Агафонов Николай - Иоанн Дамаскин
Но херсонесцы спутали все планы императора. Они держали ворота на запоре, под военной охраной, и согласились впустить в город начальствующих лиц без военной свиты. Не подозревая подвоха, сановники вошли в город и тут же были перебиты. Спафарий Илия, даже если б и захотел, все равно ничего не мог бы сделать, силы были слишком неравны. Вскоре прибыли хазары, которым херсонесцы предали их тудуна и отряд имперских войск для препровождения их к кагану. Но тудун умер по дороге, и хазары в знак скорби перебили на поминках всех имперских солдат вместе с турмахом. А херсонесцы, вдохновленные своей первой победой, провозгласили императором Вардана.
2Когда в Константинополь пришло известие о случившемся в Херсонесе, Юстиниан застонал в бессильном негодовании и гневе. Придя в покои своей любимой жены, он в бессилии опустился на диван.
Таким Феодора еще своего мужа не видела. Он был бледен как полотно. Его всего трясло. Она присела рядом с мужем и, обняв его, стала успокаивать, словно ребенка. Юстиниан положил голову к ней на колени и какое-то время лежал неподвижно. Феодора нежно гладила его по волосам, приговаривая: «Милый мой муж и дорогой мой господин, твоя Чиназа рядом с тобой. Если хочешь, Чиназа умрет за тебя, мой господин. О, если бы я была птицей, я унесла бы тебя высоко-высоко в горы, куда не сможет подняться ни одна беда, ни одно горе. Они слишком тяжелы и у них нет крыльев, мой господин. Беда и горе ползают по земле, как ядовитые змеи, и жалят сердца людей». Юстиниан вдруг порывисто поднялся и, глядя на жену лихорадочно-блуждающим взглядом, страстно заговорил:
— Феодора, Бог оставил меня, я это знаю. Надо мной тяготеет какое-то проклятие. Кругом одни Иуды-предатели. Одна ты никогда не оставишь меня. Только ты одна. Я второй раз в жизни захотел сделать милосердный поступок, но все опять обернулось против меня. Люди не хотят понимать добра. Сгибаешь их железной рукой и казнишь нещадно, — при этих словах Юстиниан воздел руки и сжал их в кулаки до посинения, — и вот тогда они готовы прославлять тебя и боготворить. А хочешь сделать им добро — они проклинают тебя и готовы погубить.
— У нас хазары говорят: не сделай добра, не получишь и зла, — чтобы хоть как-то успокоить мужа, сказала Феодора, с сочувствием глядя ему в глаза. — Иди же, мой господин, и пусть враги содрогнутся от твоего праведного гнева.
— Да, — встрепенулся Юстиниан, — теперь никакой пощады. Я пошлю туда армию с осадными орудиями. Я разрушу город мятежников до основания. Я истреблю с лица земли все его население вместе с этим самозванцем Варданом.
3Патриций Мавр по распоряжению императора стал спешно собирать армию и осадные орудия. Во всем случившемся в Херсонесе Юстиниан считал повинным прежде всего своего спафария Илию. Ослепленный гневом, он повелел убить детей Илии на глазах их матери, а ее саму отдать в жены чернокожему повару дворцовой кухни.
Прибыв в Херсонес, Мавр начал осаду, и скоро две городские башни со стороны моря, носившие имена Кентенарийская и Сиагрская, были разбиты осадными орудиями. Но тут на защиту города прибыли большие силы хазар, и Мавр был вынужден прекратить осаду. Возвращаться в Константинополь, не выполнив поручения Юстиниана, он тоже не посмел, боясь мести со стороны последнего. Вступив в переговоры с херсонесцами, Мавр вскоре вместе со своим войском присягнул новому императору, который к этому времени принял имя Филиппика.
Так как Юстиниан истощил военные силы империи на экспедиции в Херсонес, то он срочно послал посольство к Тирвелию с просьбой прислать ему военную помощь. Хан прислал отряд в три тысячи всадников. Юстиниан переправил болгар через Босфор и устроил их на лагерной стоянке в горной местности, называвшейся Даматрия, поставив вместе с ними отряд из фемы Опсикия. В это время к нему пришло страшное известие об измене Мавра.
Юстиниан, вскочив на коня, с небольшим отрядом поскакал в приморское селение Гингилисс, находящееся недалеко от Синопа, самого узкого места моря, где можно было наблюдать прибытие эскадры из Херсонеса. Но когда он приблизился к проливу, то увидел, как его флот уже поворачивает на запад, в сторону столицы. Юстиниан зарычал, как раненый зверь, и устремился к своему войску в Даматрию. Тем временем флот Вардана прибыл в столицу, которая без боя сдалась новому императору.
Спафарий Илия, узнав о гибели детей и о позоре жены, выпросил у Вардана позволение лично доставить ему голову Юстиниана и во главе кавалерийского отряда направился в Даматрию.
ГЛАВА 10
Императрица Феодора вошла в покои своей свекрови, ведя за руку шестилетнего сына Тиверия. Она молча подвела внука к бабушке и каким-то отрешенным голосом сказала:
— Возьми и постарайся сберечь нашего сына, а мой долг — быть рядом с мужем.
