице своего руководителя и то, как
дрожит стакан в его руке.
Отпив несколько глотков, он медленно опустил стакан на поднос,
задумчиво покрутил его в пальцах, глубоко вздохнул и сказал:
-- Зачем нам ссориться? Мы -- люди науки. Разве не вольны мы бросить
немедленно это дело, если считаем его противным своей совести?.. Альберт в
чем-то прав. И я, пожалуй, понимаю его. Он молод, и моральная ноша ему
кажется тяжелее всех. Вот он и стонет... Да, согласен, нашими трудами могут
по-своему воспользоваться боссы. Только не надо так пугаться. Вспомните,
разве не всегда так было? Величайшие открытия человеческого ума пытались в
первую очередь использовать против человека. Но всегда разум побеждал. И я
верю: разум снова возобладает над корыстью...
Мало-помалу с лица его сходила бледность, речь оживлялась тем
вдохновением, какое присуще любому подвижнику науки. Притт относился к таким
людям, у которых отними любимое дело -- и завтра человека не станет. Говорил
он спокойно, но за этим спокойствием угадывалась страстность борца,
отстаивающего свое кровное. Оттого, может, и появилась в его речи некоторая
высокопарность -- сестра пафоса.
-- Мы стоим на пороге великого открытия. Оно указывает путь к
бессмертию человека, дает ему еще одно огромное преимущество в извечной
борьбе с природой, в познании бесконечной материи...
Этому вдохновению и Альберт внимал послушно. Искренность пафоса
большого ученого, возвышенность его мечты заворожили молодого бунтаря не
меньше, чем его коллег.
-- Так разве мы не можем пойти на известные жертвы? Какая же наука --