Затем Феодора наклонилась, поцеловала сына и тут же быстрым шагом удалилась. Придя к себе, она отдала распоряжение своей служанке, а затем стала снимать с себя расшитую золотом тунику. Вскоре служанка принесла ей другую одежду. Феодора быстро облачилась в кожаные штаны и черную шерстяную рубаху, поверх которой надела тонкой работы кольчугу. Препоясавшись широким кожаным поясом, подвесила к нему кривую хазарскую саблю. Затем немного подумала, вытащила из прически золотую, усыпанную бриллиантами заколку и отбросила ее на пол, как ненужную сорную вещь. Густые длинные волосы рассыпались по ее плечам, прикрыв спину до самого пояса. Феодора, запрокинув голову, собрала волосы в пучок и, придерживая их левой рукой, правой достала из ножен саблю. В холодном блеске металла отразился хищный взгляд чуть раскосых глаз императрицы. Жгуче-черные волосы бесшумно упали на белый мраморный пол. Водрузив на голову металлический шлем, инкрустированный золотом, она все же не удержалась и посмотрела на себя в зеркало. Из зеркала на нее глядела дикая дочь степей — хазарская принцесса Чиназа.
Крестьяне провинции Опсикия, бредущие по дороге за навьюченными поклажей ослами, с удивлением наблюдали, как мимо них во весь опор проскакал в сторону Даматрии юный хазарский воин.
2Когда Вардан водворился в большом императорском дворце, то он первым делом повелел разыскать и убить сына Юстиниана, Тиверия. Анастасия вместе с внуком в это время была уже в церкви Влахернской Богоматери. Крестясь и шепча молитвы, она провела Тиверия к алтарю храма и стала навешивать ему на шею разные ладанки со святыми мощами. Затем в одну руку вложила ему частицу Древа Господня, а второй рукой велела мальчику держаться за престол Божий. Сама же, упав на колени, стала молиться. Вскоре в храме послышались гулкие шаги подкованных сапог. Старуха в тревоге подняла заплаканные глаза и увидела идущих к алтарю патриция Мавра и спафария Иоанна Струфа. Анастасия метнулась к ним и обхватила ноги Мавра.
— О! будь милосердным, Мавр, ведь он еще несмышленый ребенок. Пожалей невинное дитя ради всего святого.
Она, рыдая, обнимала ноги патриция и целовала его сапоги. В это время спафарий Иоанн подошел к дрожащему от страха младенцу и стал снимать с него святыни, перевешивая их на себя. Затем он вынул из руки мальчика Древо Господне и, взяв Тиверия за руку, вывел из храма. Императорского сына подвели к воротам стены, носившим имя Каллиника, сняли с него одежду и, разложив мальчика на пороге врат, перерезали ему горло.
3Спафарий Илия, прибыв в Даматрию, без труда склонил войско отложиться от Юстиниана и признать нового императора. Болгарам, сопровождавшим бывшего василевса, было дано клятвенное обещание отправить их беспрепятственно назад, к хану. На рассвете солдаты уходили, оставляя Юстиниана одного.
— Все меня предали, — с горечью произнес император.
— Не все, мой государь, — услышал Юстиниан за своей спиной голос протопатриция Варисбакурия.
Комит Опсикия и василевс стояли посреди зала небольшого дворца, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза. Вскоре послышались шаги. Юстиниан порывисто обнял своего генерала.
— Это последняя битва, Варисбакурий, нам осталось только одно — достойно умереть.
В триклиний вошел спафарий Илия с небольшим отрядом воинов. Бросив на Юстиниана взгляд, полный ненависти, он распорядился:
— Связать безносого. Я потащу его за своей лошадью, как паршивого пса, до самого Константинополя.
Солдаты хотели уже приступить к Юстиниану и комиту, но те обнажили мечи, и отряд невольно отступил назад.
— Изменники присяги и христопродавцы, — угрожающе прорычал Варисбакурий, — сейчас вы увидите, как умеет сражаться настоящий воин.
Солдаты тоже обнажили мечи и стали медленно окружать василевса и комита. Взяв смельчаков в кольцо, они разом напали на них. Юстиниан и Варисбакурий, встав друг к другу спиной, яростно отбивались от вчетверо превосходивших их противников. Уже почти половина из нападавших, обливаясь кровью, рухнули на пол. Вдруг Юстиниан почувствовал, что его верный товарищ, дрогнув, стал сползать на пол. Враги издали радостный крик и удвоили натиск. Юстиниан, бешено вращая мечом, прорвал кольцо наседавших на него воинов и, развернувшись к ним лицом, продолжил бой, держась возле стены и не давая зайти им с тыла. Его верный сподвижник, скорчившись от боли, лежал на полу в луже собственной крови. Варисбакурий был еще жив и видел, как яростно сражается его василевс. Окровавленной рукой комит достал образок Божией Матери, который когда-то висел на груди его брата. Поднеся образок к губам, он прошептал:
